приедет, я уверена; особенно ради прекрасной возможности бесплатной рыбалки на отличной шотландской реке. Давайте его попросим.
— Ненавижу мирить супругов, — сказал Шолто, — но, знаете, мне думается, миссис Бридон права. По-моему, должно сработать.
— Единственное препятствие я вижу в том, что если меня — пинками — еще можно уговорить поселиться в палатке, а Анджела, так та уверяет, что даже любит это дело, то лицо Палтни под брезентом не видится мне сияющим от счастья, насколько я его помню. А этот местный магнат, наверно, не готов пойти так далеко, чтобы предоставить в наше распоряжение малюсенький замок.
— Мы все продумали, — отозвался Шолто («Бесподобная» всегда все продумывает). — Мы предполагали, что вы не захотите поселиться абы где. Смешно, но рыбаки, приезжающие туда (не местные), обычно останавливаются в домике садовника, как раз напротив острова, где будут шуровать Летеби и компания. Правда, на самом острове тоже есть дом, но относящийся к нему сад расположен на берегу, прямо у моста; шотландцы по неведомой причине любят разбивать сад на некотором отдалении от жилища. В согласии с хорошо известным принципом ubi hortus ibi hortator[96], садовник тоже живет на берегу — и сдает пару комнатенок, — с женой, которая, как утверждают, лучше всех на много миль кругом готовит здоровые местные блюда. Идея сэра Чарлза состоит в том, что вы будете жить в этом домике, где обычно останавливаются рыбаки; и хотя ваш друг мистер Палтни в смете не предусмотрен, могу себе представить, что для него тоже найдется комната. А это значит, вы будете жить вплотную к острову. Да вообще-то в радиусе мили это единственное пристанище.
— Звучит неплохо, — ворчливо отозвался Бридон. — А где там, кстати, ближайшее поле для гольфа?
— Господи, да откуда мне знать? В Нэрне, наверно. Но трудно ожидать от несчастного Карла Эдуарда, чтобы он депонировал свою скудную наличность под восемнадцатой лункой в Сент-Эндрюсе. Это работа, дорогой мой, работа.
Когда сидели за ужином — Шолто остался на выходные, — возникла новая проблема. Анджела, которая демонстрировала в отношении поездки печальное легкомыслие (например, предположив, что ее муж, если только поставит себя на место Карла Эдуарда, пожалуй, сможет умыкнуть клад, прежде чем это сделает кто-нибудь другой), вдруг стала серьезнее.
— Я вот не вполне понимаю и даже не уверена, что это имеет к нам отношение. Вы говорите, Компания готова уплатить десять тысяч, если Хендерсон найдет сокровища и усвистит с ними, а Летеби не удастся его остановить. Понятно, должна быть круглая сумма, поскольку в таковом случае невозможно будет оценить клад задним числом. Но предположим, ситуация будет развиваться несколько иначе. Предположим, они нашли клад сегодня, а Хендерсон драпанул завтра. Предполагается ли, что кто-то бросит мимолетный взгляд на сокровища в промежутке между двумя этими событиями и попытается понять, сколько они действительно стоят? А если красная цена им шестьдесят шесть фунтов шесть шиллингов и восемь пенсов, Компания, когда они исчезнут, тоже выплатит десять тысяч?
— Вы абсолютно правы, миссис Бридон, я забыл сказать: Компания проинструктирует хозяина одной лавки древностей в Инвернессе, который собаку съел на этой эпохе. А вашему мужу придется подловить момент, когда хоть что-то будет найдено, и вызвать антиквара, его зовут Добби. Тот прикидывает приблизительную стоимость, вы тем временем ставите нас в известность, и на следующий день мы высылаем официального оценщика. Все обговорено с Летеби как условие сделки. Он обещал сам вызвать Добби — в случае находки, разумеется, — но, конечно, может… ну, словом, может забыть, вы понимаете.
— Бедолага, нелегко ему будет объяснить этот визит компаньону. «Послушайте, дружище, тут к нам после обеда заедет один старьевщик оценить эту штуку, на случай если вы с ней удерете», — как-то так, да?
— Он говорит, все будет в порядке, и, знаете, я ему верю. Если бы вы были знакомы с Летеби, то поняли бы, что он способен сымпровизировать любую ложь.
— Похоже, он мне понравится. Делегат Имперских конференций[97], кажется, более тяжелый случай, но, полагаю, мы притремся к его манерам.
И Анджела ушла пожелать детям спокойной ночи. Ее муж, выкладывавший на тарелке узор из вишневых косточек, обнаружив, что остался наедине с гостем, взял более серьезный тон.
— Все это прекрасно, Шолто, — заявил он, — но возникает вопрос: имею ли я право брать с собой Анджелу? Легко говорить — следите за поисками сокровищ и сообщайте, если что-то пойдет не так. Но вероятно, если дело нечисто, Компания не ждет, что я продолжу сидеть с биноклем и заказывать междугородние звонки. Они ведь исходят из того, что я вмешаюсь и что-нибудь предприму — предотвращу бегство нашего скорохода, к примеру. Вы утверждаете, будто крайне маловероятно, что до такого дойдет, но, черт подери, гладко это на бумаге. А судя по тому, что вы рассказали о послужном списке мистера Хендерсона, я не удивлюсь, если он неплохо умеет обращаться с ружьем. И если кто-то — Хендерсон или Летеби — вдруг устроит что-нибудь в этом роде, вы можете себе представить, как Анджела стремглав, но сохраняя изящество, мчится к бомбоубежищу? Лично я не могу.
— Знаю. Было глупо с моей стороны рассказывать все в ее присутствии. В общем-то, по дороге к вам я и не собирался этого делать, но вы помните, она начала задавать вопросы, а Анджела не из тех, кому можно заговорить зубы, не правда ли? Нет, я не спорю, дело может оказаться опасным. Конечно, Компания предоставит вам людей, но…
— Исключено. Запорет все дело. Нет, если не удастся убедить кого-нибудь из детей заболеть, похоже, придется ее брать. Хотя, знаете, все-таки по мере возможности я буду изворачиваться. Постараюсь, чтобы она как можно дольше думала, что это такой пикник. Например, если представится разумное основание, я могу не захотеть сообщать ей, что клад найден. Но мне придется сообщить об этом вам, и по всей вероятности, по телефону. Вы не возражаете, если мы условимся о простом шифре, означающем, что клад найден? Тогда вы сможете позвонить оценщику из Инвернесса, Добби, — много времени не потребуется, — а я, оставив Анджелу на попечении рыбака Палтни, улизну и стану в караул.
— Да, звучит разумно. Шифр полезен в любом случае. Что-нибудь из мира скачек? Вроде самое правдоподобное, во всяком случае, если вы будете мне писать.
— Хорошо. Только пусть это будет выдуманная лошадь. Мы ведь не хотим, чтобы сотрудники почты из-за нас разорились. Как сегодня кличут лошадей?
— Да какая разница? Погодите-ка… А если Иноходец? Правдоподобно, и,
