Нам с Беном достались смежные номера, поэтому, по возвращении в отель, я вошла к себе и постучала к нему в дверь, но ответа не последовало, и я решила, что он еще не вернулся. В целях дальнейшей экономии денежных средств, я купила немного еды в супермаркете «Карштадта» и соорудила себе на ужин бутерброд, чтобы не ходить в гостиничный ресторан. Я включила телевизор, нашла какой-то английский канал и растянулась на кровати, опершись на локти. Я жевала чипсы и старалась не думать об Эдриане Холсбахе и том, что он наговорил нам утром.
Я все еще не адаптировалась к десятичасовой разнице во времени между Германией и Калифорнией, поэтому спать легла рано. И опять мне приснился кошмар. Мне чудилось, что грезила я уже не один час, и в моем сне огромный, в блестящих доспехах рыцарь топил Лиама в большом серебристом озере. На берегу озера стояли Бен, Джексон и Эдриан, наблюдали и смеялись — они думали, что рыцарь так шутит, что он совсем не собирается убивать Лиама прямо у них на глазах. Но я-то знала правду, а мне было не успеть. Я бежала по горной тропе. Я пыталась бежать, но это было сродни перемещению в патоке. Я кричала, но, кажется, не приблизилась ни на йоту к озеру. Я знала, что дорога каждая секунда, потому что видела, как жизнь утекает из моего мужа, прямо у меня на глазах.
Дважды ему удалось вынырнуть на поверхность, глотнуть воздуха и прокричать мое имя, а потом рыцарь безжалостно опять погружал его голову под воду. Его голос звенел у меня в голове:
— Жасмин! Жасмин!
— Я иду! — кричала я, отчаянно пытаясь бежать, но все равно еле тащилась.
А потом я увидела, что руки Лиама, которыми он цеплялся за рыцаря, обмякли и с всплеском упали в воду. Наконец рыцарь отпустил его, но было слишком поздно. Лиам не поднял головы, я знала — он мертв. Утонул. Крича и плача, я проснулась и резко поднялась в кровати. А потом принялась искать, как включить свет.
Но тут я завопила, увидев Лиама, неподвижно стоявшего у подножия моей кровати. Он стоял лицом к стене. С его одежды и волос текла вода. Даже несмотря на то, что я не могла видеть его лица, я знала, что это он. Но вместо того, чтобы соскочить с кровати и обнять его, я обнаружила, что стараюсь отодвинуться подальше, не желая, чтобы он поворачивался. Я не хотела, чтобы он меня увидел.
И только я это осознала, как Лиам начал поворачиваться. Я натянула до подбородка простыни, судорожно сжимаемые обеими руками. А потом меня будто парализовало от ужаса. Когда он повернулся, я увидела, что его кожа очень бледна и похожа на воск. Я смотрела на лицо мертвого человека — трупа. Он уже даже начал подгнивать. И только его зеленые глаза остались прежними, но это не принесло мне утешения, потому что они были полны боли и страха. При жизни я никогда не видела такого страдальческого выражения у него на лице.
— Лиам, — неосознанно слетело с моих губ его имя.
Он открыл рот, и я вздрогнула, когда на ковер вылился поток воды. Я думала, он хотел произнести мое имя, но когда вода перестала литься, и он смог наконец говорить, с его губ слетело одно-единственное слово, которое он произнес хриплым шепотом:
— Лоэнгрин!
Он сделал неуклюжий шаг ко мне, слегка качнувшись, и я инстинктивно подняла руки, защищаясь. Но потом вдруг я поняла, что передо мной не Лиам, а Бен, с которого ручьями бежала вода — его волосы прилипли к лицу, как тогда, на похоронах, несколько месяцев назад. Сначала я подумала, что все еще сплю, а потом поняла, что из приоткрытой двери на кровать падает свет, а Бен одет в халат, а не в уличную одежду.
— В чем дело? — спросил он, встревоженно глядя на меня, сидя у подножия кровати. — В чем дело?
— Почему ты мокрый? — спросила я, пытаясь сообразить сон это или реальность.
— Что? Я принимал душ.
— Ааа.
— Ты в порядке?
— Да. — Я сделала глубокий вдох и увереннее добавила: — Да. Извини. Просто... кошмар. Вот и все.
Поколебавшись, он спросил:
— О Лиаме?
— Да. — Я попыталась улыбнуться. — Думаю, это из-за всего того, что сегодня наговорил Эдриан... что рыцарь почти утопил его.
Бен кивнул, а потом, окинув взглядом комнату, увидел то, что осталось от приготовленного мной ужина.
— Устраивала пикник? — поинтересовался он.
— Купила еду в «Карштадте», чтобы поесть в номере.
— Зачем? — спросил он, слегка нахмурившись.
— Так дешевле.
— Понятно. С тобой сейчас все в порядке?
— Да. Извини, не хотела тебя беспокоить.
— Тогда увидимся утром. — Бен уже положил руку на ручку двери, чтобы выйти, но остановился, уставившись на прикроватный столик. — Это тот рыцарь, о котором ты говорила?
— Что? — Я повернула голову, чтобы проследить за его взглядом. — А, ну да. Это он.
Мне показалось, что уголок рта Бена дернулся. Может быть, всему виной были тусклый свет и игра моего воображения. А потом он посмотрел на меня, приподняв одну бровь, и сказал:
— Зачем ты его хранишь?
— Не знаю. Он случайно попал ко мне в чемодан, когда я собиралась в Калифорнию. Наверное, я просто привыкла уже видеть его возле своей кровати. Слушай, Бен, если мы не знаем, как выглядел предмет, который тогда выпал из саней, как же мы узнаем, что это именно он, когда его найдем?
— Я пойму, когда его увижу, — просто ответил Бен. — Я уверен в этом. Спокойной ночи, Жасмин.
И прежде чем я успела задать еще один вопрос, он уже скрылся в своей комнате, закрыв за собой дверь и погрузив меня опять во тьму.
Глава 9
Лоэнгрин [9]
Мы отправились в Нойшванштайн на следующее утро, но сначала позавтракали в отеле. Бен предлагал перекусить по дороге, но я настояла на том, чтобы позавтракать в отеле, потому что завтрак был включен в стоимость проживания. Если бы мы остановились где-то в придорожном кафе, то мне вновь пришлось бы платить. Бен — архитектор, он хорошо зарабатывает и, разумеется, может себе позволить подобные траты, но Лиам никогда не был богачом. В общем, мы спустились в маленький подвальный ресторанчик, где нам были предложены свежий хлеб с холодными сырами и салями, кофе и свежие фрукты.
Бен выглядел неважно. Под глазами у него пролегли синяки, будто он не спал ночь, а кожа побледнела. Я обнаружила, что беспокоюсь о нем. У меня появился новый страх, что и он вот так же неожиданно, как Лиам, может умереть.
— Ты как? В порядке? — спросила я. — Ты выглядишь слегка...
— В порядке. Просто спал не очень хорошо, — ответил он, беря кофейник и наливая черный кофе в чашки себе и мне.
— Тоже мучают кошмары? — спросила я.
Он с минуту поколебался, но ответил.
— Да, и это объяснимо, с учетом обстоятельств.
— А твои о чем? — спросила я.
— Да, наверное, о том же, что и твои. Лебеди, рыцари, кости. Бессмысленные кошмары.
— У меня был один такой прошлой ночью. Лиам сказал мне одно слово. Лоэнгрин. Знаешь, что это значит?
— Это легенда о лебединых рыцарях и название оперы-сказки Рихарда Вагнера, — ответил Бен. — Король Людвиг в честь легенды назвал и свой замок Нойшванштайном —название переводится как «Новый лебединый камень (утёс)». Скорее всего, тебе как-то доводилось слышать об этом, поэтому название и приснилось тебе. Думаю, повлияли еще и бесконечные разговоры о рыцарях да лебедях.
— Ну да, наверное, — согласилась я, изо всех сил стараясь поверить в это. — Следовало ожидать.
После завтрака мы собрали вещи и, сев в арендованный автомобиль, выехали с отельной стоянки. На дворе стояло солнечное морозное утро. Всякий, кто обращал внимание на нас, наверняка принимал за влюбленную пару, которая решила провести выходные в Баварских Альпах. И вновь мне пришлось бороться с таким знакомым тягостным чувством тоски, когда Бен взял чемодан у меня из рук и убрал его в багажник. У нас обоих оказались немаленькие поклажи, так что ему пришлось еще потрудиться, чтобы уместить оба чемодана в багажнике.
Я наблюдала за его затылком, пока он, бормоча ругательства себе под нос, возился в багажнике, и думала, как это несправедливо, что Лиам умер, а Бен жив. Ведь Лиам умел наслаждаться жизнью, не то, что Бен. У него не было этих морщин вокруг глаз.
Он больше улыбался и смеялся. И был на два года моложе. Так почему Бен жив, а Лиам мертв? Где справедливость?
— Не закрывается, — сказал Бен, оглядываясь. — Забери это в салон.
Меня бросило в жар от чувства вины, когда он посмотрел на меня. Надеюсь, он не понял, о чем я думала, и мне вдруг самой стало страшно от этих мыслей. Бен, конечно, не был моим фаворитом, но он тоже был любим, как и Лиам. Ни для кого не секрет, что родители любили больше Бена — думаю, это оттого, что в отличие от Лиама, он ко всему подходил очень ответственно и серьезно. Да и еще, его же ждет дома невеста.
— А что думает обо всем этом Хайди? — выпалила я, совершенно забыв, что в прошлый раз он запретил мне касаться этой темы.
— Что? — спросил он, наконец, захлопнув крышку багажника.
Поздно уже было идти на попятный, поэтому я сказала:
