— Так точно, ваше высокопревосходительство! Разрешите идти?
— Ступайте.
Как только девственно аккуратная северная граница Франции покроется траншеями, в Дюнкерк прибудут авиационные части. Тогда вряд ли британские крейсера смогут столь вальяжно дымить у побережья.
Глава вторая
Конец января и февраль 1916 года в Петрограде вылились в фарс, напоминавший об августе четырнадцатого года. Англофобия вытеснила германофобию. Теперь по улицам столицы опасались расхаживать носители британских фамилий и им подобных, опять прокатилась волна погромов. Как всегда, били евреев. Гольдберг может быть не только немцем, но и англичанином, верно? Даром что крещенный в православие. Русский бунт беспощаден по природе своей, а придать ему бессмысленное направление проще простого.
Город вернул себе исконное петровское название, отчего обыватели пересказывали друг другу множество анекдотов, для правящей семьи не сильно приятных. Ежели завтра с Америкой воевать, а там Санкт-Петербургов добрая дюжина, как Романовы город нарекут?
Городские службы плевались, выправляя таблички на старое название, а в глубинке и не пошевелились. Там всюду оставался Питер — на указателях, в справочниках и прочих письменных носителях столичного имени. И не от протеста, скорее от русской лени и наплевательского отношения, да вдобавок от известной мудрости не торопиться с выполнением бессмысленного повеления в ожидании его скорой отмены.
На французском побережье военным было совершенно не до анекдотов.
— Адмиралу Колчаку Зпт Вильгельмсхафен Тчк Немедленно принять меры против линкоров у Дюнкерка. — Барон вытер пот со лба, перемешанный с тончайшей известковой смесью. — Записал?
— Так точно, ваше высо…
Голос офицера связи заглушило новым взрывом. Оконное стекло жалобно дзинькнуло, разлетаясь на сотни осколков. Тяжеловесный особняк в сотне шагов по улице сложился, как карточный домик, и рухнул, подняв новые пыльные облака.
— А не то я сам прилечу и порву по складке его полужопия!
— Та… так и шифровать, выше высокопревосходительство? — Штабс-капитан достал из щеки оконный осколок, лизнул палец и стер им кровь.
Врангель стряхнул стекло с фуражки.
— Нет. Отправляй. Мне связь с аэродромом. Нестеров? Ты летчик, мать твою, или корова беременная?! Молчать! Мне плевать, сколько у тебя машин. Хоть сам растопырь руки и лети, я сказал! Заставь линкор замолчать, или я сам тебя на него заброшу.
Командующий армией швырнул телефон.
— Есть связь с четырнадцатой дивизией?
— Никак нет. Послали связиста. Может, обрыв.
— По радио?
— Не отвечают.
Снова грохнуло. Похоже, корабли Грандфлита получили приказ разобрать Дюнкерк по кварталам и кирпичам, не считаясь с потерями мирного населения и фактом, что Франция отныне вроде как нейтральная страна.
Хлопнула пустая рама, стопка листков бумаги взвилась в воздух и закружилась по комнате. Штабисты в страхе уставились на командующего, сыплющего матюгами и пинающего мебель. Как бы ни ценил генерал силу русского мата, от снаряда в двенадцать дюймов он не спасет.
— Двадцать третья дивизия!
— На проводе, ваше высокопре…
— Алло! Деникина ко мне! Я сказал — живо! Антон, слушай внимательно. С четырнадцатой дивизией связи нет. Срочно посылай туда вестового. Ежели Эверт погиб, принимай командование корпусом, понял? Отставить! Что?! А мне похер, как ты это сделаешь! Остатками четырнадцатой прикрывай участок обороны корпуса и наступай на Тетегем! У них фланг — голый! Немедленно! К вечеру возвращайся на исходную.
Барон хлопнулся в кресло, не стряхнув мусор и осколки. Половина «железной дивизии» ляжет в этой вылазке. Но давление в сторону порта упадет.
— Броневик к подъезду. Я — в порт.
По пути осколки фугаса хлестнули по броне. Генерал безжалостно отправил водителя менять спустившее колесо на запаску. Ежесекундно боясь нового взрыва, тот совершил чудеса скорости. Машина вновь сорвалась с места.
— Болты хоть затянул?
— До порта хватит, ваше высокопре…
— Ладно.
Виляя между грудами битого кирпича, упавшими столбами, брошенными авто и экипажами, броневик добрался до порта. Близ причалов и доков оказалось удивительно спокойно — портовые сооружения весьма требовались самим британцам для эвакуации. И русским не хотелось его минировать: чем черт не шутит, может, именно отсюда погрузится десант на Альбион.
— Ваше высокопревосходительство! — обратился временный начальник порта, и Врангель подумал, что на этой войне он половину времени потратит на выслушивание своего длиннющего титулования. — Плановые работы завершаем. Разрешите представить вам майора Розетти, подводный флот Италии.
Врангель попытался скрыть разочарование. Об итальянцах как о бойцах он имел самое скептическое мнение — много форсу, мало пользы. Один плюгавый макаронник — это давно обещанная помощь против британских линкоров? Однако барон сдержался. Италия — крайне ненадежный союзник, и в войну она толком не вступила. Пусть отвлекут на себя хоть самый захудалый эсминец и пехотную роту джентльменов — будет вам поклон в пояс.
Итальянец сносно изъяснялся по-немецки и выразил синьору командующему свое почтение.
— Синьор Розетти, линкоры ограждены сетками и боновыми заграждениями. Наши морские герои уверяют, что торпедой их не достать. У вас есть решение? — спросил Врангель, до конца отрабатывая видимость совместной работы с союзником.
— Си, синьор генерал. Вот мой золотой ключик к успеху.
У пирса колыхалась субмарина, которую, верно, и сорок лет назад сочли бы очень маленькой.
— Ее зовут «Пикколо».
Несмотря на недоверие собравшихся, итальянец явно гордился подводной мотоциклеткой.
— Экипаж три человека плюс два фрогмена, человека-лягушки. «Пикколо» несет четыре противокорабельных мины, они закрепляются на днище точно под хранилищем артиллерийских снарядов. Заводим адскую машину, убегаем — и буф-ф!! — Розетти вскинул пальцы вверх, демонстрируя взрыв.
— Я потрясен! Одно непонятно — какого дьявола вы до сих пор на берегу?
— Терпение, синьор генерал. Мы действуем только ночью.
До ночи от Дюнкерка останутся головешки. Врангель со злостью огляделся по сторонам. Вся надежда на итальянскую лягушку. Даже не смешно.
На фоне ухающих в отдалении взрывов с неба донесся звук авиационного мотора. Барон и окружающие его подняли глаза. Воздушного боя в реальности они никогда еще не видели.
С высоты в пять тысяч футов Дюнкерк у морского побережья выглядел как сказочный городок, в котором игрались два мальчика, злой и добрый. Хороший настроил домов, проложил улицы, хулиган потоптал половину и развалил.
Наказать хулигана не представилось ни малейшей возможности. Авиаотряд потерял четырнадцать машин из двадцати, перелетевших в Дюнкерк перед началом боев. В результате не более трех торпед легло сравнительно близко к линкорам, запутавшись в сетях. Бомбежка также не принесла успеха. Корабль уязвим в походе, защищенный на стоянке, он напоминает крепость, а бипланы Сикорского — деревянный меч, негодный для штурма.
Игнорируя крики и оскорбления со стороны танкиста, знакомого еще по Балканской войне, подполковник Нестеров приказал снять торпедные подвески с оставшихся машин и использовать их лишь для разведки и прикрытия от британских авианаблюдателей. Получив сообщение, что в воздухе замечен гидросамолет, он приказал приготовить своего «Сикорского». При всех разногласиях и трениях с командующим армией, Петр Николаевич в двух вещах был с ним схож — носил то же имя и отчество, а также лично кидался в бой, даже если обстановка остро не требовала личного участия. Не от особой кровожадности и желания убивать собственными руками. Подчиненные должны знать, что командир умеет водить танк или самолет не хуже их, оттого его требования строги и законны.
С-22 описал над городом очередной круг, взбираясь в высоту, когда Нестеров увидал наконец английский аппарат. Во враждебной принадлежности нет сомнений — германцам неоткуда здесь взяться, а оба русских исправных аэроплана имеют колесное шасси. Летчик описал большой полукруг и начал сближение со стороны яркого солнца, возвещающего конец зимы и весеннюю радость… Но не тем, на кого заходит истребитель, ощерившийся двумя синхронными пулеметами.
«Сопвич», двухместный поплавковый биплан, спущен с какого-то из кораблей. Торпеды и бомб не видно. Вероятно, наблюдатель стучит ключом, передавая на линкоры, какой квадрат пристало проутюжить.
Нестеров набрал скорость, поднырнул сзади за англичанина и выскочил снизу, поливая сразу из двух «викерсов». Пронесся мимо и отвалил в сторону, огляделся. Летнаб проспал атаку с хвоста, не схватился за свой «люис», но не видно, чтобы обстрел заметно повредил «Сопвича». Эффект неожиданности утрачен, но выбора нет — повторяем.
