Влад выпроводил стражника, потом создал под потолком тоннеля несколько ярких магических светляков — они осветили весь этот ужас до последней трещинки в стене. Через минуты томительного ожидания в мерзком тоннеле, по ступенькам спустился Борислав:
— Я распорядился, господин граф. Сейчас люди подойдут с водой, мылом и тряпками. Может выйдете отсюда — а то ещё вшей наберётесь. Лучше вы на воздухе подождёте. Или там, в помещении — мы освободили несколько стойл под приём заключённых.
Влад подумал и согласился. Торчать ему тут было и противно, и не имело смысла. Лучше принимать больных наверху, в конюшне и сразу лечить. Он взбежал по лестнице, вышел на свежий воздух и с наслаждением стал его вдыхать, выветривая из лёгких мерзкий смрад тюрьмы. Даже для тюрем средних веков, это было запредельно — Влад бывал в городской тюрьме, так она была, в сравнении с этим вертепом — просто санаторием. Граф, на своих землях имел право карать и миловать как угодно, и вот результат — десятки, а то и сотни людей сгинули в страшном подвале, в муках, без надежды на освобождение.
Влад вошёл в конюшню, пахнущую свежей соломой и конскими яблоками, там было чисто прибрано, выметено — явно, о лошадях заботились гораздо лучше, чем о людях — да и стоили они многократно дороже. Начали приводить и приносить первых узников — с них срезали одежду, волосы, вымыли на месте вонючим мылом, убивающим насекомых, смывающим липкую грязь и и нечистоты. Большинство были буквально при смерти — Влад вливал в них силу, ремонтировал изношенные тела — сразу сильно воздействовать на них было нельзя, они могли не выдержать. Им принесли бульон с кусочками белого хлеба — давали понемногу — заключённые захлёбывались пищей и выпрашивали ещё — но Влад запретил давать больше — это было смертельно для них. Наконец — их всех уложили рядами на подстилках и накрыли одеялами.
Влад вышел из конюшни после нескольких часов целительства опустошённый — и физически, и морально. Сколько бы не рассказывали и не писали о пренебрежении к человеческой жизни в старину — пока это не увидишь своими глазами — не поверишь. Он пошёл снова в тюрьму, спустился вниз — подождав, когда вынесут последние вёдра и бочки с водой, после омывания узников — пол был залит мыльным раствором, но это мало заглушало смрад. А насекомые в камерах как будто не заметили, что исчезли источники пищи. Везде валялись кучи тряпья, сорванные и срезанные с заключенных, кишащие клопами и вшами. Влад подумал, встал на порог крайней камеры и сосредоточившись стал Силой подымать температуру в ней, пока солома и тряпьё не начали дымиться. Он, вначале, хотел ударить файрболлами, потом решил, что это неэффективно и попробовал просто поднять температуру в помещении, накрыв его каким-то куполом — как некогда сделал с трупом погибшей девушки в клинике. Он примерно запомнил, что тогда сделал, и теперь повторял это, только в более большом объёме. Влад обходил все камеры — их было около двадцати — выжигая дотла, пока в них не осталось ничего, кроме голого раскалённого камня и пепла. Эта работа и лечение опустошила его магический узел почти досуха. Он потянулся к Реке, заправить узел, и с удивлением обнаружил, что в этом подземелье не может дотянуться до источника Силы. Влад поспешил выбраться по ступенькам наверх и с облегчением констатировал, что наверху способность касаться Реки вернулась. Он подумал, что или это на глубине, под толщей камня способность дотягиваться до Реки слабеет, или само подземелье обладает таким свойством. 'Хорошо хоть, что способность пользоваться магией не исчезает' — думал он и отправился искать управляющего среди узников.
Стражники указали ему на исхудавшего человека, неопределённого возраста — от тридцати до шестидесяти — слишком он был истощён и измучен, чтобы определить возраст, Влад приказал поместить его в замок, отдельное помещение и приставить к нему сиделку. Когда всё было сделано, он ещё раз осмотрел его — поправил организм, убрал язву желудка и вылечил раны на спине, оставленные плетями — они гноились и глубоко изъязвляли спину. В первый курс лечения он только заставил их зарубцеваться, теперь же, определив, что тот выдержит более радикальное лечение — убрал их до конца. Закончив. Разбудил управляющего:
— Здравствуйте. Я новый граф Савалов, муж Лесаны. Вы управляющий поместьем Саваловых?
— Был управляющим, пока молодой граф не заточил меня в тюрьму — управляющий открыл глаза, глубоко впавшие в череп и внимательно посмотрел на Влада — я приветствую вас, ваша светлость. А куда делся молодой граф?
— Он умер. Нет — его убил один из приближённых, впав в безумие, не я — Влад ответил на немой вопрос управляющего.
— Вас как звать?
— Михаил Зиланин. Я служил этому роду с младенчества, старый граф за способности выдвинул меня на эту должность и я был на ней до заключения в тюрьму.
— А за что вас заключили?
— За что? — переспросил Михаил — за то, что я осмелился противиться воле графа, был против его экзотических развлечений — как то — потрава крестьян собаками, скачки с человеком на верёвке, волочащемся по земле, испытание мечей на крестьянах — хорошо ли они рубят плоть. За возражения я был высечен плетью и заключён. Вы как, ваша светлость, относитесь к таким удовольствиям? Одобряете их, или же равнодушны?
— Я категорически против этих развлечений и считаю, что за них графу надо было башку снести. Я Влад — тот, с кем молодой граф воевать ходил, при вас он отправился в поход?
— Нет, в поход не при мне, но вернулся, когда вы его выпороли — при мне. Честно говоря, я был просто счастлив, когда узнал от солдат, как это происходило — управляющий слабо улыбнулся — хоть кто-то надрал ему зад.
— Ну, в общем — я разбил его войско, потом граф умер от руки соратника. Потом объявили турнир, на руку графини и титул графа Савалова, и я его выиграл. Честно говоря — мне было некогда разбираться с делами графства, на первых порах, потом я стал вникать и обнаружил, что всё очень запутано и без управляющего не разобраться, стал искать управляющего — вот и нашёл вас. А так бы вы и до сих пор кормили вшей в камере.
— Слава богу, чтобы нашли меня…ещё бы неделю, и разговаривать вам было бы не с кем. Молодой граф был страшным человеком — рядом с моей камерой есть комнаты, в которые вошло очень много людей, при мне только — несколько десятков — молодые и старые мужчины, девушки, женщины, и даже дети. Никто оттуда не вернулся, а я слышал страшные крики, доносящиеся после того, как туда входил граф. Я не знаю что он там делал — по слухам, он занимался какой-то чёрной магией, иногда оттуда неслись не только крики истязаемых, но и странные звуки — я не могу их описать. Ключи от помещения были только у графа, никто кроме него туда не входил. После смерти старого графа тут всё изменилось, стали наведываться какие-то люди в чёрных капюшонах, надвинутых на голову, граф уединялся с ними внизу и никто не знает, что там происходило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
