Ёкает сердце.
Начинаю понимать.
Всё.
Чувствую. Профукал, прощёлкал, продрал, а ведь мог бы автографы выклянчить… тьфу, чёрт, какие автографы, о чём вообще думаю, сейчас побежал бы в библиотеку, раздел классики, а распишитесь на форзаце, пожалуйста…
Да не о том думаю, не о том, мог бы не звонить ни в какие полиции, мог бы улететь с ними… туда… они же знают, как что построить, у них руки куда надо каким надо концом вставлены, и головы тоже… это мы, современные, по сто раз на дню телефон к уху прижимаем, что у него внутри, даже не задумываемся… А эти сразу: разрешите чертежи снимем… Надо бы им как-нибудь потихоньку телефон передать, глядишь, сотовые у нас не в девяносто каком-то году появятся, а раньше…
Бегу к вагонетке, конвоиры отпихивают меня, тьфу, чёрт…
– Постойте! Вы… вы забыли! Телефон ваш…
В спешке сую кому-то телефон, не то Герберту, не то мсье Жюлю, не то Герберт, не то мсье Жюль так же наскоро меня благодарит. Проклинаю себя, что у меня нет при себе флешки, плеера, да и ноутбук можно было им с собой дать…
…и много ещё чего…
Конвоиры сталкивают вагонетку с плато. Артур кивает мне, как старому знакомому, Герберт подмигивает заговорщически, мол, мы-то с тобой понимаем, что происходит, но молчим…
Вагонетка срывается с Плато, катится в пустоту, в дым пожарищ, в грохот сражений, восстаний, революций, краем глаза вижу огромный пароход, идущий ко дну, почему-то мне кажется, что это Титаник, да этих Титаников было как звёзд на небе…
Конвоиры снимают фуражки, кто-то бормочет: аминь.
Ещё смотрю в туман прошлого, ещё пытаюсь увидеть, добрались отчаянные парни до своих времён, или нет. А то, может, загинули где-нибудь там, там, вот сейчас войдёшь в библиотеку, а там половины классиков нет…
Да, вот такие у нас порядки на Плато. Нет, такое редко бывает, но уж если случается…
Помню, как насильника какого-то в прошлое спихнули… что с ним стало, не знаю, я на казни не был, как-то в лом было идти. А вот когда двух отморозков казнили, видел. Девчонки, лет двенадцать, не больше, заманили сверстника за гаражи и забили до смерти. Вот их и спихнули туда… в прошлое, по склону. Они ещё на суде такими орлами держались, а чё мы такого сделали, а он сам, а чё он плеер слухать не даёт… Там, внизу, быстро хвосты поджали, сопли размазывали, ма-а-амочка – в какой-то войне их подстрелили ненароком.
Поделом.
Так что у нас туда, вниз, только за большие грехи сбрасывают. Пару раз каких-то серийных убийц вышвыривали вниз в будущее, туда, где вообще шансов нет…
Так что…
Останавливаюсь посреди улицы.
Вот, блин.
Дамочка.
Эта.
Которая лайк и твит. Только сейчас до меня доходит, что её выкинули из будущего, выкинули из будущего, значит…
ЗНАЧИТ…
На светофоре догорает зелёный, машинёшки снуют туда-сюда, сигналят мне, кто-то орёт, парень, ты чё, жить надоело, тут встал?
Жду очередного зелёного между потоками машин.
Дамочка…
Лайк и твит. Френд и лав.
За что её вышвырнули из её дивного нового мира, за что…
А ведь за что-то скинули. И явно не за красивые глаза… кто её знает… Уже сейчас бабы дадут вперёд сто очков мужикам, и парнишку за гаражами девчонки забили, не кто-нибудь…
Добираюсь до дома, спохватываюсь, что дома у меня убийца, с чего я взял, что она убийца, а кто же ещё, такая хлопнет кого-нибудь, не почешется…
Рывком открываю дверь, что-то бросается мне на шею…
– Ла-а-а-йк!
Отталкиваю от себя это, чужое, непонятное, жуткое…
– Пшла!
– Квест?
– Пшла! Пшла вон отсюда!
Она исчезает. Как-то стремительно исчезает, ага, испугалась, просочилась через стену, кинулась в туман осени…
Перевожу дух.
Только теперь спрашиваю себя: с чего я вообще взял, что она…
С чего я взял…
Выбегаю в осень, оглядываюсь, чёрт, где она…
Хочу позвать по имени – вспоминаю, что даже не знаю, как её зовут…
Между строк3.1. Ну вот, дорогие ребята, во второй четверти мы подобрались к самому сложному и самому интересному разделу. В этом разделе мы рассмотрим подвижное время.
Начнём с самого простого варианта подвижного времени: точечное время, которое двигается вдоль событий, разветвлённых на несколько вариантов. В этом мире, как нетрудно догадаться, живёт только один вариант событий, остальные существуют в небытие. Особенность данного мира – мы не можем точно сказать, какой вариант событий будет жить, а какой нет, пока точка времени не дойдёт до него.
12Джордано Бруно бежит от преследователей – до развилки событий, в одном из вариантов его хватаю церковники, в другом – Бруно выбегает на двор, седлает лошадь, скачет в города, где его не преследуют, где его ждут.
Точка времени доходит до развилки, сворачивает на тот путь, где Бруно бежит от церковников. Другой вариант остаётся мёртвым, безжизненным, разбитым на кадры событий: палач истязает Бруно пытками, палач подносит факел…
Колумб смотрит в серебристую даль океана, там, где расходятся два пути: по одному пути корабли Колумба благополучно доплывут до Индии, в другом – причалят к неведомым берегам, где живут люди с красными лицами. Колумб кричит рулевому, тот ещё отчаянно пытается вывернуть руль, доплыть до нужного пути, пути в Индию, но что-то беспощадно относит корабль туда, к неведомым берегам с краснокожими людьми…
– Мистер президент…
Президент делает знак, чтобы ему не мешали. Смотрит в переплетение развилок и вариантов событий – он видит их каким-то внутренним зрением, иначе бы никто не выбрал его президентом. Он видит впереди развилку, видит два варианта событий. Первый вариант, назовём его вариант Эй – Земля раскалывается на кусочки в пламени ядерной войны. Второй вариант, назовём его Би – сильные мира сего договариваются, угроза войны отступает в неопределённое будущее.
Президент медленно – силой мысли – поворачивает время к нужному ему событию. Он это умеет, иначе бы его не выбрали президентом, но он умеет это недостаточно хорошо – поэтому не все хотели видеть его президентом. Время дёргается, ползёт к нужному варианту, не слушается…
Чёрт…
Неужели…
Капризное время доходит до развилки, – о, ужас! – катится к варианту с войной и гибелью, президент пытается его удержать, ну же, ну же, ну же…
Время неожиданно легко перекатывается на вариант событий без войны. Кто-то подтолкнул его. Кто-то с той стороны планеты тоже смотрел на события, толкал время.
Сильные мира сего перекликаются – телепатически, на ментальном уровне, это они тоже умеют, иначе бы не стали сильными мира сего. Отличная работа, товарищ, как у вас говорят, одна голова хорошо, а две лучше?
XIIКак я тебя ненавижу…
Ну что тебе, трудно было помочь мне? Трудно перевести стрелку, тьфу, время, на нужный вариант? А я ведь тянул время на развилку, где мы не поссорились, тяну-ул… Я, конечно, время передёргивать не умею, я тебе не какой-нибудь царь-бог, но всё-таки что-то получалось, сдвигалось окаянное время…
И на тебе…
Это ты всё испортила, со шторочками со своими, с истериками со своими, а-а-а, ты меня не лю-у-убишь, с хлопаньем дверями, вот и передёрнула время на вариант событий, где мы рассоримся в пух и прах.
Так что помогать тебе и не хочется. Вот сейчас, когда пьяный лихач уже несётся на тебя, и ты отчаянно пытаешься передёрнуть точку времени на тот вариант событий, где этот лихач врежется в столб, в стену, перевернётся ко всем чертям, не заденет тебя…
Ну же, ну же, ну же…
Вот, блин, должен думать, как тебя спасти, а только и вспоминается, как ты хлопала дверями: ты меня не любишь, я тебя ненавижу…
Ну же…
Ещё передёргиваю время, ещё пытаюсь что-то исправить, ещё не сразу спохватываюсь: упустил…
Глава 11. Не в лучшем из миров
– Итак, вы по-прежнему уверяете, что наш мир лежит на оси времени?
Инквизитор смотрит на меня с состраданием. Как мне кажется, с искренним. Почему-то мне кажется, что это Торквемада, почему-то хочется спросить у него, Торквемада он или кто-то другой. Почему-то…
Нет, не Торквемада. Торквемада по-русски бы так живо не шпарил. Только почему у него тогда католический крест со всеми причиндалами, и бормочет всякую латиницу, Патер Ностер и далее по тексту…
– Нет… нет…
– Что нет?
– Не… уверяю.
– Почему же вы раньше утверждали это?
– Дьявол… дьявол меня надоумил… попутал, окаянный.
– То есть, вы подтверждаете свою связь с диаволом, отцом лжи?
Ёкает сердце. А ведь придётся подтвердить, а то они из меня это подтверждение клещами вытянут. В буквальном смысле клещами. И со всей остальной инквизиторской хренью мне знакомиться как-то не хочется.
– Да… было дело… он мне дом обещал, потом смарт… э-э-э… в Самарканд ночью уносил… на дьявольские оргии…
Инквизитор подходит, обнимает, целует меня в лоб, вот блин, чуть не отвернулся, крепенько у него из пасти воняет, чем же ты болеешь-то… Ничего у них поставлено, нашим бы полицаям поучиться… признался, раскаялся, и всё, расцеловали тебя, отпустили с миром…
