— Не говори о нем так, как будто... как будто он был ничем не лучше... чем...
— Чем я? — предположил Бен, прикладывая ладонь к покрасневшей щеке.
— Да! — огрызнулась я. — Прости за резкость, но это правда. Он был куда лучше тебя, Бен! Не знаю, что за проблемы у тебя там с невестой, но Лиам и я были всецело верны друг другу с самого начала.
— Ну, как бы то ни было, — сказал Бен спокойно, — теперь ты понимаешь, почему я не могу говорить об этих вещах с тобой. Если в мой коварный мозг прокрадется еще какая-нибудь подозрительная мысль, я просто оставлю её при себе, договорились?
Я хотела, чтобы Бен поделился всем, что знал, пусть это и всего лишь подозрения, но если они были подобного толка, тогда пускай и правда держит их при себе. Знай он своего брата, никогда бы не заподозрил его в измене. Печально все это. Но Бен не видел и даже не разговаривал с ним целых десять месяцев.
Так по какому праву он мог судить о нашей совместной жизни, и о том, как мы её строили?
— Ты его не знал, — зло сказала я.
— Один из нас точно его не знал, — спокойно ответил он и пожал плечами.
— И я того же мнения. Вот, значит, как ты собираешься провести сегодняшний день, в поисках мифической любовницы? — ледяным тоном спросила я.
— Именно, а ночью я хочу съездить в Нойшванштайн, так что если ты хочешь поехать сегодня со мной, то будь в одиннадцать в гостинице.
И не дожидаясь моего ответа, он резко отодвинул стул и вылетел из ресторана. Я вернулась в свою комнату, схватила сумку и пальто, а затем поднялась наверх, но замерла возле двери Бена, стоило мне к ней подойти. Я собиралась спросить, как нам быть с машиной. У нас у обоих были ключи, но очевидно, что день мы планировали провести в разных местах. Я занесла руку, чтобы постучать, но засомневалась. Он же архитектор, не бедствует. И это именно он загнал наши отношения в тупик. Так почему я должна просить его одолжить мне машину? Тем более, что у меня есть ключи.
Я опустила руку и отвернулась от двери, решив, кто успел, тот и съел. Я была одета и готова идти, а Бен, похоже, в дурном настроении разносил свой номер на куски.
Поэтому я пошла прямо к машине и уехала в сторону Нойшванштайна, прежде чем Бен смог меня опередить. А бродить по ближайшим гостиницам он мог и на своих двоих. Удачи.
Глава 11
Лукас
Замок находился всего в десяти минутах езды от отеля. Я припарковала машину на стоянке, на полпути вверх на гору и встала перед выбором: пешком или в конном экипаже добираться до вершины. Я решила прогуляться, так как утро было холодным, а мне хотелось согреться. Кроме того, я не могла себе позволить такую роскошь, как карета.
Нойшванштайн был столь же прекрасен вблизи, как и издали. Он и правда очень походил на сказочный замок, с этими его высокими шпилями и белой кладкой стен, в окружении сосен, одетых в белые снежные шапки.
Я присоединилась к экскурсии на английском языке, которая только началась, и мы прошли по богато обставленным комнатам, слушая гида, который рассказывал о Людвиге и его жизни. Как и говорил Бен, лебединые мотивы встречались в замке повсюду. Я заметила птиц в картинах, тканях, скульптурах и даже на вазах с цветами.
Одной из многих великих тайн жизни Людвига был вопрос о том, почему он так и не женился, превратившись в нелюдимого холостяка. Однажды он был близок с девушкой, рассказывал нам экскурсовод, когда мы остановились в спальне Людвига, выполненной в неоготическом стиле, с мебелью, вырезанной из ценной породы дуба. Стены изобиловали картинами, а потолок украшала золотая люстра.
Гид обратила наше внимание на фотографию Людвига вместе с его кузиной, принцессой Софи Шарлоттой Баварской, с которой он обручился, когда ему исполнился двадцать один год. Была назначена дата свадьбы, монетный двор специально по этому случаю отчеканил золотые монеты, когда Людвиг неожиданно, без объявления каких-либо причин просто отменил свадьбу. Больше он никогда не заговаривал о браке, и никто так и не узнал, чем была вызвана перемена его сердца. Его решение явно не было связано с Софи. Принцесса была необыкновенно красива, и именно это привело к слухам о том, что Людвиг был геем, и что именно поэтому он никогда не был женат. Один американский турист рядом со мной очень авторитетно заявил, что Людвиг определенно был геем, внезапно, это скандальное предположение мне показалось довольно вульгарным.
Гид подлила масла в огонь, сказав, что именно в этой комнате короля объявили сумасшедшим и сместили с трона, хотя не было еще никакого медицинского освидетельствования. Приближенные любили своего короля — некоторые пытались защитить его и предотвратить отречение от престола. Но он сказал, что готов уступить свое место и уехать туда, куда скажет комиссия. Даже сегодня, по словам гида, короля в Баварии ласково именовали Кини... Я опешила, услышав это имя. Впервые я услышала его в конюшне бабушки и дедушки. Так звали коня Люка.
Гид рассказала нам, что Нойшванштайн остался именно таким, каким Людвиг видел его в последний раз, сказав одному из доверенных слуг напоследок: «Пожалуйста, храните эти комнаты для меня, как святыню. Не позволяйте им быть оскверненными любопытством, потому что мне пришлось пережить самые горькие часы моей жизни здесь!»
А потом она добавила с улыбкой, что каждый год этот замок посещает не одна тысяча туристов. Все рассмеялись, но я почувствовала себя неуютно, когда мы продолжили наш путь по залам — словно вторгаясь в чужой дом, который был когда-то дорог чьему-то сердцу.
Так грустно было думать о том, что Людвигу удалось так мало пожить в Нойшванштайне, прежде чем его насильственно увезли в Брегг, в озере которого он и погиб. За много миль от любимого дома. Гид рассказала нам, что, даже будучи подростком, Людвиг относился к своим королевским обязательствам очень серьезно, но быстро понял, что идеала монархии, к которому он стремился, в девятнадцатом веке в Германии просто не существовало. Что он не более, чем марионетка, у которой нет никаких прав на себя. Именно поэтому он удалился в свои замки в горах, чтобы его оставили наконец в покое.
Когда экскурсия закончилась, я с радостью вышла на свежий горный воздух. Я стояла на веранде и смотрела в направлении горизонта на Тирольские горы [15], под которыми раскинулось озеро Альпзее, в конце короткой дорожки с рассадником милых домиков. Возможно, мои проблемы сделали меня чрезмерно чувствительной к подобным вещам, но мне не нравились спекуляции, а уж тем более слухи, основывающиеся только на том, что человек, которого вы даже не знали, просто любил одиночество. Возможно, истина была в том, что он просто не встретил подходящего человека, и именно поэтому остался в одиночестве. Я раздумывала, что хуже: жить абсолютно уединенной жизнью, как Людвиг, или встретить кого-то действительно особенного, кто не смог остаться с вами...
Дальше откладывать было некуда, я решила отправиться к озеру. Гравий хрустел под моими ногами, когда я шагала вниз, вдыхая вкусный свежий воздух, облачка пара моего дыхания парили передо мной. Не знаю почему, но я ощущала какой-то дискомфорт, словно чувствовала, что увижу что-то из ряда вон. Я, конечно, не ожидала, что встречу заколдованных лебедей, или вдруг рыцари начнут расхаживать по водной глади... И все же, и все же... меня не покидало чувство страха...
Я заставила себя не тянуть резину и отправиться, не сбавляя темпа, к озеру. Спустившись к нему, я остановилась на берегу, наблюдая за гладкой, неподвижной поверхностью воды. Озеро окружали высокие сосны и горы, укутанные снегом. Справа от меня высился Хоэншвангау. Казалось, на озере нет никаких лебедей, и мне вдруг подумалось, что Лиам вообще не был в этом месте, не говоря уже о том, что они с Эдрианом Холсбахом, пробрались сюда под покровом ночи, и с ними произошли все те события, которые он описал. Я вообще не чувствовала здесь близости к Лиаму. Я не могла представить, как он рыскал тут по берегу в поисках волшебных лебедей.
Я вдруг почувствовала, что если бы он меня видел и знал, почему я здесь, то посмеялся бы над абсурдностью происходящего и россказнями Бена, и что я в них поверила... Хотя, может, он и не стал бы смеяться, а рассердился бы на меня за то, что я послушалась Бена — человека, с которым по неизвестной причине он порвал отношения почти год назад...
Тут я заметила белые силуэты на воде и узнала в них пару лебедей, плывших по озеру. Они были прекрасны и величественны, как и всякий лебедь, которого я когда-либо видела. Но они совсем не производили впечатление волшебных, и само предположение этого сейчас казалось абсурдным. Я шагнула к кромке воды и присела, чтобы окунуть пальцы в озеро. Через мгновение я выпрямилась, отдернув руку, так и не замочив её. Когда я посмотрела на лебедей, то осознала, что последний раз видела лебедей в день смерти Лиама. От воспоминания мне стало нехорошо, и я вдруг обнаружила, что хочу уйти отсюда.
