Старуха моет после завтрака посуду. Тут же девушка, стоя по грудь в воде и не снимая при этом платья, прямо в канале моет голову. Возле монастыря занимаются стиркой бритоголовые монахи. Без своих традиционных одеяний они выглядят похожими на солдат-новобранцев. Канал становится все уже. Берега низкие, болотистые. Среди мангровых зарослей торчат перистые листья кокосовых пальм. Жилищами тут служат уже не лодки, а свайные хижины, стоящие над водой.
Домохозяйки в челноках объезжают прибрежные лавочки на сваях, покупая где связку чеснока, где горку вяленого стручкового перца, где обвязанный тесемкой арбуз, где живых кур. Жизнь в этих свайных домиках вся как на ладони. Видно, как готовят пищу, как ковшом черпают из высокой корчаги воду для чая. Такие керамические корчаги, на которых изображен повелитель вод — дракон, есть в каждом жилище. В них хранят питьевую воду, собранную во время дождей. Ну а для всех прочих нужд идет вода из клонга.
— А мы считаем, что наступил конец света, если на пару часов отключат горячую воду, — говорит потрясенная увиденным европейская туристка.
Всюду полно детворы. В таких свайных домиках на берегах клонгов живет, растит потомство, старится и умирает неимущий таиландский люд — лодочники, поденщики, мелкие торговцы.
Поднаторевшие в рекламном деле туристские фирмы окрестили Бангкок «азиатской Венецией». Но сравнение это, пожалуй, правомерно лишь в одном-единственном смысле. Как и Венеции, Бангкоку в последнее время все больше грозит оседание почвы. Трудно сказать, что послужило для этого главной причиной. То ли бурное строительство многоэтажных отелей, то ли истощение грунтовых вод из-за прокладки все новых артезианских скважин. Так или иначе, почва в Бангкоке оседает, кое-где до десяти сантиметров в год.
Реку Чао-Прая таиландцы почтительно называют «праматерь вод». Это действительно река-кормилица. Ее нижнее течение, и особенно дельта, — житница Таиланда. Здесь на одной пятой территории страны проживает почти половина населения. Скажу, кстати, что по площади (514 тысяч квадратных километров) и по населению (60 миллионов человек) Таиланд можно сравнить с таким крупным европейским государством, как Франция. Именно благодаря высоким и стабильным урожаям в низовьях Чао-Праи Таиланд является крупнейшим в мире экспортером риса. Сразу же за Бангкоком от горизонта до горизонта простирается гладкая, как стол, равнина. Кое-где в селениях идет молотьба. Рисовую солому грузят на лодки и по клонгам отвозят вниз по реке на бумажные фабрики. Искусственного орошения тут не требуется, ибо осадков выпадает много. А муссонные ливни приносят их как раз тогда, когда они больше всего нужны рисовым полям.
«Твои воды текут стремительно и необратимо, как дни нашей жизни», — поется в народной песне о реке Чао-Прая. Но та самая «праматерь вод», благодаря которой Таиланд стал крупнейшим в мире экспортером риса, служит для Бангкока источником ежегодных стихийных бедствий. Разливаясь во время муссонных ливней, река сносит сотни прибрежных жилищ городской бедноты. Эти периодические наводнения поистине стали бичом Бангкока.
Был план возвести вдоль реки защитные дамбы. Но как быть с сотнями клонгов, которые ветвятся от главного русла? Власти Бангкока изучают опыт Вены, где проблема наводнений была успешно решена строительством обводного канала. В нужных случаях он принимает в себя паводковые воды Дуная. Разработан проект строительства подобного же канала, который должен обогнуть Бангкок с запада и избавить его от наводнений. А пока «праматерь вод» течет меньше чем на метр ниже уровня столицы. И даже этот разрыв сокращается.
Гвардейцы в русских мундирах
Белый туристский теплоход «Восточная принцесса» поднимается вверх по реке до места, где находилась древняя столица Таиланда Аютия. В свое время она была культурным и торговым центром Юго-Восточной Азии. Но в 1767 году Аютию захватили бирманцы. Город был сожжен, Погибли по существу все памятники средневекового искусства и архитектуры. После этого столица была перенесена в Бангкок. Обо всем этом можно узнать из туристического буклета еще по дороге. Само же посещение разрушенной столицы, увы, мало что дает. Место, куда привозят экскурсантов, напоминает пожарище. Городские стены, дворцы и храмы Аютии были построены из кирпича. Покрывавшая их штукатурка давно разрушилась от времени и муссонных ливней. Не только кирпичи, но и остатки скреплявшего их раствора выглядят почерневшими, словно опаленными огнем, или пепельно-серыми, как буйволы, пасущиеся на соседних рисовых полях. Среди развалин буйствует тропическая зелень. И все же поездка по реке Чао-Прая поучительна. Она дает представление об особенностях таиландского зодчества. Как-никак в стране насчитывается 25 тысяч буддийских храмов! Наиболее характерной чертой таиландской национальной архитектуры хочется назвать изысканную утонченность. Ей, на мой взгляд, присуще нечто диаметрально противоположное монументальности.
Часто говорят, что таиландская танцовщица напоминает ожившую пагоду. Такое сравнение очень точно: от головного убора в виде башенки до невероятно длинных ногтей, для которых на пальцы надеваются серебряные, изгибающиеся наружу чехольчики. А коли так, можно использовать ту же метафору как бы зеркально: сказать, что в национальной архитектуре видится изысканная утонченность таиландской танцовщицы. Шатровая крыша со вздернутыми вверх концами присуща зодчеству многих азиатских народов. Но в таиландской архитектуре крыши особенно круты, пагоды особенно островерхи, а гребни крыш увенчаны коньками, которые изогнуты, словно ногти на руках таиландских танцовщиц. Все это придает зданиям некую устремленность ввысь, которую я бы назвал «буддийской готикой».
Круто сходящиеся вверх линии острого конуса господствуют и во многих постройках королевского дворца. Они, в частности, характерны для Палаты Нефритового Будды. В архитектурном отношении это буддийский монастырь, только без жилищ для монахов, поскольку его назначение — быть личной молельной короля. Нефритовый Будда восседает как бы на небесной колеснице, которая увенчивает собой золотую башенку. Сам король облачает Нефритового Будду в одежды, соответствующие данному времени года. Эта высоко ценимая таиландскими буддистами статуя была когда-то спрятана от завоевателей и обнаружена лишь много лет спустя.
Одна из построек королевского дворца в Бангкоке резко выделяется среди других. Под типично таиландской крышей с островерхими башенками с удивлением видишь помпезный фасад, щедро декорированный всеми элементами европейской архитектуры конца XIX века. Это, несомненно, симптом влияния внешнего мира. Впрочем, любая торжественная церемония перед королевским дворцом в Бангкоке позволяет заметить и вещи куда более поразительные. Во-первых, королевская гвардия в Таиланде доныне носит форму русских лейб-гусар. Во-вторых, разве не знаменательно, что автором таиландского государственного гимна стал в конце прошлого века русский капельмейстер и композитор Петр Шуровский.
