Пелорат откашлялся и продолжил:
— Да, конечно, дружок. Я попытаюсь сделать связный и хронологически верный отчёт из всего услышанного. Итак, Земля была родным домом человечества и миллионов видов животных и растений. Так продолжалось бессчётное число лет, пока не начались гиперпространственные полёты. Тогда и были заселены Внешние миры. Они откололись от Земли, развив свою собственную культуру, и стали презирать и угнетать планету-праматерь.
После пары столетий таких отношений Земля сумела вернуть себе свободу, хотя Моноли так и не объяснил, каким образом это произошло, а я не решился расспросить поподробнее. Даже если бы он и позволил мне прервать его, что маловероятно, это могло просто увести старика в новые дебри воспоминаний. Он, кстати, упомянул исторического героя по имени Элайдж Бейли, но упоминания о нём столь характерны для попытки приписать одной личности все достижения целого поколения, что не было смысла пытаться…
— Пел, дорогой, тут всё ясно, — оборвала его Блисс.
Пелорат умолк на полуфразе, пытаясь сосредоточиться.
— Конечно. Извините. С Земли ушла вторая волна поселенцев, основав множество новых миров и на новый лад. Новая группа поселенцев, действуя более энергично, чем космониты, вытеснила, разгромила и пережила их и, наконец, создала Галактическую Империю. Во время войн между поселенцами и космонитами — нет, не войн… он использовал слово «конфликты» — Земля и стала радиоактивной.
— Это же нелепо, Джен! — с явным раздражением заявил Тревайз. — Как могла целая планета стать радиоактивной? Каждая планета в той или иной степени радиоактивна с момента своего образования, и эта радиоактивность постепенно снижается. Стать радиоактивной невозможно.
— Я лишь передаю тебе слова Моноли, — пожал плечами Пелорат. — А он рассказал мне только то, что сам слышал — от кого-то, кто рассказал ему, что он слышал — и так далее. Это — народные предания, передающиеся от поколения к поколению, из уст в уста, кто знает, с какими искажениями, возникающими при каждом очередном пересказе.
— Я понимаю, но разве здесь нет книг, документов, древних летописей, которые сохранили историю былых времен и которые могли бы дать нам что-нибудь поточнее, чем современные сказки?
— Я спросил старика и об этом, но ответ был — нет. Он туманно объяснил, что были книги в давние времена, но что они давным-давно утеряны, но тем не менее всё сказанное им содержалось в тех книгах.
— Да, славная работа. И здесь та же самая история. На каждой планете, которую мы посетили, записи, касающиеся Земли, так или иначе исчезли. Хорошо. Так откуда, он сказал, взялась радиоактивность Земли?
— Он не привел никаких подробностей. Максимум, что он сказал, так это — что космониты были благоразумны, а потом стал утверждать обратное — что космониты были теми злыми демонами, которых люди Земли винили во всех напастях. Радиоактивность…
В это мгновение его перебил звонкий голосок:
— Блисс, я — космонитка?
Фаллом со взъерошенными волосами стояла в узком дверном проеме между двумя комнатами. Ночная рубашка (предназначенная для более пышных форм Блисс) соскользнула с одного её плечика, обнажив неразвитую грудь.
— Мы беспокоились о неожиданных визитерах снаружи, — сказала Блисс, — и забыли об одном внутри. Ну, Фаллом, почему ты спрашиваешь?
Она встала и подошла к подростку.
— У меня нет того, что есть у них, — заявила Фаллом, показав на мужчин, — или того, что есть у тебя, Блисс. Я… другая. Это потому, что я — космонитка?
— Да, Фаллом, — успокаивающе произнесла Блисс, — но небольшие отличия не страшны. Ступай обратно в постель.
Фаллом стала покорной, как всегда, когда Блисс хотела этого. Девочка повернулась и уходя, словно разговаривая сама с собой, пробормотала:
— Я — демон? Что же такое — демон?
Блисс, бросив через плечо: «Подождите меня минутку, я скоро вернусь», — вышла вслед за ней.
Она вернулась через пять минут, качая головой:
— Теперь она будет спать, пока я не разбужу её. Я должна была это сделать раньше, но любое вмешательство в сознание должно проводиться лишь в самом крайнем случае. — Словно оправдываясь, она добавила: — Я не могу избавить её от размышлений о различиях между её гениталиями и нашими.
— В один прекрасный день она всё-таки узнает, что она — гермафродит, — заметил Пелорат.
— Но не теперь, — возразила Блисс. — Продолжай свой рассказ, Пел.
— Да, — поддержал Тревайз, — пока ещё кто-нибудь не помешал нам.
— Хорошо. Земля стала радиоактивной или, по крайней мере, её поверхность. Тогда на Земле жило огромное население, сосредоточенное в гигантских городах, размещавшихся по большей части под землей…
— Ну уж это, — встрял Тревайз, — точно вранье. Должно быть, из местного патриотизма они превозносят золотой век родной планеты, а все подробности — просто-напросто искаженные воспоминания о Тренторе времен его золотого века, когда он был столицей Империи, раскинувшейся на всю Галактику.
— Послушай, Голан, — после некоторого раздумья ответил Пелорат, — ты не должен меня учить, как заниматься моим делом. Мы, мифологисты, хорошо знаем, что мифы и легенды содержат заимствования, морали, природные циклы и сотни других включений и искажений. Но мы трудимся над тем, чтобы их отсеять и добраться до того, что может оказаться сердцевиной, правдой. Фактически те же приёмы могут быть применены и к самым достоверным историям, поскольку никто не пишет явную и очевидную правду, хотя и говорят, что она существует. В конце концов, сейчас я рассказываю вам то, что говорил мне Моноли, хотя, полагаю, и я внёс свои собственные искажения, несмотря на все мои попытки избежать этого.
— Хорошо, хорошо, — согласился Тревайз. — Продолжай, Джен. Я не хотел тебя ни в чём упрекать.
— Я не в обиде, дружок. Так вот. Огромные города (примем за истину их существование) разрушались и становились меньше по мере того, как радиоактивность всё более и более возрастала, пока население, вернее то, что от него осталось, постепенно не было вытеснено в относительно свободные от радиации области. Численность его была сокращена посредством контроля над рождаемостью и убийством людей старше шестидесяти лет.
— Ужасно, — негодующе произнесла Блисс.
— Несомненно, — согласился Пелорат, — но именно так они поступали, по словам Моноли, и это могло быть правдой, хотя и не красит землян. И не похоже, чтобы такая нелестная характеристика могла быть выдумана. Люди Земли, презираемые и угнетаемые космонитами, не испытывали презрения и гнета Империи, хотя… здесь может иметь место преувеличенная жалость к себе — очень соблазнительное чувство. Это случай…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
