Пример второй. В бою при Цусиме 14 мая 1905 года не было измены ни Адмирала, ни личного состава. Храбрые японские адмиралы содрогнулись перед «нечеловеческим упорством», с которым 2-я эскадра, лишившаяся в первый час боя двух флагманских кораблей, прорывалась на север «ставшим историческим курсом NO 23°». И мы знаем, какие силы в масштабах всего Земного шара были задействованы, чтобы остановить этот прорыв.
Но стрелки перевели и здесь. Без особых фантазий. В общественном мнении адмирала Рожественского, как и генерала Куропаткина, объявили бездарным. Но «бездарностью» Куропаткина прикрыли, прежде всего, измену самого Куропаткина. А «бездарностью» адмирала Рожественского — измену или, как минимум, вредительство петербургских верхов и, уж тем более, деятельность их международных подельщиков.
Дискредитация и уничтожение
И конечно, как и в случае с солдатами, унтер-офицерами и офицерами Маньчжурской армии, объявили неумелым личный состав 2-й эскадры, а в его лице и весь Русский Императорский Флот.
Необходимо было дискредитировать, как и в случае с армией, офицерский и унтер-офицерский состав. Так, отдаление, объективно существующее между солдатами, матросами и офицерами, превратилось, а вернее сказать, было сознательно и умело превращено, в пропасть.
Влияние унтер-офицеров было резко ослаблено. Их травля в обществе и в армии дошла до того, что солдаты отказывались идти в унтера. Высшее начальство единомышленно с Госдумой считало, что России нужен свободный гражданин-солдат, гражданин-матрос. И свободный гражданин — солдат и матрос — развернулся в полную силу в Февральскую, а затем Октябрьскую революции, убивая, пытая и топя своих офицеров. И не только их. Все необходимые меры для этого были приняты загодя.
Героические же унтер-офицеры русско-японской войны в массе своей вынуждены были с тяжелым чувством незаслуженной обиды уйти в запас, за штат. А с началом Первой мировой войны они первыми ринулись в действующую армию, часто сверх штата. Они-то ведь были «За Веру, Царя и Отечество». Известный военный историк профессор Николай Николаевич Яковлев в своем знаменитом «1 августа 1914 года» с некоторым недоумением пишет про первые дни Великой войны:
«Сверх штата прибыло много тех, кто по праву составлял золотой фонд армии, — запасных унтер-офицеров, часто с георгиевскими крестами и медалями за японскую войну. За отсутствием вакансий старших унтер-офицеров назначали вместо взвода на отделение, а немало младших унтер-офицеров встали в строй рядовыми. Так было повсеместно…
В иных ротах в рядовых ходило до двух десятков закаленных в японской войне и на службе унтер-офицеров…
Они и разделили судьбу рядовых — легли в первых боях.
У противника была иная практика — значительная часть кадрового унтер-офицерского состава осталась в тылу для подготовки развертывавшейся армии».
Уничтожение кадрового унтер-офицерства в первых же сражениях начавшейся войны Н.Н. Яковлев называет всего лишь фатальной ошибкой, вызванной желанием выступить во всеоружии. Это прямо как с уничтоженной в тех же сражениях Гвардией! Нет, ну одни дураки и бездарности сидели у нас в Генштабе! Отнюдь!
Лучший в мире русский унтер-офицерский корпус, опора Престол-Отечества был сначала дезавуирован, а затем уничтожен высокоталантливыми действиями высшего армейского руководства. По-своему не менее гениальными, чем действия Куропаткина в Маньчжурии. Как гениально была уничтожена этим руководством Русская Императорская Гвардия{551}.
А они всё — ошибка, недомыслие, случайность…
Нам-то с вами мозги парить теперь немножко сложнее.
Да, и еще. Уничтожение старого унтер-офицерского кадра и возникшая в результате пропасть между солдатами и офицерами сыграли решающую роль, возможно, и в том, что во время Гражданской войны — войны русского народа со всемирным антихристианским интернационалом — две части русского сопротивления — Белая армия и крестьянство — сражались порознь друг от друга и были разбиты по частям.
И, кстати, не восстановлен профессиональный унтер-офицерский корпус — этот «скелет армии», по словам не то Манштейна, не то Гудериана, в русской армии до наших дней. Как не восстановлен он был и в советской, кроме краткой послевоенной поры. Опять недомыслие!
Действительность оказалась еще хуже…
Дабы нагляднее представить себе, как происходил процесс уничижения офицерского и унтер-офицерского состава после русско-японской войны, как русское образованное общество трудолюбиво сплетало себе петлю на шею, приведем небольшой отрывок из замечательной книги «Осиное гнездо».
Ее автор — православный русский офицер Василий Николаевич Биркин из старого (XIV век) русского военно-дворянского рода Биркиных, ветеран русско-японской войны, а затем офицер 4-го саперного батальона в гнезде революционеров — в Тифлисе[484].
Я прочел «Осиное гнездо», когда работа над «Цусимой» подошла к концу и, казалось бы, представлял себе немного ту работу, что проводили кому надо с армией и флотом перед революцией. Но действительность, как всегда, оказалась еще хуже. Просто потрясающе, что армия после всего этого еще до 1917 года продержалась и почти Великую войну выиграла. Судите сами.
Старая армия была крепка, как железо
«Старая армия до этой несчастной войны с Японией была крепка, как железо, благодаря аристократии казармы… фельдфебелям Андреевым, взводным Елисеевым и ефрейторам Касперовичам. Их убеждения были, что они начальство, а потому должны охранять Веру, Царя и Отечество, должны и солдат учить этой первой заповеди воина».
«В казарму раньше входили как в свой собственный дом. Между нами и нашими послушными солдатами была связь самая живая, несокрушимая. Если случалось кому из ребят крепко набедокурить, так, что нужно было отдавать под суд, — все офицеры сокрушались о провинившемся. Солдаты тоже боялись суда и часто шли к своим офицерам с просьбой заступиться за виновного.
— Плачет ён, — говорили они, — сознает, что глупостей наделал… Набейте ему морду хорошенько, ваше благородие, не отдавайте только парня под суд: пропадет».
И офицеры совместно с унтерами выручали солдат, часто рискуя служебным положением и деньгами. Да, виновных учили по-отечески. И те на всю жизнь оставались благодарными отцам-командирам за эту учебу, заменившую страшный и сейчас для любого из нас суд со всеми вытекающими.
«О политике не было ни слуху, ни духу, потому что нельзя было болтать “здря”. Кулаки непосредственного начальства были еще тверже их твердых убеждений в своем праве учить». При этом «Смею заверить, что безрассудства или злобы не было, злоупотребления кулаком не было тоже. Хорошего,работящего и честного солдата не били никогда».
Как видим, к этой армии в полной мере приложимы известные слова Александра Блока о русской армии: «Это ясная, твердая, верная сталь…» При наличии такой армии Россия была несокрушима, даже при измене отдельных представителей высшего командования. Японская война показала это с полной отчетливостью.
Подобное безобразие следовало срочно прекратить.
И армия оказалась расколотой
«После японской войны стали искать стрелочника и нашли его в лице унтер-офицерского состава… Вместо того чтобы понять свои ошибки, свою лень, свои неумение и порочность, общество накинулось страстно и безудержно… на ни в чем неповинного строевого офицера и его помощника — унтера. И добилось того, что дискредитировало своими неосновательными рассуждениями офицеров, а еще больше наших помощников — фельдфебелей и унтеров…
Вместо того чтобы улучшить положение унтер-офицерского класса, его стали унижать, сводить на нет. Явилось новое направление и у солдат: нежелание быть унтер-офицером. Добились того, что унтер-офицер стал переходить на сторону солдата. И армия оказалось расколотой».
Русская армия не оказалась расколотой. Ее раскололи умышленно. Как умышленно привели в негодность наши снаряды для Цусимы. В.Н. Биркин несколько идеализирует ситуацию.
«Были сбиты с толку даже и многие офицеры… Эти офицеры тоже стали смотреть с пренебрежением на унтера и безжалостно уничтожали их права и обычаем наросшие традиции. А вместе с тем уничтожалась и та стальная прослойка, что была между народом и барами, охраняя последних от народного недовольствия…
