Ева
‒ Не жалеешь?
‒ Нет, нисколько, здесь я смогла найти себя, ‒ и это было правдой, для меня этот город стал родным.
Дальше шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Свои я знала, но мне так хотелось узнать его. О чем он думает, когда у него на лице образовывается складочка на лбу? Хмурится или это связано с чем-то более серьезным? Мне хотелось успокоить его, обнять, запустить свои руки в его волосы, наклониться и прошептать слова, что смогли бы поддержать его, поднять его дух. Желание протянуть руку и разгладить его вспыхнуло внезапно и также угасло, но этого хватило, чтобы разворотить внутри меня всё. Нет!
Я отвернулась и смотрела себе под ноги. Это все обман, все ложь, все это уже происходило, и повторяется снова. Я стиснула кулаки, короткие ногти вбились в ладонь. Мне захотелось топнуть ногой, как маленькой обиженной девочке, и закричать, чтобы он остановился, чтобы услышал меня: „Обмани меня! Расскажи мне свою очередную ложь! Все это между нами уже было один раз. Давай повторим! И ты обманешь меня снова. Давай! Обмани меня, еще раз!” Но мой голос пропал.
‒ Я выбираю это кафе, ‒ нарушив тишину, указала я на почти первое попавшее заведение.
Чернов взглянул на вывеску, на пыльные снаружи окна, и брезгливо сморщил лицо. Это я удачно остановилась. Мой выбор был маленькой местью ему. Он привык обедать в шикарных ресторанах столицы, ужинать в пафосных клубах, я же предлагала ему иное.
Я следила за его реакцией. Увидев мой любопытный взгляд, Чернов спрятал все эмоции и сделал бесстрастное лицо, затем открыл передо мной дверь.
Не скрою, внешний вид кафе был не очень, да и внутри все было по-простому, хозяинами были не то узбеки, не то казахи, но я была уверена в одном, что здесь готовили отменный плов и такие шашлыки, что несложно было проглотить язык. И звезды сошлись так, что с этой семейной парой я была знакома, прооперировав их сына подростка, чем и заслужила бесплатные обеды в любой день, когда я приходила сюда. Бывало и такое, что на праздники Анвар передавал нам в больницу еду в контейнерах, что с любовью готовила его жена Азиза. И по всей больнице стоял запах ароматного шашлыка, даже Павел Николаевич не мог усидеть в своем кабинете. Я была рада, что по случайности выбрала именно их кафе.
Нас встретил сам хозяин. Увидев меня, Анвар раскрыл руки и загоготал, но замолк почти сразу, увидев мой палец, приложенный ко рту.
‒ Уважаемые, проходите! Будьте дорогими гостьми. Чего желаете? Есть просто отменный шашлык, что м-м-м, пальчики оближешь, ‒ он обращался ко мне, и в его глазах было тысячу вопросов.
Я лишь кивнула головой, давая свое согласие, и успела подмигнуть ему, пока Чернов растерянно оглядывался. Анвар на мгновение задержал на Антоне свои глаза, сузил их и ретировался на кухню, после вышел на задний двор, где он и жарил мясо. Кувшин с водой нам на столик принесла Азиза, без стеснения изучая моего собеседника вдоль и поперек. Ей бы еще скалку в руки, и получилась бы эпическая сцена. Чернов даже растерялся, думала, он поднимет руки и сдастся, и я улыбнулась от представленной картины.
‒ Почему твоя дочь рыжая? В маму? ‒ теперь пришла моя очередь задавать вопросы.
‒ Что? Нет. Да, Лесми многое переняла от матери, ‒ как-то неуверенно ответил он.
Разговор не клеился. Мне незачем было задавать ему вопросы. Этим и пользовалась, молчала. В отличие от больницы, здесь я чувствовала себя увереннее, а Чернов, наоборот, неуютно. От его былой уверенности и властности не осталось и следа. Я отпила водичку и теперь вертела в руках стаканчик, разглядывая через воду узоры на скатерти.
‒ Почему у тебя нет детей? ‒ от заданного им вопроса моя рука резко замерла, расплескав воду.
Я отдернула руку, словно на нее пролилась не просто вода, а кипяток, положила их на колени. Они начали дрожать, как и мои губы, к глазам начали поступать предательские слезы, готовые вырваться на волю. Но от лаконичного ответа меня спас Анвар, так вовремя принесший наш заказ. К мясу прилагались два вида соуса, лепешка и зелень. Я сразу переложила к себе на тарелку несколько кусков шашлыка, чтобы избежать объяснений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
‒ Попробуй, это действительно вкусно, ‒ предложила я ему, не поднимая свои глаза на него, боясь встретиться с его.
Чернов не ответил, но медленно потянулся к мясу и переложил одинокий кусок к себе. Но я не успела отведать мяса, когда зазвонил мой телефон.
‒ Ева, возвращайся в больницу! ‒ голос Павла Николаевича был взволнованным, что не сулило ничего хорошего.
‒ Обед отменяется, меня вызвали в больницу, ‒ с этими словами я поднялась с места, одновременно выключая телефон и засовывая его в карман. ‒ Ты оставайся.
Схватила вещи и ринулась к выходу, не обращая на его просьбы остановиться. Мне нужен был воздух, рядом с ним я не могла дышать полной грудью. Я не могла думать нормально, мысли путались, слова застревали в горле, внутри все переворачивалось. Выскочила на улицу и зашагала рядом с дорогой, вытягивая руку. Первая же машина остановилась. На мою просьбу отвезти меня в больницу, водитель согласился без раздумий. И увеличил скорость, лавируя между рядами, узнав, что я спешила туда не для посещения.
Глава 15
Ева
Звонок Павла Николаевича не на шутку меня напугал. Все мои мысли разом устремились к Лесми. Почему именно к ней, я объяснить не могла. Я проигнорировала лифт, который не спешил спуститься на первый этаж, как бы усердно я не нажимала на кнопку вызова, и побежала по лестнице вверх. Пальто я скинула по дороге. Не дойдя до кабинета главврача, одним глазком заглянула в палату девочки. Она спокойно лежала в кровати и переворачивала страницы какой-то книжки. Вздохнула и направилась в сторону кабинета Павла Николаевича. Но он сам шел мне навстречу, уткнувшись в документы.
Я готовилась к срочной операции после короткого разговора с главврачом. Привезли мальчика, который лазил по гаражам вместе со своими друзьями, и неудачно упал на железную арматуру. С этим вызовом и закончился мой отпуск, но я не жалела об этом. Мне нравилось проводить внеплановые операции, как бы жутко это не звучало для остальных. В эти минуты я была собрана, как никогда, и знала то, что я должна сделать. Меня не пугало ничего: ни внутреннее кровотечение, которое хранило много тайн и скрывало истинное положение дел, ни отсутствие достоверных анализов, ни то, как мои ассистенты нервно перешептывались за моей спиной, пока я составляла примерный план операции. Я всегда заходила в операционную гордо поднятой головой, будто сама королева шла по красному ковру. В голове ни единой лишней мысли, что могли бы меня отвлекать. Лишние мысли выкинуты, все проблемы оставлены за дверью с той стороны. Я пристально смотрела на анестезиолога и ждала, когда он поднимет голову и посмотрит на меня с улыбкой, тем самым давая мне знак, что можно приступать. Перед глазами видела весь ход операции, словно вокруг меня высвечены голограммы. И я приступала…
Я вышла из операционной, стащила с рук перчатки и выкинула их в ведро, в след за ними полетела и маска, затем сняла с себя все остальное. Прошло больше четырех часов, но ощущение такое, словно несколько минут. направилась к себе, чтобы сменить одежду, которая неприятно липла к телу. За мной по пятам следовала Оля. Она присутствовала на операции, следила за ходом, наблюдала за моими действиями. Одним словом, училась.
‒ Ева Александровна, вы такая молодец! У меня слов нет, как вас благодарить, что вы взялись меня учить, ‒ я уже который раз слушала ее хвалебные речи и, честно, немного подустала от этого. ‒ И зря наговаривают на женщин, что нам не под силу сложные профессии. И эти шутки насчет блондинок. В них нет ни единой капли правды. У вас же тоже светлые волосы, но вы всем доказали обратное. И давно уже.
Стоя за ширмой, я улыбнулась от ее слов. Оля была хорошим человеком, но иногда терялась от переизбытка чувств, слишком впечатлительной оказалась. Она не могла правильно сформулировать свои мысли, еще не отошла от эмоций, что накатились на нее вовремя и после операции. И получалось так, что она перескакивала от одной темы на другую, словно пчела, перелетающая с одного цветка на другой.
