4:21—31 Обращение к свидетельству самой Торы. Рассмотрение этого отрывка в качестве следующего обращения (и, тем самым, не в составе главной темы) позволяет сделать вывод, что он не представляет собой первостепенной важности. Действительно, некоторые исследователи считают, что ирония в ст. 21 свидетельствует: на самом деле Павел имеет в виду совсем не то, о чем говорит. Однако в действительности, приводя историю Агари и Сарры, Павел возлагает на нее большие надежды, намереваясь убедить галатов. Более того, отличие между Измаилом и Исааком становится все более важным по мере того, как апостол продолжает развивать свою доктрину в Послании к Римлянам (гл. 9 и особенно ст. 6—12). Следует отметить, что описанная в Книге Бытие история не была положена в основу его концепции оправдания — доктрины, которая ясно раскрыта в предыдущей главе. Вполне возможно даже, что сами иудействующие взяли ее на вооружение, а Павел вынужден был отвечать им по этому поводу (впрочем, такая точка зрения недоказуема).
Много споров было по поводу смысла фразы в ст. 24: В этом есть иносказание. Павел использует греч. термин allegoroumena, и более точно это выражение можно перевести: «Эти вещи написаны аллегорическим языком», или: «Эти вещи нужно понимать в аллегорическом смысле». Павел, конечно, не использует аллегорический метод с позиций знаменитого его основателя Филона Александрийского, который подвергал сильному сомнению (если вообще не отрицал) исторический характер повествований Ветхого Завета, а сам его метод служил инструментом формулирования сложных философских положений. Вследствие несколько специфичного значения понятия аллегории, которое утвердилось сегодня в умах многих (соответствующий греч. термин мог бы использоваться в более общем смысле), этот термин, вероятно, не передает точного смысла того, что хотел сказать Павел в этом отрывке.
С другой стороны, нет никаких сомнений: апостол здесь имеет в виду не совсем то, что мы обычно называем «историческим значением» текста. Автор повествования в Бытие, насколько это можно утверждать сегодня, не стремился установить различие между двумя заветами, а уж тем более изобразить взаимоотношения между иудействующими и язычниками. Не получается ли, что Павел неверно толкует Ветхий Завет?
Важно иметь в виду, что на протяжении всей истории искупления мы можем видеть различные модели толкования событий. Возможно, наилучшим образцом здесь служит «испытание, которое завершается непослушанием»: примеры поведения Адама и израильтян в пустыне и стойкое противостояние, которое проявил Иисус, не поддавшись искушениям. Особенно важно здесь различие между естественным и сверхъестественным: человек стремится достичь цели собственными усилиями, вместо того чтобы положиться на силу Божью. Этот принцип много раз раскрывается на конкретных библейских примерах, и наиболее яркий среди них — история Измаила и Исаака. Естественно, Бог учил Свой народ полагаться на Него на пути спасения. Разве этот принцип не подходит для иллюстрации сути противостояния, возникшего среди галатов?
Некоторые богословы предпочитают использовать термин «типология» (а не аллегория) для описания использованного здесь Павлом приема. Дело в том, что эта история (совсем не приниженная с богословских позиций, а, напротив, наполняющая это богословие смыслом) возвещает о более поздних событиях, в которых указанный принцип находит свое более полное раскрытие. Далее, некоторые исследователи полагают, что даже если бы автор–человек Бытия не вкладывал того смысла, который усмотрел в нем Павел, то Божественный автор безусловно имел его в виду. Такой подход может с легкостью оправдать всякого рода неверные толкования, но совершенно справедливо, что всеведущий Бог (не говоря о Его предведении) ясно видит смысл событий, способы выявления которого современному человеку невозможно и вообразить. Для Павла не было простым совпадением то, что история из Бытия имела такие важные точки соприкосновения с проблемой иудействуюших. Эти параллели представлены в форме противопоставлений: Агарь/Сарра; раб/свободный; синайский завет/(новый) завет; современный Иерусалим/вышний Иерусалим; Измаил/ Исаак; рождение по плоти/рождение по обетованию/Дух; преследователь/преследуемый; отверженный/наследник.
Из всех этих интересных параллелей, по крайней мере, две заслуживают особого внимания. Во–первых, обращает на себя внимание упоминание современного Иерусалима и вышнего Иерусалима (25,26). Несомненно, здесь проявляется сильное влияние, которое оказывала на Павла концепция эсхатологического воззрения на библейскую историю, согласно которой пришествие Христа ознаменует собой грядущую эру. Этот эсхатологический тезис, намеченный в 1:4, более полно раскрывается в ряде текстов об «исполнении»: 3:23–25 и 4:4 (ср. также: 1 Кор. 10:11).
Во–вторых, обращает на себя внимание противопоставление плоти и обетования/ Духа в ст. 23 и 29 (в NIV греч. «плоть» передается как рожденный обычным путем, что верно по сути, но сглаживает богословский контраст). Это противопоставление впервые отмечается в 3:4 (см. соответствующий комментарий). Знаменательно, что данный центральный раздел послания и начинается, и завершается такой ссылкой. Эти понятия тесно связаны с эсхатологическим пониманием Евангелия. Плоть, т. е. павшая человеческая природа, действующая посредством собственной силы, — характерная черта нынешнего века. Святой Дух, с другой стороны, открывает грядущий век, так что можно даже сказать, что христиане будут восседать на небесах (Еф. 2:6; ср.: Флп. 3:20; Кол. 3:1–4). Этический аспект этого противопоставления рассматривается в 5:13—26.
5:1 — 6:10 Наставления Павла
Как и в других своих посланиях, Павел завершает доктринальный раздел целым рядом наставлений. Существуют разногласия по поводу того, где начинается этот раздел: с текста 5:1,2 или с 5:13? Конечно, ст. 1 — 12 во многом имеют доктринальное наполнение, и нельзя обойти вниманием тот факт, что в центре этих стихов — тема обрезания. При этом, однако, отмечается заметное смещение акцента в ст. 2 (ст. 1 является переходным и его вполне можно рассматривать как заключительную часть гл. 4), но смысла это значительно не меняет.
Более интересным видится решение описать этот раздел как «наставления (повеления) Павла». Такое название проливает свет на одну из главных проблем, которая здесь затрагивается. Как удается Павлу совместить все свои утверждения о законе, выраженные в отрицательной форме, со многими наставлениями, содержащимися в послании? Свидетельствует ли это о фундаментальных несоответствиях в богословии Павла, когда он, по–видимому, призывает галатов соблюдать закон (5:14), или когда говорит, что мы должны совершать вещи, против которых нет закона (5:23)? Это необходимо учитывать, пытаясь разобраться в учении Павла.
5:1—12 Об обрезании
Жесткое утверждение в ст. 2 (ср.: 2:21) в сочетании с пугающим заявлением в ст. 4 (ср.: 1:6) показывают, что обрезание не просто не нужно, но что для галатов оно представляет серьезную угрозу. Вообще не имеет большого значения, совершил ли кто–то обряд обрезания, или нет (см.: ст. 6 и параллельный текст в 6:15, а также 1 Кор. 7:19), однако для язычника совершение обрезания в знак подчинения закону может «оказаться губительным и фатальным» (Лайтфут).
Павел дважды подтверждает эти сильные заявления. Во–первых, в ст. 3 он говорит, что начальный акт обрезания означает необходимость выполнять все его предписания (ср.: Иак. 2:10,11). Тот, кто полагается на собственные дела, должен понять, что Бог требует совершенства во всем (Мф. 5:48). Эта концепция во времена Павла, вообще говоря, не была до конца понята в иудаизме. Многие раввинистические толкования содержали в себе попытки ослабить строгие требования библейских заповедей, и это неизбежно вело к тому, что люди начинали думать, будто они, в самом деле, могут удовлетворить требования Бога посредством своих усилий.
Во–вторых, в ст. 5,6 Павел утверждает, что отличительной чертой истинного христианского опыта является вера. Это вера твердого упования: она ожидает и надеется узреть завершительное Божье проявление праведности, когда Его истина получит подтверждение, будет оправдана, а Его народу будет вынесен окончательный вердикт: «Не виновен». Эта вера также исходит и поддерживается присутствием Святого Духа (и снова Павел подчеркивает ключевую роль, которую играет Святой Дух в христианской жизни). И, наконец, эта вера во многом определяется, действует (греч. глагол energeo в ст. 6) посредством любви. «Для раскрытия фундаментальной концепции апостола о природе религии нет более важного положения во всем послании, а может, и вообще во всех его посланиях» (Е. de Witt Burton, A Critical and Exegetical Commentary on the Epistle to the Galatians [T. & T. Clark, 1921], p. 279). He следует думать, однако, что Павел, противопоставляя веру делам закона, считает ее пассивной. Напротив, вера способствует свершению истинных дел. Этот принцип подготавливает путь к рассмотрению наставлений, записанных в ст. 13–26.
