теперь мыл посуду. Хотя… как мыл? Развлекался. Колдовством отправлял чашки в таз с водой, окунал и ставил на полку.
– Ой, сила к тебе вернулась! – неподдельно обрадовалась я, а Финист ухмыльнулся, ловко управляясь с плошками.
– Ты сомневалась? Целовала-то меня очень крепко! – Он поставил последнюю тарелку на полку, подошёл ко мне, положив ладонь на талию, и с лукавством заявил: – Сила вернулась, но я не прочь закрепить наш успех. – Второй рукой он приподнял мой подбородок, заставив посмотреть в глаза. – Или ты не хочешь?
– Не в том дело.
Я отвела взгляд и густо покраснела. Вспомнились слова Василисы, что нравлюсь Финисту. И я терялась, боясь показаться глупой и принять желаемое за настоящее.
– Тогда в чём? Может, я не люб тебе? – Финист не отпускал, а у меня слёзы на глаза навернулись. Губы задрожали, но муж ждал ответа, и я выдавила из себя:
– Н-нет. Это я…
– Что ты?
– Уж больно я неприглядна.
– Кто тебе такую глупость сказал? – опешил Финист.
– А как иначе? Толстуха и страшилище, каких поискать!
Я закрыла лицо руками, не в силах сдерживать слёзы. Ну вот, теперь опухну и ещё страшнее стану!
– Кто тебя этому надоумил? – спокойным голосом спросил Финист, взяв меня за плечи.
И не спрячешься от него, не промолчишь. Да и не хотела я: все обиды и сомнения нахлынули разом. Может, лучше так: поговорим начистоту, и я успокоюсь? Стиснула его рубашку и подняла заплаканное лицо.
– Прислужницы, мачеха, даже Алёнушка… Все говорили, что за красоту меня разве что слепой полюбит.
Стало так стыдно, тяжко так, что захотелось убежать, но Финист держал крепко. Помолчал, будто с ответом собираясь.
– Что ж, Ладушка, значит, слепой тебе муж достался. Вот и заботиться тебе обо мне всю жизнь, – выдохнул он наконец. – Потому что мне другой жены не надобно. Ты для меня словно солнышко ясное да глоток воздуха чистого.
Я глаза распахнула и дыхание затаила, не веря, что слышу.
– Ну, как тебя убедить?.. Знаю. – Финист вдруг поднял меня на руки и понёс куда-то. – Только не пугайся, я ничего страшного не сотворю, – предупредил он, по лестнице поднимаясь, а я лицо на его груди спрятала.
В опочивальне у мужа мне пока бывать не доводилось, а поглядеть там было на что. Половину стены занимали книжные полки, и книги здесь были самые разные: среди премудростей научных и приключения попадались, и романы. Вдоль другой стены целая карта нашего государства раскинута была! И города там были видны, и деревни, поля, озёра и реки. Наверное, я и дом родной могла найти, да только до того ли!..
Не до замков мне было, не до рек и озёр. Муж усадил меня на кровать, а сам отошёл в сторону, неторопливо развязывая ворот рубахи. Завязки не поддавались, и он попросту скинул рубаху через голову.
Хотела я отвернуться, но Финист не позволил. Присел напротив, взял мою ладонь и прижал к своей груди. Кожа у него была горячая, как огонь. А от брачных браслетов, столкнувшихся друг с другом, чуть ли не искры полетели.
– Чувствуешь, как быстро колотится моё сердце? – Финист не позволил мне ладонь убрать. Пальцы его, будто невзначай, гладили моё запястье, и не знала я, чей стук сердца сейчас слышу – его или свой. – Говоришь, что не мила мне? А я клянусь своей силой колдовской, что никогда раньше таких чувств не испытывал. Твою открытость, честность и доброту – вот что я вижу. Твои губы слаще мёда. Да я голову теряю от наших поцелуев! – Он говорил быстро и сбивчиво, словно боялся, что я убегу. А затем прижался своим лбом к моему. – Хочешь прогнать меня – прогони! Будем жить, как брат с сестрицей живут, и я никогда к тебе не притронусь и не обижу тебя. Но ежели не прогонишь, ежели по сердцу я тебе, то любить буду нежнее нежного и заставлю тебя забыть все страхи. Что ответишь мне, Ладушка?
А что я могла ответить, если влюбилась в него без памяти? Я обняла мужа и робко, неумело поцеловала.
О том, что случилось дальше, я даже Василисе признаться постеснялась бы.
Финист не торопился и не напирал, он осыпал поцелуями лицо, шею, плечи и шептал такие ласковые глупости, что я рассмеялась бы, не будь мне сладко и боязно одновременно. Касания мужа как будто оставляли на коже горячие следы.
Когда Финист расшнуровал моё платье, я судорожно вздохнула и вцепилась в него пальцами, стыдясь своего тела. Но муж принялся целовать мои руки и, дождавшись, когда я расслаблюсь, ловко спустил платье с плеч. Прикрыться я не успела, только охнула, когда поцелуи с рук перешли на грудь, и Финист припал к ней, как голодный ребёнок, вытворяя такое, о чём я и помыслить не смела. А потом я уже настолько потерялась в ощущениях, что шептала его имя и судорожно сжимала попавшееся под руку одеяло, взлетая до небес и рассыпаясь искрами. Никогда прежде я не испытывала подобного. И я больше не сомневалась в желаниях мужа: невозможно было лгать с сияющими глазами и такой открытой улыбкой. Я чувствовала искренность в отклике его тела, прижимающего меня к постели, ощущала, как он дрожит, когда несмело провела рукой вдоль позвоночника. А когда опустила руку ниже, Финист не позволил продолжить. Прикусил моё ухо и хрипло предупредил, что ещё немного – и сдерживаться он не сможет.
Я снова расплакалась, но уже от радости, и муж собрал слёзы губами.
На надоедливый стук мы откликнулись не сразу. Только когда с улицы донеслись громкие возмущения, Финист поцеловал меня в плечо и виновато улыбнулся.
– Боюсь, придётся идти.
Я кивнула, прикрываясь ладонями. Запоздалый стыд накрыл с головой, но при этом я совсем не возражала бы продолжить. От этой мысли бросило в жар, и муж, догадавшись, о чём я подумала, припал к моим губам в ещё одном жадном поцелуе.
– Сегодня ночью ты останешься в наших покоях?
Он запустил пальцы в мои волосы. Взгляд проникал в самые потаённые части души, и я хотела, чтобы он увидел там, как мне дорог.
– Останусь, – произнесла едва слышно, и Финист погладил мою щеку.
– Люба ты мне, Ладушка, – сказал он, не спеша отводить руку. – Знаю, всё слишком быстро…
– Разве можно любить быстро или медленно? – Я перехватила его ладонь, и мы снова потянулись друг к другу.
Очередной стук прервал наши нежности, и Финист со вздохом слез с постели. Надел небрежно отброшенную рубашку.
– Иди. – Я видела, что он сомневается. – Не волнуйся, я найду,
