Гансъ глубоко вздохнулъ и вышелъ изъ мельницы. Онъ перешелъ черезъ дорогу и пошелъ прямо лѣсомъ, минуя во всѣ стороны извивающіяся дорожки, по направленію къ казенному лѣсу. Онъ бѣжалъ, какъ будто гнались за нимъ въ погоню, хотя ему некуда было спѣшить. Ему казалось, что тамъ, на горѣ, онъ освободится отъ тоски, которая тяжелымъ бременемъ лежала у него на душѣ. На пути росли молодыя сосны, и Гансъ съ большимъ трудомъ разчищалъ себѣ дорогу между ихъ густыми вѣтвями. Дождевыя капли, висѣвшія на ихъ острыхъ иглахъ, падали на руки и платье Ганса. Это освѣжило его. Лицо его пылало. Онъ жадно вдыхалъ воздухъ; ему казалось, что онъ задыхается.
Наконецъ онъ вышелъ изъ лѣсочка и достигъ небольшой площадки, находившейся почти на вершинѣ горы и покрытой острыми камнями и кустарниками.
Эта плошадка носила названіе «площадки вѣдьмъ» и находилась въ ста шагахъ отъ высокоствольнаго лѣса. Гансъ остановился и вздохнулъ. Онъ вспомнилъ, какъ однажды, много лѣтъ тому назадъ, когда онъ былъ еще мальчикомъ, а Грета крошечной дѣвочкой, они вскарабкались сюда и нашли здѣсь между камнями, подъ тѣнью дрока, гнѣздо жаворонковъ. Онъ положилъ полуоперившихся птенцовъ въ шапку и хотѣлъ унести ихъ, но Грета заплакала и сказала: «Не дѣлай этого, Гансъ! Самъ Богъ положилъ ихъ сюда. Что будетъ, если Онъ придетъ покормить ихъ и не найдетъ на прежнемъ мѣстѣ?» Гансъ засмѣялся, но все-таки исполнилъ ея желаніе, и съ тѣхъ поръ онъ никогда безъ необходимости не разорялъ гнѣздъ съ птенцами.
«Да, сказалъ Гансъ про себя: а меня найдетъ ли Господь, когда я буду лежать тамъ?»
Онъ протеръ глаза рукою и сталъ смотрѣть вдаль. Сегодня ничего не было видно. Густой туманъ покрывалъ долину и ущелье. Равнина, которая обыкновенно была видна отсюда на цѣлую милю кругомъ, скрывалась сегодня за дождевой тучей.
Вонъ тамъ, одна деревня, тамъ другая; и Гансъ называлъ поочереди всѣ сосѣднія деревни и мѣстечки. Онъ такъ хорошо зналъ всѣ окрестности, что бывало на службѣ, стоя на часахъ, онъ часто пересчитывалъ ихъ и радовался, что снова, въ ясное лѣтнее утро, будетъ любоваться ими съ высоты «площадки вѣдьмъ». Онъ не былъ здѣсь съ тѣхъ поръ, какъ воротился домой, да и теперь какъ на зло, онъ ничего не видалъ.
Гансъ покачалъ печально головою. – Видно не судьба, сказалъ онъ, и пошелъ далѣе, но онъ шелъ медленнѣе, чѣмъ прежде, и часто оглядывался на черную дождевую тучу, поднимавшуюся между тѣмъ все выше и выше. Высокія сосны, какъ будто чувствуя ея приближеніе, наклоняли свои темныя вершины. Коршунъ, сидѣвшій на одной изъ нихъ и давно уже наблюдавшій за проходящимъ Гансомъ, слетѣлъ съ дерева и закружился надъ его головой.
Ему хорошо! подумалъ Гансъ и вошелъ въ шумящій высокоствольный лѣсъ. По мѣрѣ того, какъ онъ приближался къ вершинѣ горы, онъ шелъ все медленнѣе и медленнѣе. На противуположномъ ея склонѣ, немного пониже, стояла дуплистая сосна, въ которой было спрятано ружье. Теперь ему казалось, что ему незачѣмъ было такъ спѣшить сюда. Онъ стоялъ на самой вершинѣ горы. Какъ часто, запоздавъ въ горахъ, онъ измѣрялъ отсюда разстояніе до деревни. По тропинкѣ, соединявшейся ниже съ деревенскою дорогою и упиравшейся еще ниже въ шоссе, до деревни ходьбы было около часу. По другой тропинкѣ, ведущей на большую дорогу, можно было туда дойти въ три четверти часа, а лѣсомъ, прямо черезъ Ландграфское ущелье, въ полчаса; но, для послѣдняго перехода, надо было имѣть гибкіе члены и крѣпкіе мускулы. Гансъ подумалъ объ этихъ трехъ дорогахъ и о томъ, что ни по одной изъ нихъ ему ужъ не возвращаться назадъ. Сухая, толщиною съ руку вѣтвь попалась ему подъ ноги; онъ сломилъ ее и ударилъ съ такою силою о стволъ дерева, что трескъ далеко раздался по лѣсу.
Странно было умирать, чувствуя въ себѣ такую силу!
Непонятное чувство овладѣло Гансомъ. Ему казалось, что онъ находится подъ вліяніемъ двухъ противуположныхъ силъ, одна изъ нихъ удерживаетъ его, другая толкаетъ впередъ. Сила, увлекающая впередъ, беретъ верхъ, и медленно, но непреодолимо влечетъ его далѣе и далѣе. Вотъ и лужайка у пруда, вотъ и дуплистая сосна. Онъ очутился прямо противъ нея, такъ что даже самъ удивился.
– Видно такъ суждено, – сказалъ онъ.
Мѣсто было удачно выбрано. Никто бы не подумалъ, глядя на крѣпкое дерево, что у самаго корня оно имѣетъ глубокую трещину, почти незаметную снаружи, но далеко расширяющуюся внутри его. Гансъ стоялъ передъ дупломъ.
– Ну, если кто-нибудь нашелъ ружье и унесъ его оттуда? – Онъ глубоко вздохнулъ. – Стыдись, Гансъ, ты трусъ! – сказалъ онъ. – Ты такъ долго все обдумывалъ и обсуждалъ, а теперь у тебя не достаетъ духу! Онъ всуну лъ руку въ дупло и слегка вздрогнулъ, когда дотронулся до холоднаго ствола. Осторожно вынулъ онъ винтовку. Ружье отлично сохранилось, благодаря сухому мху, которымъ онъ заложилъ дупло. Нѣсколько пятенъ ржавчины виднѣлись на стволѣ съ золотою насѣчкою. Точно кровь, сказалъ Гансъ. Заряжать было не нужно; онъ недавно вынулъ старый зарядъ и замѣнилъ его новымъ. Гансъ перемѣнилъ только пистонъ, предварительно убѣдившись, что онъ не отсырѣлъ. Онъ сохранилъ нѣсколько пистоновъ изъ своего прежняго запаса и давно носилъ ихъ въ карманѣ жилета.
– Пора! – сказалъ Гансъ.
Онъ сѣлъ подъ деревомъ и положилъ ружье къ себѣ на колѣни. – Хоть бы мнѣ ее увидѣть еще разъ, – сказалъ онъ и сталъ пристально глядѣть въ просѣку между деревьями. Вдругъ у него потемнъло въ глазахъ.
– Странно, – сказалъ онъ, и усиленно сталъ всматриваться.
По ту сторону просѣки, у самаго пруда, стоялъ олень съ высоко поднятой головой и смотрѣлъ сквозь просѣку на опушку лѣса, гдѣ сидѣлъ Гансъ.
У Ганса занялся духъ: его сердце сильно билось. Правая его рука протянулась къ курку, а лѣвою онъ снялъ съ головы военную фуражку съ краснымъ околышкомъ, спустилъ ее на плечо, а съ плеча на траву подлѣ себя и приложился къ ружью. Олень все стоялъ на томъ же мѣстѣ; онъ не замѣчалъ присутствія Ганса и спокойно щипалъ траву.
Большой палецъ Ганса лежалъ на куркѣ, и Гансъ былъ уже готовъ спустить его, а олень все продолжалъ спокойно пастись. Вдругъ онъ сдѣлалъ движеніе… Гансъ думалъ, что у него выпрыгнетъ сердце. Еще одинъ прыжокъ – и олень въ лѣсу.
Но вотъ, онъ опять наклонилъ свою толстую шею и теперь, – нѣтъ не теперь – лучше подождать, когда онъ повернется на лѣвую сторону. Гансъ поднялъ ружье и прицѣлился. Прицѣла нельзя было хорошо видѣть, а между тѣмъ нужно было цѣлить навѣрняка.
– Провались онъ сквозь землю! Надо же было проклятому животному пойти направо, вмѣсто того, чтобы повернуться въ лѣвую сторону! Дѣлать нечего, теперь надо дойти до большой сосны, на опушкѣ лѣса, тамъ онъ не уйдетъ отъ меня!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
