В выцветших глазах старухи что-то мелькнуло.
- Вы предложили, - ещё медленнее проговорил Власов, - свою помощь в моей ликвидации. Заманить меня куда-нибудь, например, отвлечь внимание... что-нибудь ещё. Это его и рассмешило. Да?
- Какая разница, - старая Берта сказала это так, что осталось непонятным, утверждение это или вопрос.
- В самом деле, какая разница, ведь он не воспользовался вашей любезностью, - саркастически изрек Власов. А почему, кстати, в коробке и в самом деле не оказалось бомбы? Сначала-то он был нужен Спаде в качестве партнера, но теперь, когда бандит понял, что никакого "бузинеса" не будет... Почему понял, кстати? Полиция провалила операцию - это очевидно. Но что послужило причиной? Недостаточное внешнее сходство их агента? Задержка при звонке на целленхёрер? Ладно, это уже неважно... Так почему не бомба? Спаде так же, как и Зайн, гордится верностью данному слову? "Если у меня не будет денег, у мальчишки не будет головы." Скорее, понял Фридрих, обманутый бандит счел взрыв слишком легкой местью. Мгновенная смерть, обидчик даже ничего не успеет понять. К тому же гарантии, что коробку все-таки не осмотрит сперва какой-нибудь полицейский эксперт, все же не было... Так что - "живи с этим и мучайся, и пусть это всегда стоит у тебя перед глазами". Сам Спаде из-за подобной вещи, конечно, мучиться бы не стал. Но теперь он убежден, что Власов не относится к преступному миру - а стало быть, должен испытывать те моральные терзания, что переживают благородные герои в фильмах... Ну что ж, хотя бы в этом ублюдок ошибся.
Фридрих не испытывал ни чувства вины - он сделал то, что мог сделать, не отвлекаясь от своей главной задачи - ни скорби по погибшим (он не сомневался, что Франциска уже тоже мертва), не вызывавшим у него никаких симпатий. В то же время, куда-то вдруг пропали и желание язвить, и даже злость. Осталась только досада на себя, так глупо вляпавшегося в это шайсе. Ощущение было именно такое - как будто наступил на дерьмо. Так или иначе, теперь придётся потратить время, чтобы его отчистить. Что очень некстати.
- Дайте-ка мне это сюда.
- Пфуй, гадость, - старуха подвинула Власову коробку.
Фридих снял крышку, отметив про себя, что одноразовые перчатки сейчас оказались как нельзя более кстати, и осторожно извлёк голову из крема.
При близком осмотре оказалось, что это, скорее, отсечённое лицо, а не целая голова - затылочная часть черепа отсутствовала. Мозга тоже не было. Нижняя челюсть держалась только на коже. Похоже, головёнку Микки разрубили пополам чем-то острым. Власов попытался понять, зачем это понадобилось Матиасу, и решил, что он таким образом пытался уменьшить вес головы. Аккуратный и изобретательный бандит не хотел, чтобы коробка показалась слишком тяжёлой. Сюрприз был хорошо подготовлен.
Под лицевой частью черепа лежал маленький накопитель в прозрачном пакетике, прилепленный к кремовой розочке. Власов извлёк его, покрутил между пальцами.
- Это чего? - заинтересовалась Берта, приспуская очки по носу вниз, чтобы лучше видеть.
- Платтендат, - ответил Власов. - Скорее всего, звуковой или с видео. Что-то вроде киноплёнки.
- А, ну там будет это самое, - старуха сразу утратила интерес к вещице.
- Скорее всего, - Власов снова уложил вещицу в пакетик и накрыл её головой Микки. - Пусть такое смотрят те, кому положено по службе.
Берта Соломоновна взглянула на Фридриха с уважением.
- Вы таки понимаете за эти вещи, - сказала она. - Может быть, мы закроем коробку с Мойше и будем пить наш чай?
Власов накрыл коробку крышкой и поставил на сервант.
- Я так понимаю, никакой ценной информации для меня у вас нет? - жестко произнес он, садясь. - Ваша задача была - заманить меня сюда и угостить отрезанной головой?
- Я не знала, чем, - заупрямилась старуха. - Но таки да, у меня не было разговора. Я сделала, чего мине попросили. Чай пейте. Вы же можете пить чай? Или вы думаете за ту глупую женщину?
Власов тяжело вздохнул.
- Похититель, - сказал он, - похоже, думает, что фрау Галле представляет для меня личную ценность. Хотя это странно. Ну, сначала она наверняка наплела ему с три короба, чтобы показать, как она для меня важна - из страха, что иначе он убьет ее сразу. Но неужели он всему поверил и так и не добился от нее правды? Не выяснил, что никаких отношений между нами нет?
- Он из этих самых, и за женщин совсем не понимает, - проговорила старуха. - И за мужчин, которые любят женщин, тоже. Он думает, если мужчина ходит около женщины, то он её хочет. И я таки думаю, что он вовсе не интересовался этой вашей правдой.
Фридрих молча сделал глоток чая. Старуха допила свою чашку, поставила ее и вдруг встала и вышла в коридор.
Власов напрягся, но тут же снова расслабился. Нет, никакой бомбы уже не будет. И яда в чай она ему тоже не сыпанула, уж такое бы ей с рук никак не сошло. Просто, должно быть, после пережитых волнений ей понадобилось в уборную. Он даже прислушался, ожидая хлопка двери в конце коридора.
Но дверь туалета так и не хлопнула, а Берта Соломоновна неожиданно быстро вновь возникла на пороге. В руках она держала пожелтевший бумажный пакет.
- Вы себе думаете, то плохой человек, - заговорила старуха, вновь садясь за стол и кладя пакет на скатерть. - Я таки жила на этом свете, и знаю за плохих людей. Глядите сюды, - она вытащила из пакета несколько старых фотографий и принялась их перебирать. Власов опознал несколько лиц из экспозиции на стене - барышня в шляпке, сюртучные мужчины, даже военный в большевистском мундире - но не мог понять, к чему это все.
- Вот, - сказала старуха, кладя на скатерть очередное фото и тыча в него желтым ногтем. - То старые дела.
Власов развернул снимок к себе, пригляделся. Мужчина в странной одежде, худое породистое лицо, горбатый нос - как у романского патриция, а не как у юде. Выразительный тип... и вроде бы кого-то напоминает. Фридрих попытался сосредоточиться на этой мысли, но ничего не получалось: всё загородило безглазое лицо Микки. Власов был вынужден признать, что гнусная придумка Спаде его всё-таки задела, причём сильнее, чем хотелось бы.
- Мине про него спрашивали эти наши, - Берта подумала и добавила, - я таки поняла, что он живой. Я очень огорчилась.
Картинка встала на место. Ну конечно, брови, морщины - Зайн.
- Откуда это? - спросил Власов. - Вы его знали?
Целленхёрер задрожал и запел свою мелодию, показавшуюся неуместно бодрой. Власов быстро поднёс его к уху.
Звонил Никонов.
- Власов? Мы тут внизу, - майор не стал терять время. - Нашли стажёра. Лежал на полу в каморке. Хорошо приложили. Но вроде дышит.
Власов запоздало сообразил, что стажёр нужен был бандиту живым - на случай проверочного звонка из конторы. Видимо, он держал его под дулом пистолета, а когда собрался наверх - оглушил. Он, конечно, мог его добить, когда пошёл заносить гостинец, но не стал - то ли слишком спешил, то ли не хотел в случае чего вешать на себя лишний труп, тем более зная, что за смерть своих "органы" мстят с особой беспощадностью. Правда, парень вполне мог опознать рыжего... вот именно: вряд ли он запомнил что-нибудь, кроме рыжих волос и усов. Или... или он просто не боялся опознания. Например, потому, что его внешность и без того известна?
- Что требуется от меня? - резче, чем хотелось бы, спросил Власов.
- Мы хотим получить объяснения, - голос Никонова тоже звучал жестче обычного. - И по поводу того, что вам принесли, и по поводу остального.
"Какого еще остального?" - подумал Фридрих, а вслух ответил:
- Я дам вам все объяснения, но мне нужно ещё десять минут... Будьте столь любезны! - рявкнул он в трубку и нажал отбой.
Старуха наблюдала за ним с интересом.
- Вы говорили о Зайне, - напомнил Фридрих. - Почему вы огорчились, когда узнали, что он жив?
- Потому что я таки думаю, он зайдёт к старой Берте, - проговорила старуха. - Мне не хочется с ним разговаривать за наши старые дела и потом чтобы умирать. Я не хочу умирать, это скучное дело. Но я ждала, что он придёт. А пришёл этот мишигин. Я его не ждала.
- Откуда вы знаете Зайна? - не отставал Фридрих. - Что вы можете о нём сказать?
- Фолшпиль, - ответила старуха и прикрыла глаза. - Вы мене будете спрашивать, - добавила она, - но я ничего не знаю за новые его дела. Мои дела были давно.
- Думаете, он намеревается вас убить? - решил уточнить Власов.
- Он мине тогда обещал, - ответила старуха, - что если ещё сюда вернётся, то зайдёт. Но не сказал, что будет убивать меня. Если бы сказал, я бы тут не жила... Он похож на меня, - добавила она очень тихо, - только он верит.
- Во что? - спросил Фридрих.
- В глупости, - сказала старая Берта. - Все, которые верят, они верят в глупости. Даже если умные, но верят, это глупости. Это лох ин коп. Дырка в голове. У меня целая голова, потому что я верю ни в чего.
Заорал звонок. То ли это были люди Шульгина, то ли Никонова, которому надоело ждать.
