— Я присутствовала при получении им известия о разрушении замка и гибели его семьи. Он… он тогда не знал, что погиб только отец. Он был в отчаянии и говорил лишь о мести!
Ниниана, отличавшаяся таким же бурным темпераментом, как и ее брат, легко представила себе тогдашнее состояние Люсьена. Следовательно, он, независимо от Паулины, решил попросить королеву о помощи. Ведь он был на четыре года старше Нинианы и больше, чем сестры, знал о дружбе матери с королевой. Но что побудило ого в дни траура отправиться в дом Гастона Орлеанского и качестве слуги?
Мери Энн в следующих словах ответила на ее вопрос:
— Королева обладает необыкновенным умением окружить себя нужными людьми. Все мы догадывались, что она вместе с королевой-матерью одобряла мятеж. Но не было известно о существовании письма, в котором она обещала Гастону поддержку и выражала готовность выйти за него замуж после смерти Людовика.
Ниниана, поняв, что разговор не должен достигнуть посторонних ушей, прошептала:
— Король много болеет. Зачем же нужен мятеж, если его кончина столь близка?
— Я… я не знаю… Однако Люсьен полагает, что кончина короля является делом решенным. Насильственная кончина.
— Боже милостивый! Убийство? Вы действительно так полагаете? А… что связывает Люсьена с этими антигосударственными делами? Разве прошедшие события не научили его держаться подальше от интриг?
Мери Энн д’Этанже подняла голову, чтобы встретить взгляд Нинианы.
— У него нет выбора. Королева пообещала ему амнистию и должность при дворе, если ему удастся завладеть тем письмом. Все это может заставить моего отца изменить мнение о Люсьене!
Постепенно Ниниана начала различать нити, из которых связали сеть. Напрашивающиеся сами собой выводы вызывали у нее страх.
— Значит, Люсьен де Камара живет в доме Орлеанских тайно? Никто там не знает о его происхождении и о данном ему поручении? Он является шпионом и постоянно находится под угрозой поимки и смерти?
Мери Энн стала с гордостью защищать его:
— Он — агент французской королевы. Нужно любой ценой помешать кардиналу Ришелье заполучить письмо в свои руки. Королева трепещет при мысли о той власти, какую получит он над ней, располагая подобной уликой. Не говоря уже о том, что король ничего не должен знать про письмо. При тех отношениях, которые существуют между Их Величествами, он, пожалуй, не стал бы возражать против суда над Анной Австрийской.
Сделанное взволнованным шепотом признание превратило первоначальный страх Нинианы в полное замешательство. Как же осмелился Люсьен при таких обстоятельствах явиться во дворец Мариво? А если бы он попал в руки барона и тот обнаружил, что мнимый лакей наследника престола — брат Дианы? В заключение ей стала ясна причина робкого признания, сделанного придворной дамой в самом начале их разговора.
— Вы опасаетесь за Люсьена, потому что влюблены в него?
— Всем сердцем. Я была бы счастлива стать его женой, — робко призналась Мери Энн и покраснела.
На это Ниниана заметила:
— Он беден. Наш дом разрушен, состояние конфисковано, земли отобраны. Он не тот мужчина, который смог бы гарантировать женщине беззаботную жизнь.
Юная дама возмущенно пожала плечами.
— Вы полагаете, что это имеет значение? Я люблю его самого, а не его состояние. Моего приданого хватит для миг двоих. Кроме того, я уверена, что королева будет благодарна Люсьену, если он выполнит ее трудное задание.
«А если нет?» — хотела спросить Ниниана, но, заметив и карих глазах сияние надежды, промолчала. Раз девушка верит в справедливость этой жизни, не стоит лишать ее иллюзий. Однако сложности, по-видимому, существуют, иначе брат давно бы выполнил поручение.
Между тем Мери Энн продолжала делиться переживаниями.
— Так трудно находиться в неведении! Я не вхожу в число самых доверенных лиц королевы и вынуждена дожидаться скудных вестей, иногда присылаемых Люсьеном. Кажется, принц Гастон уже не надеется на брак с королевой. Говорят, что его супругой должна стать Маргарита Лотарингская! Никому не известно, уничтожил ли он своевременно документы или спрятал их где-нибудь перед бегством за границу.
Мери Энн схватила Ниниану за руку, не заботясь о том, что мнет шелк элегантного платья.
— Королева говорила с вами о брате? Умоляю вас, скажите мне!
Ниниана молча покачала головой. Будет ли эта взволнованная девушка ее родственницей, ведомо пока лишь одному Богу.
Мери Энн д’Этанже отпустила ее руку и глубоко вздохнула.
— Скорее бы кончилась эта неизвестность. Но, пожалуйста, не говорите никому, что беседовали со мной. Королева заставила нас поклясться на Библии, что тайна не будет нарушена.
Ниниана успокоила девушку и машинально поправила платье.
— Можете положиться на меня. Я умею молчать. Кроме того, я никого не знаю при дворе, кроме королевы, герцогини де Шеврёз и моей новой камеристки. С кем я стану болтать?
Мадемуазель д’Этанже сменила тему и сунула мятый платок в висевшую на поясе сумочку.
— Бедная герцогиня! Вы знаете, как старается она избегать встреч с королем? Ему не нравится ее влияние на его супругу. Пожалуй, он и герцогиню предпочел бы послать на эшафот.
— Как можете вы это утверждать?
— Все слышали слова короля во время последней охоты. Если бы Ришелье не вернулся своевременно в январе в Париж, то кто знает… Мари де Шеврёз должна быть благодарна кардиналу, что в Бастилии сидит лишь ее любовник, а не она сама. Однако расследования еще не закончены…
Ниниану охватила дрожь. Изящная легкость, с которой Мери Энн рассуждала о смертных приговорах и арестах, напоминала болтовню, которой герцогиня недавно старалась поднять ей настроение. Неужели все здесь лишь видимость и ложь? Лувр вдруг показался ей лабиринтом из противоречивых интересов, тщеславия, жажды власти и коварства. Во дворце Мариво у нее был только один противник. Не совершила ли она глупость, променяв его столь поспешно на блестящее многоголовое чудовище под названием «двор»?
Она дрожала в своем роскошном платье, но холод охватывал ее изнутри. Тепло и сияние, излучаемые сотнями свечей, не могли ее согреть. Все происходящее вселяло в нее страх.
Глава 11
Танец увел Мери Энн д’Этанже от Нинианы, но она без зависти смотрела, как та удалялась от нее вместе с кавалером. У нее появилось время не только обдумать странные вещи, рассказанные девушкой, но и наконец получше осмотреться на придворном балу, собравшем в Лувре всех людей с высоким положением и знатным происхождением. За одним исключением: Ришелье отказался прибыть на бал. Слегка позлить его, как замыслила Анна Австрийская и ее лучшая подруга, не удалось. Ниниана испытала от этого такое облегчение, что на какой-то момент забыла об опасности, подстерегавшей ее брата, и стала просто наслаждаться праздником.
