его порешил, то прощения тебе не будет, так и знай.
– Да послушайте же…
– Нет, погоди, дай мне досказать. Если принца убил ты, то станешь самым мерзостным грешником, какой только водится в аду.
– Да я клянусь…
– А если ты своими руками не убивал, но и не препятствовал убийце, тогда сдохни сам от тоски. Пойди удавись или утопись. В общем, ты у меня на подозрении.
– Да чтоб я пропал, если хоть чем-то посодействовал убийству Артура! – клянется Хьюберт. – Я же говорю: когда мы расстались, он был жив и здоров.
Бастард вроде бы смягчается.
– Возьми тело и унеси отсюда, – говорит он Хьюберту. – Что ж это творится, елки-палки? Я-то думал, что жизнь – это на самом деле простая штука, а теперь ничего не могу разобрать, кто прав, кто виноват… «Я потрясен, я словно заблудился в колючих, страшных чащах этой жизни». Как только принц умер – исчезли и права, и правда во всей стране. Стало вообще непонятно, что законно и справедливо, а что преступно и неправедно. Теперь Англию начнет раздирать борьба за власть, а внешний враг уже тут как тут. Страна и без того ослаблена, а смута тут все перевернет вверх дном. Ну, оно, может, и к лучшему. «Смута ждет, как ворон над полуиздохшим зверем, чтоб сгинула неправедная власть». Давай, Хьюберт, бери мальчика и иди за мной. Мне надо возвращаться к королю. Дел невпроворот, а времена наступают мрачные.
Уходят.
Так что все-таки приключилось с несчастным принцем Артуром Бретонским? А никто не знает. В плен взяли, в замке держали, охранял его сперва Хьюберт де Бург, потом перевезли в другой замок под надзор Уильяма де Браоза, а что дальше – неизвестно. Никто парня больше не видел. То ли бежал, то ли убили его, то ли сам умер. Слухи, конечно, ходили самые разные, мы об этом уже говорили, но точных сведений как не было – так и нет. Поэтому датой окончания жизни принца считается 1202 год – год, когда его в последний раз видели живым. Правда, если есть сведения о том, что под надзор де Браоза принца переводили в 1203 году, то, наверное, кто-то его видел в тот момент… В общем, времена были давние, темные, технически не продвинутые, видеороликов не выкладывали и даже фотографий не делали, и разночтений у историков и хронистов более чем достаточно.
Акт пятый
Сцена 1
Дворец короля Иоанна
Входят король Иоанн, Пандольф (с короной в руках) и свита.
Кардинал Пандольф возвращает Иоанну корону со словами:
– Примите назад венец величия, а вместе с ним я вручаю вам дар от папы – королевскую власть.
Интересный поворот. Это что ж такое-то? Третья коронация, что ли? Да нет, все намного проще. Опустим путаницу в последовательности фактов и всяческие нарушения хронологии и изложим суть, как ее представил нам Шекспир: Иоанн решил примириться с Римом, иначе ему никак не справиться с французской армией. На самом деле такое примирение действительно произошло, но в 1213 году, а вовсе не в 1204, когда скончалась Алиенора Аквитанская, и уж тем более не в 1202 году, когда исчез непонятно куда принц Артур. Напомню, что папа наложил на Англию интердикт, а самого Иоанна предал анафеме, и это сильно затрудняло для английской армии военные действия на континенте, а воевать очень хотелось: нужно же вернуть обратно те земли, которые отнял в свое время Филипп Французский. Во-первых, оказавшись во Франции, английские солдаты могли начать дезертировать из армии, которой командует преданный анафеме безбожник. Во-вторых, в отсутствие короля в Англии мог начаться мятеж, потому что населению совсем не нравилось жить под интердиктом. В-третьих, земля правителя, преданного анафеме, является лакомым куском для французского короля, который теперь благословлен самим Римом на любые действия на «безбожной» территории. Необходимо было любым способом остановить Филиппа Французского. А вот если передать свою страну папе и получить ее обратно в качестве феодального владения, можно убить одним ударом нескольких зайцев сразу. На владение папы (Англию) нападать нельзя, и король Филипп вынужден был отменить уже подготовленное вторжение. А мятежные бароны в Англии уже поостерегутся восставать против короля, ибо он – вассал самого папы!
Иоанну пришлось идти на компромисс и назначить на должность архиепископа Кентерберийского того, кого хотел папа, а взамен этот архиепископ выторговал у папы снятие с Иоанна отлучения от церкви. Более того, Иоанн согласился признать себя вассалом папы и платить Ватикану ежегодную дань. Зачем? А затем, что если Иоанн – вассал папы, то Англия – территория, принадлежащая церкви, и королю Франции уже будет весьма затруднительно вторгаться на эту территорию без риска получить нахлобучку от Рима.
Король Иоанн принимает корону. Художник Henry Courtney Selous, гравер Linton, 1860-е.
Но у Шекспира все намного благостней. Иоанн идет навстречу требованиям папы с одной-единственной целью: защитить родную страну от напавшего на нее врага. В действительности же в момент примирения с Ватиканом никто на Англию не нападал, а унизительная сделка нужна была, наоборот, для облегчения захватнических действий во Франции.
Итак, Иоанн принимает из рук кардинала корону в знак того, что отныне находится под защитой Рима.
– Теперь, кардинал, вы должны сдержать свое слово и остановить французские войска именем папы, – требует Иоанн. – У нас в стране мятеж, графы восстали, народ отказывается повиноваться моим указам. Люди уже готовы присягнуть правителю-иностранцу и полюбить его. Только вы способны предотвратить катастрофу. Не затягивайте, ситуация зашла слишком далеко.
– Вот вы глумились над властью папы и загнали себя в тупик, – отвечает Пандольф. – Но теперь вы раскаялись в своем грехе, и я вам помогу, конечно. Не забывайте только, что сегодня, в день Вознесения, вы присягнули папе, а уж я с французами вопрос решу, они вас не тронут.
Уходит.
– Так сегодня Вознесение? – задумчиво говорит король Иоанн. – Помнится, предсказатель пророчествовал, что именно в день Вознесения я потеряю корону. Что ж, так и вышло. Я боялся, что у меня отнимут власть принудительно, но, слава богу, все обернулось так, что я вроде как сам ее отдал, добровольно. Почетная ничья – тоже неплохо.
Входит Бастард.
– Весь Кент в руках французов, Лондон радостно их встретил, ваши лорды переметнулись к врагу и не хотят больше вам служить. Те, кто пока еще предан вам, тоже пребывают в смятении, – докладывает он.
Иоанн в
