В динамиках что-то зловеще щелкнуло. Шериф, неожиданно, смягчившись, произнес:
— Одну минутку, господа! Время Спонсора.
На экране возник логотип известной кампании производящей бытовую технику. Несколько секунд спустя логотип сменил мультяшный человечек злодейской наружности с огромным молотком в руках. У человечка вырастает большое ухо, которое он прикладывает к стене, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней квартире. Следующий кадр: счастливый Потребитель со стаканом в руке на фоне изящной соковыжималки. Надпись на экране: «Бесшумная молекулярная соковыжималка Тайбэй! Соседи могут спать спокойно!».
После рекламы, на экран вернулась звезда Шерифа. Голос Судебной машины вновь приобрел угрожающие интонации:
— Обвиняемый Эдди Ланк! Я требую вашего немедленного возвращения в Нью-Бостон!
— Шериф! Разрешите мне высказать свое мнение. — вмешался в разговор Сергеев.
— Я вас слушаю, — любезно позволила Судебная машина.
— Во-первых: фраза, которую вы приняли за проявление расизма со стороны Эдди, была произнесена на русском языке. Поэтому, мы рекомендуем отложить судебный процесс до проведения специальной лингвистической экспертизы, желательно, с участием советского эксперта. Во-вторых: я, как Старший администратор советской станции, прошу вашего содействия. Мы просим вас обеспечить участие Эдди в научном эксперименте, который имеет огромное значение для всего человечества. Отложить эксперимент невозможно по техническим причинам. Очень досадно, конечно, что Потребитель Эдди Ланк не сможет принять участия в ежегодной лотереи. В качестве компенсации я готов заключить с вами договор о поставке… ну, хотя бы, «Кока-колы». Какая у вас минимальная партия?
— Сто ящиков. — ответил Шериф.
— Берем! После непродолжительного молчания Судебная машина выдала:
— Пункт первый отклонен. Пункт второй принят. Вам, Эдди Ланк, сообщаю свое решение: по обвинению в отсутствии политкорректности – виновен. Меняю ваш статус Потребитель на статус – Подозрительный Потребитель. После эксперимента Вам надлежит пройти тренинг «Толерантного общения». При назначении наказания учтено мнение наших советских партнеров. Договор поставки я выслал. У меня все. Экран с изображением золотой звезды погас.
— Я вижу, что выслал. — сказал Сергеев, извлекая из коммуникатора свежеотпечатанный бланк.
— Ну, ты даешь, — восхищено произнес Громов, — «Кока-колу» приплел.
— Воззвал к «генетической» памяти Шерифа. — усмехнулся Сергеев. — Компания, выпускающая Судебные Машины начинала, насколько я помню, с газированных автоматов. Верно, Эдди?
— Может быть. Не знаю. Причем здесь это? — Эдди, совсем выжатый, уселся в кресло и прикрыл глаза руками.
— Не обращай внимания. Это он так шутит – неполиткорректно! — рассмеявшись, сказал Громов, — А что, ты товарищ Стааарший администратор, с «Кока-колой» делать собираешься?
— А это уже ваша забота, Григорий Федорович. На камбуз я эту гадость не допущу.
— Ладно, разберемся, — профессор положил руку на плечо Эдди, — пойдем Эдди, теперь нам кровь из носа нужно добиться результата. Победителей, знаешь, не судят.
Через неделю, осунувшиеся, совершенно измотанные ученые присев прямо на ящики с «Кока-колой», расставленные в беспорядке по всей лаборатории, безмятежно улыбались. Серия экспериментов по запуску механизма планетарной динамо-машины, за которыми, затаив дыхание, наблюдал весь мир, прошла успешно. Металлическое ядро Марса под воздействием установки Громова-Ланка покачнулось и стало медленно вращаться, постепенно набирая потерянную около 4 млрд лет назад скорость. По расчетам ученых уже через год Марс полностью восстановит магнитное поле – свой щит от солнечного ветра. Мертвая планета снова обретет жизнь, она сможет удерживать свою атмосферу. Проект по ускорению формирования атмосферы уже существует. Скоро, очень скоро по руслам древних марсианских рек вновь побежит вода, наполняя впадины древних морей. По небу поплывут облака. Человек, наконец, сможет выйти из-под защитных куполов и вдохнуть полной грудью воздух Марса. Генетики уже принялись за создание марсианской флоры и фауны, архитекторы уже бредят проектами марсианских городов, колонисты уже собирают чемоданы.
Вытащив из ящика, на котором сидел, баночку «Кока-колы» Эдди с нескрываемым удовольствием сделал несколько больших глотков. Громов почти машинально повторил его движения.
— Ух… Вкус детства! — выдохнул Эдди.
— Мечта! — улыбнулся Громов.
Бабьяк Владимир Владимирович
189: Дети мира
Автор выражает признательность космических масштабов другу и товарищу Тимофею Костину за неоценимую помощь в работе над текстом.
На Марсе восход солнца не был похож на процесс восхождения румяного и распаренного светила на трон земного небосвода. Великая звезда казалась плывущей в фиолетово-голубой дымке, смешавшейся с красноватой полосой горизонта. В это время года на планете было холодно, и светлый иней выползал с полярных шапок покрасоваться. Зрелище действительно было красивым.
Когда-то Сергей видел нечто еще более завораживающее. Он только-только освоил машину и, приземлившись на отдаленной полосе шахтерской базы, вдруг понял, что идет снег. Снегопады на Марсе были редким явлением, крохотные снежинки легонько кружились в разреженной атмосфере и испарялись, не достигая земли. Этот почти невидимый, едва уловимый танец был самым необычным, самым изумительным, что Сергей видел в жизни, хотя повидал он всякого. Крохотные звездочки, совершенно незначительные, нежно стремились к рыжеватому грунту, но исчезали, не сумев соединиться с поверхностью планеты. Почему-то он всегда сравнивал эти марсианские снежинки с людьми. Нет, не с нынешними, сумевшими добраться до звездных далей. Снежные звездочки походили на Сергеевых предков, мечтателей, неисправимых романтиков и просто людей с горящим в душе огнем. Как долго они стремились к тому, что кажется нынешнему поколению совсем простым, естественным, не волшебным! Как долго пришлось им сражаться с гидрой человеческой подлости, жадности, лени и жестокости, державшей человечество в своих страшных когтях… Ведь всего сто лет назад человек впервые вышел за пределы Земли. Человек, памятники которому стояли во всех земных городах.
Сейчас снега не было. Да и вряд ли Сергей смог бы его увидеть. Он был слишком занят. Пальцы пощипывало напряжением нейрокомпьютерного управления, когда он отклонился от заданного курса. Тонко чувствовавшая аппаратура тут же зафиксировала необычные действия, отраженные изменением показаний приборов, отмечавших состояние организма пилота.
— Седьмой, первый вызывает, — тут же раздалось в кабине. Сергей не сразу отозвался, вглядываясь в показания полупрозрачной панели, позволявшей наблюдать панораму марсианской поверхности на широком мониторе.
— Седьмой на связи, — сказал он.
— Ты даже и не думай, — заворчал привычный голос начальника, сменивший стандартно-приятный голос девушки-диспетчера. — Быстро вернулся на прежний курс!
— Я же в график укладываюсь, — Сергей звучал бы почти обиженно, если бы не был так сильно расслаблен. Человеку со стороны могло показаться, что «седьмой» пьян или засыпает. Но начальник был слишком опытен, чтобы не знать, каково это – управлять «птичкой» через интерфейс «мозг-компьютер».
— Ты у меня в гроб уложишься, — привычно забубнил «первый». — Хулиган. Киношек опять насмотрелся, Покрышкин?
— От Кожедуба слышу, — Сергей, не удержавшись, фыркнул. Начальник имел свойство ехидно, но совершенно необидно пикироваться со всеми и каждым.
— Когда я был в твоем возрасте, нас еще пороли ремнем по заднице, — мрачно сообщил «первый». — Мракобес и ретроград во мне тонко намекает.
— Две минуты, а? — попросил Сергей, меряя взглядом очередной прихваченный инеем участок, проносившийся внизу полуцветным полотном.
— Одна, — отрезал «первый». — И не вздумай убиться. Укушу.
— Слушаюсь.
Над поверхностью Марса, в тонкой, пока еще непригодной для человеческой жизни атмосфере неслась сквозь пространство крылатая машина. Человеку, интересующемуся историей авиатехники, она напомнила бы американский истребитель F-15, летавший в воздухе Земли в конце двадцатого века, ибо на его основе и была сконструирована когда-то. В годы, когда освоение Марса потребовало новых решений, кто-то очень мудро вспомнил пословицу о хорошо забытом старом. Машина войны, созданная для убийства, была кардинально переработана и превратилась в инструмент мирного труда и спасения жизней. От воинственного предка у проекта сохранилось лишь некоторое внешнее сходство и пара конструктивных решений. Новый самолет, называвшийся так исключительно по привычке, получил ласковое прозвище «Перепелка», в пику спесивой кличке старого истребителя «Eagle» – «Орел». «Перепелки» или «Синельниковы АА-2», почти сразу стали важным средством перемещения по красной планете. Они не были столь могучи размерами, как транспортные авиамодули, летали гораздо быстрее, чем ездила наземная техника, и умели много больше. Сергей отлично знал, насколько полезны и важны могут быть эти птички. Ведь он пилотировал «перепелку» геолого-спасательной службы.
