— Так оно и есть.
— И что же ты узнала?
— Ничего о Земле. Тут всё покрыто мраком.
— А-га…
— Но альфиане — потрясающие биотехнологи.
— О!
— На этом маленьком острове они вырастили и проверили бесчисленные сорта растений и животных; достигли поразительного экологического баланса, стабильного и самоподдерживающегося, несмотря на скудость видов, с которыми они начинали свою работу. Альфиане улучшили виды океанической фауны, обнаруженные в самом начале несколько тысяч лет назад, повысили их питательность, сделали вкуснее. Это биотехника сделала планету подлинным рогом изобилия. У них есть планы и в отношении самих себя.
— Что за планы?
— Альфиане прекрасно осознают, что не могут существенно увеличить свою численность при современных обстоятельствах, живя, как теперь — на небольшом клочке земли. Они мечтают стать амфибиями.
— Стать чем?
— Амфибиями. Они собираются отрастить себе жабры вдобавок к легким. Они мечтают о возможности проводить значительную часть жизни под водой, найти мелководные участки и возвести постройки на дне океана. Старушка сияла от гордости, говоря об этом, хотя призналась, что альфиане добиваются этой цели уже несколько столетий, но успех пока невелик, если вообще есть.
— Получается, — резюмировал Тревайз, — они, возможно, опередили нас по двум направлениям: в управлении погодой и биотехнологии. Хотел бы я знать, что представляет собой их техника.
— Придётся искать специалистов, — сказала Блисс, — но они могут не пожелать распространяться о своих достижениях.
— Для нас лично это не главное, но Академии явно имеет смысл попытаться изучить этот миниатюрный мир.
— Мы тоже управляем погодой, — присоединился к разговору Пелорат, — на Терминусе, например, и вполне успешно.
— Такое управление хорошо поставлено на многих планетах, — согласился Тревайз, — но, как правило, контролируется погода на всей планете в целом. Здесь же альфиане управляют погодой лишь на ограниченном участке планеты и, должно быть, обладают такой техникой, какой у нас нет. Что-нибудь ещё, Блисс?
— Общественные собрания. Кажется, эти люди устраивают праздники всё время, когда могут оторваться от сельхозработ и рыбной ловли. После обеда, ночью, состоится музыкальный праздник. Завтра днём — пляжный праздник. Очевидно, по всему побережью острова все, кто сможет уйти с полей, соберутся и будут радоваться солнцу и воде, поскольку потом, вероятно, пару дней будет идти дождь. Затем, на следующее утро, вернётся рыболовная флотилия, хлынет дождь, а вечером будет праздник пищи, сортировка улова.
— Еда и так уже обильна — дальше некуда, — простонал Пелорат. — Какой может быть праздник пищи?
— Видимо, его особенность будет состоять не в количестве еды, а в её разнообразии. В любом случае, мы все четверо приглашены принять участие в этих праздниках, особенно в музыкальном сегодня ночью.
— Обещают игру на древних инструментах? — спросил Тревайз.
— Да.
— Что же делает их такими древними? Примитивность компьютеров?
— Нет-нет. Дело в том, что это вовсе не электронная музыка, а механическая. Они мне её описали. Они щиплют струны, дуют в трубы и стучат по барабанам.
— Надеюсь, ты просто чего-то недопоняла, — ужаснулся Тревайз.
— Нет, всё правильно. И я поняла, что твоя Хироко будет дудеть в одну из этих труб… забыла её название… и ты обязан стерпеть это.
— Она не «моя Хироко», — холодно сказал Тревайз. — Но ты думаешь, это будут инструменты того типа, что когда-то использовались на Земле?
— Так мне кажется. По крайней мере, альфианка сказала, что они были изобретены задолго до прихода сюда их предков.
— В таком случае, возможно, имеет смысл послушать весь этот концерт, какую бы информацию о Земле он ни дал.
— Что касается меня, — заявил Пелорат, — я с радостью пойду. Я очень мало знаю о примитивной музыке и хотел бы услышать её.
81
Как ни странно, больше всех в восторг от предвкушения музыкального вечера пришла Фаллом. Они с Блисс купались в маленькой пристройке за их домом. Там была ванна с проточной водой, горячей и холодной (или, вернее, теплой и прохладной), умывальник и комод. Всё чистое, удобное и весело сияющее в лучах послеполуденного солнца.
Как обычно, Фаллом заинтересовалась грудью Блисс, и та вынуждена была сказать (поскольку теперь Фаллом понимала галактический), что в её мире таким образом и выглядят люди. На что последовал неизбежный вопрос Фаллом «почему?» — и Блисс, после некоторого раздумья решила, что нет иного разумного пути ответить на него, и прибегла к универсальному во всех отношениях ответу «потому!».
Когда они закончили мыться, Блисс помогла Фаллом надеть белье, присланное им альфианами, и разобралась в способе, которым поверх надевалась юбка. Выше пояса Фаллом осталась обнаженной, что было вполне логично. Сама Блисс, ниже пояса облачившаяся в альфианскую одежду (довольно узкую для её бедер), надела и свою блузку. Возможно, это было глупо — прикрывать грудь в обществе, где никто из женщин этого не делает, особенно если её собственная была вполне нормальной и той же формы, как и у большинства виденных Блисс женщин. И всё-таки…
Мужчины приводили себя в порядок в другой пристройке. Тревайз ворчал, говоря то, что обычно говорят мужчины по поводу времени, необходимого женщинам для одевания.
Блисс повертела Фаллом, чтобы убедиться, что юбка хорошо сидит на её мальчишеских бедрах и ягодицах. Наконец она сказала:
— Просто прелестная юбка, Фаллом. Тебе нравится?
Фаллом поглядела в зеркало и ответила:
— Да. Но не будет ли холодно? — и провела рукой по обнаженной груди.
— Не думаю, Фаллом. Здесь вообще тепло.
— Но на тебе кое-что надето.
— Да. Так принято у меня на родине. Теперь вот что, Фаллом. Мы встретимся со множеством альфиан во время ужина и потом. Как думаешь, сможешь ты вытерпеть всё это? — На лице Фаллом появилась гримаска страдания, и Блисс продолжила: — Я буду сидеть справа и возьму тебя за руку. Пел сядет с другой стороны, а Тревайз — напротив тебя. Говорить с тобой мы никому не позволим.
— Я попытаюсь, Блисс, — тоненько пропищала Фаллом.
— После этого некоторые альфиане будут для нас музицировать на свой особый манер. Ты знаешь, что такое музыка?
Она напела, как смогла, нечто, имитирующее электронную гамму.
Лицо Фаллом осветилось.
— Ты имеешь в виду… — последнее слово было из её родного языка, и солярианка громко запела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
