ОУН. На связи у районного референта СБ насчитывалось от 5 до 20 постоянных негласных сотрудников, часть из которых использовалась в целях подготовки антисоветского восстания на территории Западной Украины.
Совершенно очевидно, что НКВД не мог пройти мимо активной деятельности ОУН на территории СССР, тем более, что с присоединением западных областей националисты стали энергично пытаться распространить пропагандистские и разведывательные операции на всю Украину. С этой целью УНКВД по Львовской области было значительно усилено оперативными сотрудниками, однако опытные подпольщики из ОУН быстро вычислили практически все явочные и конспиративные квартиры госбезопасности. Произошло это до примитивности просто: гражданские лица на территории Правобережной Украины, в отличие от остальной ее части, не носили сапог в черте города. По форменной обуви агенты наружного наблюдения СБ ОУН легко расшифровывали даже переодетых в штатское чекистов и прослеживали их до конспиративных объектов, таким образом весьма скоро установив их дислокацию. Госбезопасность наносила националистам жестокие ответные удары, часто выходя на их организации по линии внешней разведки, что явилось лишь прологом к предстоящей многолетней и жестокой борьбе с украинским подпольем.
4. 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА
Начавшаяся в Европе война внесла значительные коррективы в задачи всех разведывательных служб СССР. В изменившейся обстановке Сталин увидел удачную возможность укрепить положение и влияние Советского Союза и приказал направить на это все разведывательные и дипломатические усилия. После заключения в 1939 году с Германией пакта о ненападении он решил, что наступает пора попытаться свергнуть правящие режимы во многих странах и сменить их на просоветские. Для этого занятые на германском направлении силы внешней и военной разведок были переориентированы на проведение политических зондажных операций и на попытки использования конфликтов в правящих кругах иностранных государств. Эта глобальная, но явно преждевременная задача заслонила первоочередные проблемы и значительно отвлекла внимание резидентур и центрального аппарата. В преддверии надвигавшейся войны действительно насущной задачей разведывательных служб СССР являлось определение сроков ее начала, вскрытие группировки сил противника и его стратегических и ближайших оперативных планов.
Наибольшие споры среди исследователей вызывает оценка результатов деятельности советской разведки по определению срока начала войны с Германией, состава сил вермахта и его стратегических планов. Существуют две диаметрально противоположные точки зрения на эту проблему. Первая из них гласит, что и внешняя, и военная, и пограничная разведки своевременно установили сроки вторжения, силы вермахта и характер предстоящих боевых действий, однако эти данные не были реализованы, поскольку Сталин не верил в предстоящую войну, а руководители разведорганов в лице наркома НКВД и начальника РУ ГШ КА из опасения за свое благополучие игнорировали аргументированные агентурные сообщения и подстраивались под мнение вождя. Несколько глубже вникшие в проблему исследователи отмечают, что руководству страны в те годы докладывались не обработанные информационно-аналитической службой документы, а “сырые” материалы, и Берия и Голиков, пользуясь этим, могли произвольно отбирать подтверждающие их теорию донесения и отфильтровывать противоречащие ей.
Приверженцы противоположной точки зрения напоминают, что оценку работы любой разведывательной службы нельзя строить исключительно на оперативных достижениях ее отдельных источников, поскольку они представляют собой отнюдь не самоцель, а инструмент для достижения конечного результата — своевременного и достоверного информирования руководства о намерениях возможного противника, его силах, средствах и методах достижения цели. А этого ни НКВД/НКГБ, ни РУ ГШ КА обеспечить не смогли, в результате чего вермахт достиг оперативной и тактической внезапности со всеми вытекающими последствиями. Исследователи из этой группы не принимают аргументы относительно проведения немцами активной и профессиональной дезинформации для маскировки своих намерений и резонно утверждают, что ее вскрытие также являлось одной из задач разведки, с которой она не справилась.
Обе категории историков приводят в пользу своих версий массу материалов, причем нередко оперируют одними и теми же документами, но трактуют их совершенно по-разному. В общем, никто не ставит под сомнение, что оперативная информация относительно предстоящего нападения Германии на СССР поступала от множества источников, мониторинг военной угрозы проводился постоянно и значительными силами. В военной разведке наиболее известны предупреждения, полученные из Японии от резидентуры “Рамзая” (Рихард Зорге), из Швейцарии от резидентуры “Дора” (Шандор Радо) и группы “Сони” (Урсула Кучински), из Германии от “Альты” (Ильза Штебе), из Болгарии от группы Владимира Заимова, из Румынии от Курта Велькиша (“АБЦ”) и его жены Маргариты (“ЛЦЛ”, добрачная фамилия Рениш), из Франции и Бельгии от резидентуры “Отто” (Леопольд Треппер), а также из США и Великобритании. Немало сведений поступило и от аккредитованных в различных государствах военных и военно-морских атташе СССР, а также по линии разведки НКВМФ. Не будет преувеличением сказать, что в последние месяцы мира пограничная разведка и оперативная разведка военных округов и флотов обеспечили получение прямо-таки огромного массива информации о непосредственных военных приготовлениях на сопредельной стороне, причем в условиях крайне ограниченного финансирования.
Представляет интерес версия развития событий внутри РУ ГШ КА, изложенная в воспоминаниях бывшего исполнявшего обязанности начальника информационного отдела разведки В. А. Новобранца. При этом следует отметить, что у современных исследователей эта история вызывает ряд вопросов, ставящих ее достоверность под серьезное сомнение, в том числе и сам факт нахождения автора мемуаров на указанной должности. Судя по всему, в описываемый период он занимал должность заместителя начальника отдела по Востоку. Между тем, именно это обстоятельство является ключевым для оценки подлинности изложенных в мемуарах сведений.
Новобранец рассказывает о подготовленном в информационном отделе военной разведки документе под названием “Сводка № 8”. По его словам, начальник разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. И. Голиков при утверждении направляемых руководству государства сводок постоянно корректировал их в соответствии с собственным видением обстановки, а точнее, уменьшал число противостоящих Советскому Союзу германских дивизий, приводя их в соответствие с так называемой “схемой Путника”. Согласно данным военного атташе Югославии в СССР полковника Путника, Советскому Союзу противостояли 72–73 дивизии вермахта, еще 10 размещались в Румынии. Этого было явно недостаточно не только для нападения на Советский Союз, но даже для прикрытия границ рейха в случае вторжения Красной Армии. Однако по другим каналам военная разведка еще в декабре 1940 года выявила сосредоточение против СССР 110 дивизий, в том числе 11 танковых.
Суть вопроса заключалась в том, что разница в несколько десятков дивизий превращала не слишком сильную оборонительную группировку в ярко выраженную наступательную, а это в корне меняло всю расстановку сил на театре и, без сомнения, являлось вернейшим признаком надвигавшейся войны. Голиков упорно запрещал сообщать эти данные и своей властью убирал из сводок десятки дивизий. Хотя Новобранец и пытался противостоять подобной практике, его положение на иерархической лестнице военной разведки не позволяло
