V их решимость отомстить убийцам Иоанна Бесстрашного? Конечно, — последовал ответ. Он приведет всех мятежников к повиновению себе. А как насчет обширных владений, которые английский король конфисковал в Нормандии? Это будет рассмотрено в подробных условиях договора, сказали англичане;
бургиньоны и все верные подданные короля могут быть уверены, что их собственность будет им возвращена или они получат надлежащую компенсацию[817].
Советники в Париже не имели права соглашаться ни на что, кроме местного перемирия, как они объяснили своим английским коллегам. Все остальное должно было быть передано на усмотрение королевы и нового герцога Бургундского. Генрих V был полон решимости продолжать военное давление на них, пока они размышляют. Поскольку английские войска находились всего в двадцати милях от столицы, а рейдовые отряды герцога Кларенса бродили по равнине у Сен-Дени, парижане отчаянно требовали перемирия. Генрих V сначала отказался его предоставить, во всяком случае, до тех пор пока французы не согласятся вести переговоры на его условиях. Затем он сдался и согласился на перемирие, но только до 11 ноября и при условии, что оно исключит все его ближайшие военные цели к западу от Парижа. Примерно в середине октября 1419 года бургиньонский гарнизон, удерживавший укрепленный мост в Мёлане, сдался англичанам после непродолжительной осады. Захват моста стал катастрофой, почти сравнимой с потерей Понтуаза. Он открыл для английской армии всю область к юго-западу от Парижа и позволял ей наступать на город по обоим берегам Сены.
За стенами столицы моральный дух был низким. Осень выдалась дождливой и холодной. Дров почти не было. Молочные продукты, овощи и зерно можно было купить только по неслыханным ценам. Парижане были вынуждены дежурить на стенах по две-три смены в неделю. Под давлением событий молодой граф Сен-Поль быстро превращался в способного политика. 22 октября, вскоре после сдачи моста в Мёлане, он отправил эмиссара к Филиппу Бургундскому с откровенным докладом о ситуации в городе. Ситуация с продовольствием стремительно ухудшалась. Большая часть населения голодала. На улицах слышался "ропот", который в любой момент мог перерасти в восстание. Люди настаивали на заключении договора с англичанами, который позволил бы им "жить в мире и есть". Их требования больше нельзя было игнорировать. Имелись достоверные сведения, что несколько городов Иль-де-Франс уже решили сдаться англичанам без боя, и, по мнению Сен-Поля, парижане вполне могли поступить так же, если бы Генрих V появился у их ворот. Генрих V, по его мнению, прекрасно понимал настроение Парижа и намеревался воспользоваться этим. Его совет Филиппу Бургундскому заключался в том, чтобы быстро достичь соглашения с английским королем и если он прождет до Пасхи, то, вероятно, будет уже слишком поздно[818].
Филипп не был готов к спешке. Он предпочитал все несколько раз обдумать, не принимал решения импульсивно и считал, что нужно прислушиваться к советам, в которых сейчас он очень нуждался. Его собственный опыт во французской политике был невелик, и лишь немногие из его советников имели больший. Его главным источником советов о внутренней напряженности в Париже, по-видимому, был непостоянный монах-кармелит Эсташ де Павилли, живший в то время в Брюгге, которого герцог призвал к своему двору, чтобы тот ему помог. В конце сентября Филипп отправился в Лилль, чтобы встретиться с Советом Фландрии. Самым важным решением, принятым в Лилле, было заключение постоянного мира и военного союза с англичанами. Известно, что парижане выступали за это, и сам Филипп был "склонен" согласиться. Это был единственный возможный способ преследовать убийц его отца и он предложил отправить собственное посольство в Нормандию, чтобы начать прямые переговоры с Генрихом V. Тем временем его советники были озабочены тем, чтобы поддержать союз Иоанна Бесстрашного с Парижем и северными городами, который был главной основой бургиньонской власти. Было предложено набрать 800 латников и 1.000 арбалетчиков, чтобы обезопасить города от нападения арманьяков. Всем городам было предложено направить своих представителей на генеральное собрание бургиньонского сектора Франции, которое должно было открыться в Аррасе 18 октября. Предполагалось получить от них публичные заявления о своей поддержке и, возможно, даже денежную субсидию[819].
Посольство герцога Бургундского к англичанам возглавил престарелый епископ Аррасский Мартин Порре, которого современник назвал самым "непреклонным" бургиньоном в королевском Совете. Он был опытным переговорщиком, возглавлявшим в свое время два посольства в Англию, и с непревзойденным мастерством сражался на стороне Иоанна Бесстрашного на Констанцском Соборе. Порре поддерживали Гийом де Шамдивер, который был главным контактом Иоанна с Генрихом V в течение последних двух лет, и фламандец Жильбер де Ланнуа, бывший в свои в тридцать три года уже опытным военачальником и путешественником, чьи военные приключения включали высадку с рейдерским отрядом на западе Англии в 1404 году и два пребывания в Англии в качестве военнопленного. Уполномоченные Генриха V под председательством графа Уорика приняли послов в Манте 26 октября 1419 года. Это было позорное фиаско. К сожалению, инструкции бургундских послов были составлены в то время, когда сам Филипп еще не знал о переговорах английского короля с парижанами. Порре и его спутники были уполномочены предложить Генриху V территориальные уступки, которые он требовал летом и которые Генрих V уже отверг в качестве основы для переговоров. Кроме того, их инструкции предполагали, что их поддержит посольство королевы, которая одна имела конституционное право от имени короны заключить любой договор. Но Изабелла была напугана английскими требованиями, которые, казалось, не оставляли для нее места в будущем правительстве Франции и отказалась быть представленной в Манте. Мало того, она отклонила просьбу Филиппа Бургундского о назначении его лейтенантом Карла VI во Франции, должность, которую ранее занимал его отец, в результате чего герцог не имел права вести переговоры, обязательные для французского государства[820].
Английские уполномоченные напомнили бургундским послам, что срок перемирия истекает 11 ноября. Король, по их словам, согласится на заключение договора в соответствии с предложениями, которые он сделал парижанам в Жизоре. Если к тому времени они не согласятся договариваться на этой основе, он прервет переговоры. На самом деле Генрих V считал бы себя свободным от каких-либо обязательств перед ними еще до этой даты, если бы Париж открыл перед ним свои ворота. На следующий день Генрих V сам принял бургундских послов на бурной аудиенции. Устами епископа Кемпа, он повторил свои прежние требования. Епископ Аррасский возразил, что это "великие и весомые дела, настолько высокие, насколько это вообще возможно" и у него и его коллег нет полномочий для их решения. Они должны были послать за дальнейшими инструкциями. В этот момент Генрих V заговорил сам. Он признал, что им потребуются дальнейшие инструкции,
