Женщины немедленно воссоздали в памяти эту идиллическую картинку. Стройная изящная Габриэлла и высокий мужественный граф, с трудом обуздывающий прикосновение к ней. Что и говорить, вместе они смотрелись просто восхитительно: свет и тьма, сила и уязвимость, нежный соблазн и опасная притягательность. Но главное — молодые люди не отрывали друг от друга глаз.
— Да, — смягчилась Ариадна. — Вместе они выглядят как Адонис и Афродита.
— Он смотрел на нее так, словно она сделана из сахара, — мечтательно качнула головой Клементина. — А Сэндборн, судя по всему, очень любит сладкое.
— В его глазах я увидела жажду и вожделение. А она… Он зажег искорку в нашей Габби, разбудил ее, если можно так выразиться, — добавила Женевьева.
— Ну, вижу, толку от вас немного, — строго оборвала их Розалинда. Затем подошла к чайному столику и, взяв чашку, из которой пил граф, посмотрела на нее со свирепой решимостью.
— И все-таки я не верю ни ей, ни ему, — пробормотала она. — Эта резкая перемена чувств, внезапная влюбленность… Нет, Габриэлла определенно хитрит, а о графе я уж и не говорю, — Розалинда снова взглянула на чашку, которая в данный момент олицетворяла Питера Сент-Джеймса и прошипела: — Значит, вы без ума от моей дочери, граф Сэндборн? Ну, что ж, посмотрим, удастся ли вам убедить, в этом и меня.
На следующий день Питер был на пороге особняка Леко ровно в три часа пополудни. Гюнтер немедленно проводил его в гостиную, где граф обнаружил Розалинду, восседающую на диване среди атласных подушек и тепличных цветов. Одну.
— Я вижу, вы пунктуальны, лорд Сэндборн, — проговорила она, приподнимая бровь.
Язвительно поданное замечание ясно говорило о том, что его кандидатура все еще находится на рассмотрении.
— Ну, какой же мужчина станет медлить, когда речь идет о Габриэлле, — парировал он.
— Согласна с вами, — Розалинда улыбнулась, но глаза ее по-прежнему оставались холодны. — Однако согласитесь и вы, что поспешность в таком деликатном деле просто недопустима. Итак, не будем спешить, граф, — заключила она, вставая и беря его под руку.
Питер застыл, уверенный, что сейчас его просто выставят за дверь, но Розалинда все с той же улыбкой потянула его к лестнице.
— Как человек светский и… опытный, вы должны понимать, что чувства юной девушки нужно культивировать с заботливой осторожностью. Только тогда ее страсть принесет желанный урожай, а плод наслаждения будет спел и вкусен, — она пристально наблюдала за его реакцией. — У Габриэллы совсем нет опыта в общении с мужчинами, так что придется подождать, чтобы дать ей возможность узнать вас получше. А когда вы поймете, что час пробил, смело вводите ее в мир…
— Удовольствий, — закончил за Розалинду граф. Он заставил себя сказать это слово, хотя оно вызывало у него сухость во рту.
— Именно так. Я знала, что вы меня поймете, — кивнула она и повела его вверх по мраморной лестнице.
Питер Сент-Джеймс не знал, что и думать по этому поводу. Куда Розалинда его ведет? Ответ на это вопрос пришел очень скоро.
— Первое время вы будете видеться с Габби в ее будуаре. Среди знакомой обстановки малютке будет спокойнее.
Сэндборн резко остановился.
— В будуаре? — он стиснул зубы, не давая проклятьям вырваться наружу. — Но это же не просто смешно! Я прекрасно понимаю, в каком положении находится Габриэлла, и запланировал на сегодня прогулку в карете. Прогулку и ничего более, уверяю вас.
— О прогулках не может быть и речи, — отрезала Розалинда. — Я обязана соблюсти все приличия и никогда не позволю Габриэлле появиться на людях с мужчиной, с которым у нее нет прочных отношений.
Соблюсти приличия? Боже, кто это здесь говорит о приличиях? Куртизанка, которая всю жизнь только то и делала, что их нарушала. Питер сжал руки в кулаки и раздраженно спросил:
— Вы хотите сказать, что какое-то время мы не сможем покидать этот дом? Даже в музей не сможем сходить или библиотеку на худой конец?
— Да, это то, что я хотела сказать, — с оттенком снисхождения ответила Розалинда. — Но если вы будете играть по правилам, ваше заключение продлится недолго.
— Недолго, это сколько?
— Все зависит от вас, ваша светлость. И потом — разве вы не хотите насладиться прелюдией, прежде чем перейти к истинному удовольствию? Подумайте над моими словами, граф.
Пока они шли по широкому, роскошно оформленному коридору, Питер пытался осмыслить причудливое положение, в котором он оказался. Ясно, что это своего рода испытание его намерений, непонятно только, зачем Розалинде разыгрывать этот фарс? Еще несколько секунд, и он окажется наедине с Габриэллой, имея разрешение, нет, даже приказ соблазнить ее. Итак, либо он немедленно ретируется, либо смело лезет в мышеловку за сыром.
Боже милостивый, ну и влип же он!
Когда Розалинда и Питер подошли к двойным резным дверям, на лице последнего была вежливая маска, скрывающая сумятицу, творящуюся у него в голове. Чего только он не передумал за это время! Он припомнил бездонные, искрящиеся глаза Габриэллы и то, как она удивила и позабавила его. А потом Питер Сент-Джеймс вспомнил старика Гладстона…
Прежде чем войти в будуар, Розалинда остановилась и хищно посмотрела на графа, всем своим видом требуя внимания к последним словам.
— Я вверяю свою малютку вашему опыту и… вашей сдержанности.
Сказав это, она с коварной улыбкой открыла дверь и сделала ему знак войти.
Глава 6
Питер развернулся на каблуках и решительно вошел в комнату. Его охватывало то же чувство, которое, вероятно, испытывал Цезарь, перейдя Рубикон. Все, мосты сожжены, назад пути нет.
Теперь Питер Сент-Джеймс просто обязан выполнить свою часть их с Габриэллой соглашения. И он сделает это, несмотря ни на что. Правда, сохранить самообладание в этой щекотливой ситуации довольно трудно, ну, да тут уж ничего не попишешь, сам виноват. Вообще решения, принимаемые нижней частью мужской анатомии, редко поддерживаются здравым смыслом, а это было явно из таких.
Питер вышел на середину комнаты и огляделся. Пол был устлан пушистым персидским ковром в янтарно-бордовых тонах, и идти по нему было одно удовольствие. Рядом с массивным мраморным камином уютно устроились два кресла времен королевы Анны, а у противоположной стены расположился огромный диван. В углу у окна стояло пианино, рядом с ним удобный письменный стол, а над столом полки, сплошь заставленные книгами.
За столом на краешке стула сидела Габриэлла. Свет, струящийся из окна, позолотил ее белокурые волосы и придал тот же оттенок тонкому шелку платья. Несколько секунд граф стоял не двигаясь, вдыхая тонкий аромат роз, заполнявший будуар. Ее аромат. Раздражение отступило, и он понял, что правильно поступил, согласившись на эту авантюру. Рядом с такой девушкой мужчина может выдержать все что угодно.
