«В сопоставлении с другими странами с переходной экономикой уровень бедности в Беларуси один из самых низких, если для его измерения используется региональная черта бедности, составляющая 2,15 доллара в день на человека». «Устойчивый рост при относительно стабильном распределении доходов способствовал снижению уровня абсолютной бедности с 39,4 % в 1997 году до 18,5 % в 2002 году» (стр. 23). «Наибольшее снижение бедности было достигнуто в 1997/98 годах за счет высоких показателей роста (реальный рост ВВП составил 11 % в 1997 году; в 1998 году темпы роста увеличились еще на 8 %) (стр. 16). «Снижение крайней бедности является еще более значительным: с 19 % до 7 % в течение данного периода».
«Система социальной защиты в Беларуси носит практически универсальный характер, охватывая почти четыре из каждых пяти человек. Пенсии являются наиболее адекватным социальным пособием, частично ввиду устойчивой политики индексации пенсий по росту реальной заработной платы. Пособия на детей также обеспечивают адекватный уровень защиты» (стр. 80). «В 2002 году расходы на финансирование социальной помощи и социальное страхование составили свыше 14 % ВВП или 30 % консолидированного бюджета» (стр. 81).
«Степень неравенства в заработной плате в Беларуси не является очень высокой по стандартам стран бывшего СССР и Центральной и Восточной Европы» (стр. 35).
«Расходы на заработную плату в общей структуре расходов также увеличились: в целом по экономике затраты на оплату труда возросли с 11,8 % в 1999 году до 14,2 % в 2001 году» (стр. 34).
«В 2000 году общий коэффициент охвата дошкольным образованием составил 65,6 %, что выше, чем в России, Латвии, Польше, Украине и Литве. В 2000 году общий коэффициент охвата базовым образованием составил 95 %, что означает практически всеобщий охват обязательным базовым образованием. Этот показатель выше соответствующих показателей в России и Украине» (стр. 43).
«По некоторым показателям в области здравоохранения Беларусь занимает одно из наиболее высоких мест в регионе: в стране обеспечен масштабный охват медицинскими услугами, которые в основном субсидируются» (стр. 63). «В Беларуси число врачей на количество населения является одним из наиболее высоких в регионе Европы и Центральной Азии» (стр. 71). «Принцип распределения ресурсов на здравоохранение в Беларуси обеспечивает сравнительно хороший доступ к медицинским услугам для всех социально-экономических групп» (стр. 73). «Удельный вес расходов на здравоохранение составляет 5 % ВПП… Фактические расходы составляют 83 доллара на душу населения, и по этому показателю страна занимает одно из самых высоких мест в регионе Европы и Центральной Азии» (стр. 75). «Среднедушевой объем расходов на здравоохранение в Беларуси выше, чем в Украине (54 доллара) или Молдове (36 долларов)» (стр. 75).
Надеюсь, не нужно объяснять, что подобный уровень развития социальной сферы (о которой польский и украинский народы могут только мечтать) невозможен без достаточно эффективной работы экономики?
В 2005 году рост ВВП в Белоруссии составил 9,2 % (в Польше за тот же период — 3,2 %, в Украине — 2,4 %). В том же году белорусы вышли на положительное сальдо во внешней торговле. Заработная плата в бюджетной сфере и в реальном секторе экономики РБ — 225–250 долл. США.
К концу 2004 года внешний долг Беларуси составлял 741 млн. долл. США, что соответствует 3,3 % ВВП.
В 2004 году аналитики «Венского института международных экономических сравнений» (WIIW) пришли к выводу, что «сегодня Беларусь демонстрирует необычайно высокие показатели и в этом направлении обгоняет другие постсоветские республики, включая Украину». Как написало в 2005 году авторитетное австрийское издание «Die Presse», нынешнее экономическое развитие Беларуси с точки зрения специалистов — чудо, потому что достигнутые результаты стали возможны без либеральных реформ, иностранных кредитов и инвестиций.
Я не собираюсь идеализировать ситуацию в Белоруссии. Там хватает своих проблем. Я даже не призываю идти по белорусскому пути. Я просто наглядно демонстрирую ту очевидную истину, что альтернатива западному варианту развития реально существует, и каждый народ сам может ее для себя найти; а попытки вписаться в экономическую и политическую систему Запада, тем более на его условиях, это — путь в никуда.
Возвращаясь к украинским евроинтеграционным потугам, могу добавить еще один очень важный факт, который упорно не желает замечать прежде всего наша «национально-сознательная» элита, отдающая все свои скромные силы на построение национального государства и формирование национального самосознания украинцев. Речь идет о том, что Европа давно отбросила все национальное. По этому поводу, к примеру, Джеймс Шерр (главный специалист Центра изучения конфликтов при Британской военной академии и лектор Оксфордского университета) констатировал следующее: «Европейский союз всегда был постмодернистским проектом, призванным выйти за пределы базовых элементов модернистского мира: наций и национальных государств»[86]. Т. е. современная Европа (как и весь Запад в целом) представляет собой глобальное постмодернистское общество, где в ближайшем будущем нет места ни национальному государству, ни национальному самосознанию, ни национальной культуре. В связи с этим те украинские политики, которые борются за национальное возрождение Украины и одновременно мечтают «продвинуться» в Европу, выглядят, мягко говоря, странно. Они либо поразительно невежественны, либо пытаются ввести в заблуждение свой собственный народ, а возможно, им присуще то и другое одновременно. Каким образом в их сознании совмещается основополагающее стремление к сохранению и укреплению национальной самостоятельности и независимости с желанием отдать значительную часть государственного суверенитета наднациональным структурам Евросоюза (стратегические решения которых определяют политику и экономику членов ЕС), остается загадкой.
Кроме всего прочего, если опереться на результаты вышеупомянутого исследования С. Хантингтона, то украинская идеология «европейского выбора» представляет собой не что иное, как «шизофрению культуры» «разорванной страны». «Политических лидеров, которые надменно считают, что могут кардинально перекроить культуру своих стран, неизбежно ждет провал, — приходит он к выводу. — Им удастся заимствовать элементы западной культуры, но они не смогут вечно подавлять или навсегда удалить основные элементы своей местной культуры. И наоборот, если западный вирус проник в другое общество, его очень трудно убить. Вирус живучий, но не смертельный: пациент выживает, но полностью не излечивается. Политические лидеры могут творить историю, но не могут избежать истории. Они порождают разорванные страны, но не смогут сотворить западные страны. Они могут заразить страну шизофренией культуры, которая надолго останется ее определяющей характеристикой»[87].
Кроме того, дальнейшее культивирование идеи «европейского выбора» несет непосредственную угрозу национальной безопасности Украины.
Во-первых, не признавая фактическую национальную, цивилизационную и культурную идентичность украинского народа и продолжая фантазировать об его «европейском происхождении», наша элита никогда не сможет сформулировать общенациональную Идею. Как пишет тот же Хантингтон: «Не определившись со своей идентичностью, люди не могут использовать политику для преследования собственных интересов»[88]. Образно говоря, вот уже пятнадцать лет украинский народ бредет неведомо куда, ориентируясь по зыбким миражам. Негативные последствия такого пути можно без труда увидеть в политической, экономической, культурной и духовно-психологической сферах. При этом нельзя забывать, что подобные коллективные блуждания, как правило, в конце концов заканчиваются общенациональной катастрофой.
Во-вторых, упомянутая выше «культурная шизофрения», проявляющаяся в Украине в виде «возвращения к европейским истокам», во много раз усиливает то, что С. Хантингтон определяет как «расколотая страна». «Украина — это расколотая страна с двумя различными культурами. Линия разлома между цивилизациями, отделяющая Запад от православия, проходит прямо по ее центру вот уже несколько столетий»[89].
В связи с чем, по его мнению, весьма вероятный сценарий будущего для нас — это геополитическая декомпозиция государства, когда беспомощный «униатский обрезок» Украины окажется под западным контролем, а восточные области «воссоединятся» с Россией. Демагогия о «европейском выборе» Украины психологически готовит наш народ к расчленению государства, усиливая отчужденность между его юго-восточными и западными регионами. Таким образом, навязываемая народу вестернизованной интеллигенцией идея о «продвижении в Европу» деструктивна по своей сути и несет в себе реальную угрозу не только целостности нашей страны, но и самому ее существованию.
