де Безье. Она поступила на службу к королеве, и я очень хотел бы узнать, что она делала здесь, так далеко от дворца!
– Может быть, хотела сказать тебе последнее и… нежное прощай? Если бы я не считал ее твоим сердечным другом, я бы непременно за ней поухаживал. За такой-то красавицей!
– Нет, мессир. Скажу откровенно, я не любил ее. И не могу понять, почему она оказалась здесь.
– Ну, если она не шла к тебе, значит, шла к другому! Иного ответа я не нахожу. Осталось узнать, кто этот другой. Если он не объявится сам, у нас есть еще два-три часа на поиски, рассвет не за горами.
Рено в ответ только пожал плечами, наклонив голову. Он сразу вспомнил одно знакомое имя, но не имел права его произнести. Нет сомнения, что Флора торопилась увидеть де Куси. Помолчав, Рено все-таки высказал свое мнение:
– Зная ее, не сомневаюсь, что это был знатный рыцарь. Узнав его имя, мы не найдем убийцу. Уж конечно, это не ее… возлюбленный! Тем более что вчера мы все исповедались и причастились. Совершить такое преступление, приняв гостию?!
Говоря все это, Рено старался убедить сам себя, отгоняя ужасную мысль, что пришла ему в голову: уж не сам ли Рауль де Куси, желая покончить с гибельной для его души любовью, совершил это злодеяние? Рено не видел Куси на исповеди. Слава богу, граф Робер занялся другим. Он осторожно вытащил кинжал из раны и стал рассматривать его при свете факелов.
– Не надо никого искать. Я видел подобные кинжалы. Сарацины называют их «канджар». Нет никакого сомнения, что ее убил один из тех, кого без устали подсылает к нам проклятый султан и от которых нам так трудно уберечься. На этот раз несчастливый случай поставил на их пути беззащитную женщину. Чудесная жертва для кровожадного Аллаха. Но будь спокоен, мы отплатим за ее смерть сотней убитых мусульман!
Граф отправил людей за носилками, чтобы отнести Флору к королеве, которой придется позаботиться о ее похоронах. Рено остался возле Флоры, смотрел на ее красивое лицо, а потом, ласково проведя рукой, закрыл ей глаза. Флора не выглядела испуганной, скорее удивленной. А кинжал? Если убийцей был мусульманин, то почему он оставил в теле убитой свой кинжал? Кинжал – весьма ценное оружие. Или он хотел возбудить подозрения против лагеря христиан? Чем больше размышлял Рено, тем меньше у него было уверенности, что рука, которая нанесла смертельный удар, принадлежала сеиду султана Ас-Салиха…
Рено молча следовал за своим господином, сопровождая носилки, которые несли два воина. Остальные продолжили сторожевой обход.
Своим появлением во дворце пришедшие внесли немалое беспокойство, но к Маргарите их не допустили. Шевалье д’Эскейрак вместе с дамой Герсандой запретили ее будить.
– Ее Величество только-только заснула. Она горюет из-за скорого отъезда супруга. Наша обязанность беречь ее здоровье, – объяснила целительница. – Жаль несчастную мадемуазель де Безье, хотя я с ней почти не была знакома. Она была очень молчалива и необщительна, но королеве предана душой и телом. Наш дворец – настоящий проходной двор, каждый может войти и выйти, когда ему захочется, но я никогда не замечала, чтобы демуазель Флора исчезала ночью. Но я думаю, в этот вечер ей тоже захотелось с кем-то попрощаться, – добавила она и посмотрела на Рено.
– Не со мной! – отрезал молодой человек. – Я играл в шахматы с мессиром Робером.
– Тогда я не знаю, что и думать! Но вы можете спокойно вернуться в лагерь. Я позову священника и займусь бедняжкой. Мадам Маргарита узнает о ее смерти после того, как войско тронется в путь, тогда и распорядится относительно похорон. Примите мои соболезнования, сир Рено.
Рено поблагодарил даму Герсанду поклоном, потом встал на колени возле убитой, помолился и коснулся губами ее высокого чистого лба. Никто не мог себе представить, какие бури таились в этой голове при жизни…
– Мы помолимся за нее! – пообещал Робер д’Артуа, положив руку на плечо своего оруженосца. – Пойдем! Нам пора в лагерь. Я все расскажу королю, когда мы будем уже в дороге… Впрочем, нет. Я ничего ему не скажу! Кровь, пролитая накануне сражения, – дурное предзнаменование.
– Древние греки и римляне проливали кровь перед тем, как идти на войну, – задумчиво заметила Герсанда. – Так они надеялись снискать милость богов.
– Спаситель приемлет лишь ту кровь, что пролита ради него, – свысока возразил Робер. – Кровь невинных внушает ему ужас. Нет, я ничего не скажу моему брату. Его дух парит слишком высоко, и я не хочу погружать его в житейскую грязь. Мы сами отомстим неверным за убийство несчастной невинной жертвы…
– И будем за нее молиться, – заключил Рено, почувствовав леденящий ужас при мысли о том, какой грех лежит на душе Флоры. А ведь смерть пришла к ней, не дав времени раскаяться.
Неужели она избежала уготованного людьми костра только для того, чтобы вечно гореть в адском пламени? Рено стало нестерпимо страшно, но, по счастью, он увидел подле себя в этот миг того, кого заботило земное куда настоятельнее потустороннего.
Жиль Пернон, увязав их походную кладь, подошел к своему господину.
– Вы сможете какое-то время обойтись без меня, сир Рено? – спросил он. – Я хотел бы здесь задержаться после того, как вы отправитесь в путь.
– Ты? Ты хочешь покинуть войско накануне сражений? – едва смог выговорить ошеломленный Рено. – Не могу поверить!
– Да нет, я хочу попытаться узнать, кто убил эту девицу. Я ее терпеть не мог и не забыл ни одного из ее преступлений, но мне претит это подлое убийство.
Взгляд рыцаря пронзил глаза старого воина.
– Счастлив слышать. На какой-то миг я подумал, что, быть может, это сделал ты.
Удар был серьезным. Повидавший всякое, Пернон не мог побледнеть, он посерел, и на виске у него от обиды и возмущения забилась набухшая вена.
– Я?! О нет, мессир. Неужели вы могли подумать, что я способен на подлость? Значит, вы меня совсем не знаете, и… Кому нужен слуга, который может совершить такое?
– Не сердись. Мне пришла в голову эта мысль лишь на секунду. И все-таки объясни, почему ты хочешь остаться? Как только мы все уйдем, невозможно будет отыскать убийцу. Или ты думаешь, что барон де Куси…
– Нет, не думаю. Раздираемый раскаянием и неутолимой страстью, он мог бы дойти до убийства, но убил бы своими руками, без помощи арабского кинжала.
– Тогда, быть может, убийца из тех, кто опустошал наши шатры?
– Такой убийца не оставил бы своего оружия. Нас хотят уверить, что убийство совершил мусульманин, случайно повстречавший Флору, но я
