— Холли казнили на следующий день. Безболезненно. Один укол в вену. Он не мучался. Никто не хотел слишком сильно расстраивать нового императора. И так у него, потерявшего в одночасье всех близких, были большие проблемы с блутеном. Синт, Прайд и Элли, разумеется, благополучно добрались до Аккалабата. Первый со временем стал лорд-канцлером, что сталось с другими — мне неизвестно.
Кателлу они «забыли» на корабле при высадке. Дилайняне не возражали — сдали девочку в первый попавшийся приют на Рипарии. Кто-то из них, за кого моя семья всегда возносила безымянные молитвы, сообщил потом императору Хорту, где находится его сестра. Женившись и обзаведясь потомством, которое давало блутен как заведенное, Хорт счел свое положение достаточно стабильным, чтобы навестить единственное имевшееся у него в наличии родное существо. Бабушка согласилась на встречу с ним при условии официального признания родства — со всеми внешними атрибутами. Ты знаешь, насколько это важно на Хортулане. Маме тогда было около трех лет, и ей сразу же сделали татуировки. То же самое случилось со мной — твой отец выполнил завещание твоего прадеда, хотя и не понял в нем ни слова.
— Во мне течет кровь аккалабов? Забавно, — Хорт двумя пальцами разглаживает волосики маленького существа, свернувшегося комочком у него на коленях.
— Хорт, ты его перекормишь.
— Да брось ты. Много — не мало. Он вон какой слабенький.
Хорт бережно перекладывает малыша от одной блутеновой трубки к другой, а освободившуюся подключает к клапану блутеносборников.
— Учти, ты не сможешь его трансформировать.
— Кателла, ты с ума сошла? Или ты извращенка? Он же младенец.
— Кое-кто тоже так говорил.
Когда ментальные волны двух членов императорской семьи Хортуланы сшибаются в центре небольшого пространства, кажется, что закипает воздух. Кателла сдавленно охает, опускается на колени. Хорт морщится, кажется, ему тоже больно, но не отпускает.
— Хорт, хватит, пожалуйста, — молит Кателла.
— Не смей… никогда… слышишь? — император задыхается от гнева.
— Прости. Я не буду, — выдыхает Кателла, и он ослабляет ментальный натиск.
Малыш, прижатый к его телу, жалобно вспискивает.
— Ну, тихо-тихо, все, я больше не буду… — воркует Хорт уже совсем другим голосом. — Кателла, не делай так больше, правда. Видишь, он нас испугался. Не бойся, малыш, мы больше не будем.
От тепла и нежности, которые сейчас источает император Хортуланы, может растаять вечная мерзлота. Кателла недоверчиво качает головой, но предпочитает молчать. Быть старшей представительницей императорского дома не значит быть сильнейшей. Одной демонстрации ей более чем достаточно. Пусть Хорт делает что хочет. Она предупредила.
Глава IV. Время позаботиться о Дар-Халемах
Медео Дар-Эсиль
— Эй, ты, постой! Да погоди ж ты, скорбящий отец, потерявший свое семейство!
Медео останавливается не от повелительной интонации в голосе. И не от того, что золоченые когти хватаются за орад. Он это… царственное беспозвоночное может прихлопнуть одним ударом. Однако замирает на месте как вкопанный от непредставимого, через край хлещущего хамства. Так себя не ведут. Тем более венценосные особы. Медео брезгливо тянет за край орада, стряхивая скрюченную лапку императора Хортуланы, отходит на два шага к стене, отвешивает поклон, спрашивает ледяным, как смерть, голосом:
— Чему обязан, Ваше Императорское Величество?
— Скажи этому вашему, как его, лорд-канцлеру, а лучше даже фельдмаршалу, или как вы там его называете, — голос хортуланца сочится презрением, и больше всего на свете Медео хочется сейчас врезать ему между глаз. Но нельзя. Венценосная мразь. К тому же он нашел тело Эрлы.
— …Я оставляю вам два крейсера на орбите. Этого достаточно, чтобы вас больше никто не трогал. Расплатитесь умбренскими цацками, когда будет возможность. Ты меня понял?
Медео ни в зуб ногой в международной политике, но привычка подслушивать сохранилась у него с детства. Вчера на закрытом совещании военных и дипломатических представителей Конфедерации в малом тронном зале Хаяроса решался вопрос о том, как в дальнейшем оградить сектор от посягательств ситийцев. Говорили много, но без особого толку.
Всплыл на поверхность вопрос с верийскими крейсерами, непонятно каким образом оказавшимися в секторе и принимавшими участие в восстановлении Дилайнской монархии.
Однако любые попытки конфедератов полностью закрыть зону для военных кораблей натыкались на лучезарно-беззаботную улыбку короля Тона, обрядившегося по сему случаю в свой десантный комбинезон и трижды произнесшего с экрана большого телекоммуникатора, одиозно смотревшегося в малом покое среди знамен и потемневших от сырости гобеленов, свое категорическое «Нет».
Убрать верийскую станцию, защищающую внешнюю орбиту Дилайны — нет, допустить на нее наблюдателей от Звездного совета — нет и еще раз нет, позволить конфедератам прикрыть хотя бы автоматическим спутником внутреннюю границу пространственного перехода (на внешней теперь должны были неусыпно бдеть не одна, а три станции слежения) — нет-нет-нет. И не надейтесь. Король Тон выражался не как медиевальный монарх, а как лейтенант спецназа. Только некоторые короткие и выразительные слова заменял на витиеватое «клянусь разноцветными дюнами Хуны».
Вкратце его и без того недлинная речь сводилась к следующему. Я не имею дела с Конфедерацией. Я имею дело с верийцами и их генералом Джерадой. Могу перекинуться парой слов с делихонами и Когнатой. Готов снисходительно выслушать командора в отставке А. П. Разумовского, бывшего члена Звездного совета, а ныне посла Земли на Мхатме Такуду и еще пару-тройку землян. На более трепетные чувства и плодотворное сотрудничество можете не рассчитывать. Список своих претензий зачитывать не намерен, но и ваши выслушивать тоже не стану. Чем скорее вы свалите отсюда все на фиг (тут Тон не удержался и ввернул более крепкое слово), тем быстрее я начну договариваться с вышеупомянутыми верийцами, чтобы они поставили свою станцию и над Аккалабатом. Кори, помолчи, пожалуйста, твоего мнения никто не спрашивает. Подрасти немного, а пока я буду решать, что безопаснее для меньших наших братьев. И тут завизжал полномочный посол Локсии… и не он один.
Медео даже стало жалко Кори, такой пришибленный он вывалился из зала. Ясно, конечно, что на Тона рассчитывать нечего: лорд Дилайны и ведет себя как лорд Дилайны. Ничто, кроме собственного благополучия, его не интересует. Решения, которого требовали от его брата все эти люди — кричащие, стучащие по столу кулаками, выхватывающие друг у друга лазерные указки и пульты управления демонстрационным экраном, — Медео не понимал. Он только видел, что все старше и опытнее Кори, что все шумят и перекрикивают друг друга, тычут ему под нос маленькие приборы со светящимися экранчиками…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
