который также налил себе большую порцию виски, сделал большой глоток, сел рядом с Робин на кровать, достал свою электронную сигарету и сказал,
— Думаешь, Брэм звонит?
— Попытка откопать Эди кажется очень похожей на Брэма.
— Мог ли он знать, что в гробу лежат письма?
— Вероятно, — сказала Робин после некоторого колебания. — Мариам и Пез общались с Джошем, не так ли?
— Брэму были бы интересны письма?
— Я не знаю… он очень странный ребенок. Гораздо умнее, чем можно подумать, когда он просто выкрикивает фразы Дрека. Ты слышал, что сказал Пез: у него IQ на уровне гения.
Страйк глубоко затянулся своей электронной сигаретой, затем сказал,
— Грант Ледвелл считает, что тот, кто делает эти звонки, пытается вызвать подозрения на Ормонда, и его логику трудно понять. Никто в здравом уме не подумает, что Джош убил Эди, чуть не отрезал себе голову, а потом продиктовал Кате признание, чтобы положить в гроб. Но Ормонд арестован, так зачем продолжать говорить о письмах?
— Брэм мог не думать так далеко вперед. Как сказал Джош: возможно, он просто пытается увидеть, что произойдет дальше.
— Можно подумать, что ребенок с IQ на уровне гения прекрасно знает, что ничего не произойдет. Нельзя начинать раскапывать трупы по словам анонимного Дарта Вейдера. В любом случае, из того, что мы о нем знаем, я бы подумал, что Брэм больше похож на человека, который ворвется на кладбище ночью и попытается выкопать ее сам.
— Не надо, — сказала Робин с невольным содроганием.
— Есть еще тот факт, что никто в Норт Гроув не должен знать, что мы расследуем дело Аноми. Тот, кто продолжает мне звонить, очевидно, знает, и это должно сделать его одним из очень небольшой группы людей… конечно, при условии, что нас не подставили. В последнее время наши фотографии часто появлялись в газетах, и Тим Эшкрофт, Пез Пирс и Ясмин Уэзерхед могли связать тебя с Джессикой Робинс или Венецией Холл.
— Но анонимные звонки начались раньше, — сказала Робин.
— Верно, — сказал Страйк.
Оба выпили виски, затем некоторое время тупо смотрели в пустоту, обдумывая новую проблему, между ними витал пар от электронной сигареты Страйка.
— Если звонящий действительно хочет, чтобы откопали Эди, — сказала наконец Робин, — почему он не говорит прямо, что знает или думает, что знает о письмах?
— Ну, — медленно произнес Страйк, — очевидный ответ — потому что он боится, что его опознают. Я могу спросить Мерфи, были ли такие звонки в полиции. — Страйк снова взял ручку и написал еще одно напоминание самому себе в блокноте.
— Должно быть что-то, чего мы не видим, — сказала Робин, которая все еще смотрела в пространство. — Или кто-то, кого мы не видим… Тебе не удалось найти друзей Гаса Апкотта?
— Не удалось найти никаких его следов в сети, кроме старого клипа на YouTube, где он играет на виолончели. Мы могли бы установить за ним слежку, посмотреть, с кем он встречается, — сказал Страйк, хотя в его голосе не было энтузиазма. — Но ты сказала это в самом начале: Аноми точно не может быть другом друга друга друга друга друга Джоша или Эди. Скорость, с которой он делится инсайдерской информацией, не предполагает длинной цепи связи.
— Есть ли смысл пытаться вычислить бывшую любовницу Иниго Апкотта?
— Мы можем попробовать, но я не могу представить женщину средних лет в роли Аноми.
— Тогда мы возвращаемся к Пезу и Эшкрофту, не так ли? — сказала Робин. — Они единственные, кого мы не исключили. Держу пари, Эшкрофт знает латынь. У него было такое образование.
— Верно, но что он может получить от создания игры, чего он не мог бы получить гораздо лучше, будучи Пером Правосудия? Игра — паршивое средство для обхаживания маленьких девочек — Правило 14. Если нельзя сообщать личные данные, как он собирается выяснить, соответствуют ли они нужной возрастной группе?
— Это правило такое странное… чего Аноми и Морхауз хотели добиться с его помощью?
— Бог знает, но я заметил, что Хартелла думает, что Аноми знает настоящие личности всех модераторов. Это одно правило, буквально, для Аноми, и другое для всех остальных. У Аноми вся власть.
Наступило молчание, во время которого Страйк, уже допивший свой виски, налил себе еще.
— Я все время возвращаюсь к Норт-Гроув, — сказала Робин. — Я все еще думаю, что Норт Гроув — это… центр всего этого. Я уверена, что Аноми в Норт-Гроув, или был там. Цитата на окне. Тот украденный рисунок Джоша…
— Это мог украсть кто угодно.
— Но вампир в игре, — сказала Робин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Страйка. — Его нет в мультфильме, но он есть в игре. Аноми и Морхауз думали, что они выйдут вперед Джоша и Эди, введя вампира, но он так и не попал в мультфильм.
— Это, — сказал Страйк, которому это не пришло в голову, — отличное рассуждение, и оно возвращает нас прямо к Пезу Пирсу, не так ли?
— На бумаге это выглядит хорошо, я знаю, — сказала Робин. — У него определенно есть навыки, у него была обида на Эди… но Аноми просто не похож на него. Латынь. Эта… одержимость, ярость… Я не говорю, что у Пеза не было сложных чувств к Эди, определенно были, но… Он надел желтое на ее похороны, потому что это был ее любимый цвет… Если он играет, то это лучшая игра, которую я когда-либо видела… ты не возражаешь? — добавила она, не отрывая глаз от виски.
— Бери, сколько хочешь, — сказал Страйк, протягивая ей бутылку.
Он снова почувствовал запах ее шампуня, когда ее волосы взметнулись вперед, и, хотя он старался не отводить глаз от ее лица, он заметил, как ее груди шевелятся под тонким материалом пижамы.
Возникла еще одна пауза, во время которой Робин налила себе большую порцию виски, поставила бутылку на пол и сказала,
— Эвола… Я — Эвола… Тебе не кажется, что это тоже странное совпадение?
— Что? — сказал Страйк, который в основном пытался не думать о груди Робин.
— Что в фэндоме “Чернильное сердце” ошивается тролль под именем Эвола, когда он один из любимчиков Нильса?
Робин внезапно вздохнула.
— Он в туалете Норт-Гроув.
— Кто? — спросил Страйк, сбитый с толку.
— Эвола!
