— На пианино? — тупо спросила Габриэлла.
— На чем же еще? — усмехнулся граф. — Ты ведь играешь? Или инструмент стоит в комнате только для украшения?
— Но я… — сначала Габриэлла хотела отказаться, но потом передумала. В конце концов, сколько можно терпеть бесконечные происки Розалинды? Она решительно подошла к пианино, села на низенький табурет и окинула взглядом клавиатуру.
— Что же мне сыграть?
— Что-нибудь соответствующее обстоятельствам.
— А-а! Знаю! — Габриэлла лукаво и чуть вызывающе улыбнулась ему и опустила пальцы на клавиши.
Питер узнал мелодию с первого такта, а узнав, долго не мог прийти в себя от изумления. Ай, да Габриэлла! Ловко она это придумала! Пальцы девушки летали по клавиатуре, и слушатели, а Питер Сент-Джеймс, разумеется, не был единственным человеком, наслаждающимся ее игрой, никак не могли пожаловаться на недостаток энтузиазма у исполнителя.
Габриэлла играла к тихонько мурлыкала себе под нос:
— Под апельсиновым кустом мартышка бегала с кротом…
А Розалинда в это время безвольно висела на руках Гюнтера. Она раскраснелась от ярости, и даже платок Ариадны, которым верная подруга обмахивала несчастную мать, не мог остудить ее жар. Тут требовалось по меньшей мере опахало.
— Нет, вы слышите? — прошептала Розалинда. — Эй, кротишка-коротышка… Она играет «Кротишку и мартышку». Боже, что на нее нашло?
Не успела Розалинда оправиться от этого удара, как на нее обрушилось новое несчастье. Музыка смолкла: но стоило троице в коридоре облегченно вздохнуть, как Габриэлла заиграла снова. На сей раз своевольная девчонка выбрала песенку под названием «Твигги-ву», исполняемую в мюзик-холлах, причем самого низкого пошиба. Розалинда беспомощно прижала руку ко лбу и отослала Гюнтера за нюхательной солью.
— Какое унижение, — простонала она. — На уроки музыки я угробила целое состояние, а она? Она играет ему дешевые куплеты из французских пивнушек!
Закончив «Твигги-ву», Габриэлла остановилась, чтобы перевести дух, а заодно и проверить, понял ли Питер, почему она играла всю эту белиберду?
Питер стоял за ее плечом, и вид у него был настолько ошеломленный, что девушка невольно рассмеялась.
— Может быть, вы мне подпоете?
— Что? Мне петь? — теперь уже Питер не мог удержаться от улыбки, настолько абсурдным показалось ему ее предложение.
— А почему бы и нет? — И продолжала подстрекать Габриэлла. — Для того, чтобы петь подобного рода песенки, вовсе не обязательно иметь абсолютный музыкальный слух. Или вы слов не знаете? Так я вас научу, это очень просто.
Питер фыркнул, уязвленный ее открытым вызовом.
— Ну, разумеется, я знаю слова… как, впрочем, каждый, кто хоть раз бывал в Ист-Энде.
Не прошло и пяти минут, как его баритон уже вторил музыкальным пассажам Габриэллы. И, что удивительно, с каждым тактом голос графа становился все громче и увереннее.
Вместе они исполнили еще раз про кротишку с мартышкой, а потом Габриэлла, не останавливаясь, перешла к разухабистой песенке про «Крошку Алису». Эту Питер тоже знал и исполнял ее с большим достоинством. Если достоинство вообще можно сохранить, когда поешь куплеты про толстуху, которая, убегая из дома со своим дружком, застряла в окне.
За дополнительным припевом последовала торжественная, несколько бравурная концовка, и Габриэлла, наконец, отняла руки от клавиш. Глаза ее искрились от удовольствия, а Питер Сент-Джеймс, граф Сэндборн выглядел так, словно принимал участие в соревнованиях по бегу. Некоторое время молодые люди смотрели друг на друга, дыша в одном ритме, и сердца их бились в унисон. Оба молчали, боясь разрушить то хрупкое чувство единения, которое возникло между ними и сейчас было похоже на искру, пламя из Которой еще не разгорелось.
Несколько минут спустя она опустила глаза И легко пробежала пальцами по клавишам. Питер подсел к ней на табурет, неловко поерзал и спросил:
— Где, скажи на милость, ты научилась таким вещам? Твоя мать будет в шоке… возможно, она вообще запретит тебе играть.
— Не запретит, — улыбаясь, ответила Габриэлла. — Я скажу ей, что это ваши любимые песенки и вы попросили меня наиграть их. А тот факт, что вы еще и пели, будет лучшим подтверждением моих слов.
Питер рассмеялся, но затем посерьезнел, одернул жилет и строго заметил:
— А вы, я вижу, дерзкая девушка, мисс Леко. Нелегко Розалимде приходится, с такой дочерью.
— Вы правы, ваша светлость. Со мной у нее всегда много хлопот, — согласилась Габриэлла и искоса посмотрела на Питера.
Ее взгляд заставил графа задуматься, не доставит ли она и ему столько же хлопот.
Время пробежало незаметно. Габриэлла сыграла еще несколько широко известных куплетов, такого же непристойного содержания, как и предыдущие, и пару деревенских песенок. Когда она доигрывала «Старика Коула», послышался сдержанный стук в дверь.
Девушка широко распахнула обе створки и увидела Гюнтера, страдальческое лицо которого ясно говорило о том, что ее удар достиг цели.
— Миссис Леко просит вас и лорда Сэндборна выпить с ней чашечку чая… прежде чем его светлость откланяется.
Молодые люди послушно последовали за мажордомом, внутренне содрогаясь от предстоящей им экзекуции. Розалинда не понимала и не принимала шуток, которые задевали ее за живое, а данный случай был именно из таких. И все же, Габриэлла не жалела о своем поведении. Она получила огромное удовольствие и ничуть этого не стыдилась.
Розалинда была не одна. Рядом с ней за чайным столиком сидела миссис Ариадна Баден-Пауэлл. Дамы беседовали как ни в чем не бывало, и только неестественная бледность да сердито поджатые губы выдавали их состояние. Розалинда учтиво предложила графу кекс и пирожные, которые тот с благодарностью принял, прекрасно понимая, что скрывается за этой учтивостью. Внешне чаепитие выглядело вполне благопристойно и человек, незнакомый с нравами полусвета, принял бы их компанию старых закадычных друзей, которые приятно проводят время, наслаждаясь обществом друг друга.
Как только часы пробили шесть, Питер испустил сдержанный вздох облегчения и вышел из-за стола. Он любезно попрощался с дамами и направился к двери. Габриэлла тоже вскочила и, пробормотав что-то невразумительное, поспешила за ним.
В холле они остановились, причем Габриэлла намеренно стала поближе к Питеру, почти прильнула к нему. На губах ее сияла блаженная улыбка.
— Сегодняшний день прошел не так уж плохо, — заискивающе сказала она, надеясь, что граф с ней согласится.
— Если тебе нравятся скандалы, то да, — прошипел он. — Представляю, какую выволочку тебе устроит Розалинда после моего ухода. Неужели ты не понимаешь, что твоя мать сделана из чистого фосфора. Прикоснись к ней не в том месте и… взрыв.
