недоумении:
– Но лордам же должны были сказать, что Артур жив! Почему же они не хотят возвращаться?
– Так его нашли мертвым под стенами замка. Парня кто-то убил.
– Как же так?! Мерзавец Хьюберт мне сказал, что с Артуром все в порядке, он жив!
– Да он так и думал, вот честное слово! Он же не знал ничего! А чего вы вдруг так расстроились, государь? Вам сейчас надо быть в форме, чтобы никто не видел ни страха вашего, ни сомнений. Пусть люди на вас смотрят и проникаются боевой решимостью. Они равняются на вас, и вы должны подавать им пример смелости и уверенности. Враг напал на нас и хочет, чтобы мы испугались? Не будет этого!
Но Иоанну что-то не очень хочется рваться в бой.
– Я принимал здесь папского легата, и мы с ним договорились. Он пообещал, что заставит французов уйти.
Бастарду это совсем не нравится.
– Вы пошли на этот бесславный сговор? По-вашему, мы тут, на своей земле, должны торговаться, идти на уступки и заключать с захватчиком постыдный мир? Дофин, этот безусый юнец, этот неженка в шелках, одержит над нами победу, даже не получив отпора? Нет уж, государь, так не пойдет! К оружию! Может, у кардинала еще ничего не получится с переговорами, а вы уже лапки сложили. А даже если и получится, пусть никто потом не скажет, что мы сдались просто так и не попытались обороняться.
Иоанн, пожалуй, согласен. То ли увидел в словах Бастарда здравое зерно, то ли пламенные речи его воодушевили.
– Ну, иди тогда и распоряжайся войсками.
– Не подведу! Мы сумеем защитить свой дом. И не с такими врагами сражались и побеждали.
Уходят.
Сцена 2
Лагерь дофина близ Сент-Эдмондсбери
Входят вооруженные Людовик, Солсбери, Мелён, Пембрук, Бигот и войска.
Мелён обозначен у Шекспира как «французский вельможа». Так что будем считать, что конкретное историческое лицо за ним не стоит, хотя само по себе семейство Мелёнов в Нормандии было известным и богатым. Остальных персонажей мы уже хорошо знаем. Получается, вся наша взбунтовавшаяся троица (Пембрук, Солсбери и неустановленный Бигот) перешла на сторону французов.
Судя по словам Людовика, переговоры прошли успешно (и как только английские бароны успели на встречу?!) и итоги закреплены в письменном документе.
– Сделайте копии, граф Мелён, – говорит дофин, – а подлинник отдайте лордам. Тогда у всех нас будет возможность в любой момент прочитать и вспомнить, о чем договорились и в чем поклялись.
Солсбери произносит прочувствованный монолог о том, как сожалеет, что для наведения порядка и справедливости в родной стране приходится переходить в стан врага.
– Конечно, клятву я никогда не нарушу, и мы будем всеми силами вас поддерживать, дофин, но если честно – я совсем не рад, «что мы должны недуг лихого времени лечить таким проклятым средством, как мятеж». Получается, одно лечим – другое калечим. Мне невыносима мысль, что нам придется снова воевать, жертвовать людьми и тем самым множить горе. Но в стране царит такой бардак, все настолько разложилось и прогнило, что оздоровить Англию можно только таким жестоким средством, как смута. Как горько, что для спасения родной страны нам приходится стоять плечом к плечу с нашими врагами!
Людовик в ответ тоже разражается длинной речью, давая понять, что оценил высокие порывы, борьбу чувств и душевную боль Солсбери.
– Ну, полно, дорогой, – говорит он в конце, – все будет хорошо, вот увидишь. Тем, кто на одной стороне со мной, успех гарантирован.
Входит Пандольф со свитой.
Людовик уверен, что это добрый знак:
– Кардинал несет нам полномочия от Господа нашего. Его благословение освятит наши деяния.
Пандольф, однако, надежд не оправдывает. Он сообщает, что король Иоанн примирился с папой и признал, что был неправ. Так что теперь французы должны свернуть военную кампанию и прекратить боевые действия.
Но Людовик категорически не согласен.
– Нет уж, святой отец, извините, но так дело не пойдет. Я – король, помазанник божий, и не собираюсь никому подчиняться и позволять собой командовать. Вы сами, между прочим, подбили меня на эту войну, вы доказали мне, что я имею право от имени своей супруги Бланки претендовать на английскую корону как на наследство принца Артура, и что теперь? Являетесь сюда с известием, что Иоанн прогнулся перед Римом! И теперь, по вашему замыслу, я, покорив половину Англии, должен отступиться лишь потому, что Иоанн и Рим договорились между собой? Я что, подчиненный Рима? Да Рим не дал мне ни гроша, ни одного солдата в помощь, ни провизии – ничего! Я на себе тащил все траты и тяготы этой войны. И когда мы подплывали к английским городам, местные кричали мне: «Да здравствует король!» Игра идет, у меня на руках все козыри, а вы хотите, чтобы я все бросил, встал из-за стола и ушел без выигрыша? Не дождетесь!
– Вы очень поверхностно судите о ситуации, – замечает Пандольф.
– Ну, поверхностно или нет – а все равно не отступлюсь, – твердо заявляет дофин Людовик. – Люди мне поверили, пошли за мной, и мы будем биться до конца.
Трубы. Входит Бастард со свитой.
Его, оказывается, Иоанн послал узнать о результатах переговоров кардинала с дофином.
– В зависимости от того, что вы мне скажете, я вам, в свою очередь, скажу, что думает по этому поводу король Англии.
Интересный дипломатический трюк: две переговорные позиции одновременно. То есть Иоанн проинструктировал Бастарда о том, как себя вести при любом из нескольких вариантов развития событий. Предусмотрительно.
– Дофин ничего не хочет слышать и отказывается прекратить войну, – жалуется Пандольф.
– Вот это молодец! – одобрительно восклицает Бастард. Ну, ясное дело, ему война – мать родна, лишь бы шашкой помахать. – А теперь слушайте, что отвечает вам через меня английский король: он готов идти в бой и прогнать вашу шутовскую шайку безбородых сорванцов со своей земли. Мы с вами справились на вашей территории, справимся и на своей.
Это, так сказать, короткие выжимки. Монолог изрядный и весь напичкан оскорблениями в адрес французов: ребячье войско, армия пигмеев, ублюдки, неблагодарный мятежный сброд, кровавые Нероны.
Людовик, однако, совершенно не впечатлен и не испуган хвастливыми угрозами Бастарда.
– Перестань хвастать и иди отсюда подобру-поздорову, у нас нет времени слушать твою болтовню.
– Позвольте мне сказать, – вмешивается Пандольф, но Бастард «не позволяет».
– Я еще не закончил, – говорит он.
– А мы тебя не слушаем, – прерывает его Людовик. – Бить в барабаны! Начинаем сражение!
Бастард доволен, начинает вроде бы невинно не то подшучивать, не то издеваться над французскими
