— Думаю, лишним не будет, — пробормотала Юля себе под нос, вертя в руках скетчбук. — Отвлечет тебя. Можно?
Вопрошающий взгляд вперился в Ульяну. Кажется, Юлька хотела посмотреть, что внутри. Уля равнодушно качнула головой. Глаза продолжали следить за каждым Юлиным движением, но сердце на происходящее вокруг по-прежнему не отзывалось. В этом скетчбуке портреты и пейзажи. Пусть смотрит.
— Двадцать девятое июля, — замерев над одним из листов, протянула Юля. — Похож… Даже слишком, — на мгновение повернула к ней рисунок. — Вы же тогда ещё не… Ещё дружили ведь, да?
«Угу…»
Помнит Уля, как родился этот портрет… В тот день она ездила в книжный, а потом, возвращаясь домой на метро, подглядывала за парочкой и завидовала. Ей казалось, что на неё никто никогда не посмотрит так, как молодой человек смотрел на свою дремлющую избранницу. Что не будет плеча, на которое она сможет так же доверчиво опереться. И, чувствуя себя в безопасности, забыться. Тогда она убедилась, что любовь есть. Тогда представила себя на месте девушки, а на месте парня отчётливо увидела его. Тогда же осознала, что как ни сопротивляйся голова, а сердце уже выбрало. А после Егор отловил её во дворе, предъявил незнамо где добытую экипировку и доверил в руки мотоцикл. Как она и хотела.
Любовь – есть. И сегодня Любовь загородила её собой от неминуемой смерти.
— Да… — тихо отозвалась Ульяна. — Ещё дружили.
Опёршись бёдрами на стол, Юлька продолжала внимательно рассматривать рисунки и наброски. А Ульяна, подложив под щеку ладонь, наблюдала. Слезы подсохли. Юля действовала на неё лучше всякого седативного. Ворвавшись сюда ураганом, принесла с собой вовсе не разрушение, а чувство защищённости. Излучала спокойствие, которое потихоньку начало распространяться по комнате и передаваться и ей. Уля смотрела и не могла на неё насмотреться. Вечно готова была глядеть, как Юля с озадаченным видом играет в «тетрис» с вещами, пытаясь разложить их в чемодане поплотнее, изучает скетчбук да и вообще… Что она без своей Новицкой делать будет?
— Ты его видела иначе, не таким, как я, — добравшись до чистых листов, констатировала подруга задумчиво. — Что ни рисунок, в глазах что-то… Больное.
— Одиночество. Я говорила тебе об этом.
— Да, помню… Матери бы твоей показать, — сквозь зубы процедила Юлька. — Но ей, кажется, на сегодня уже хватит.
— Не надо.
Матери не нужно. Самое дорогое от мамы хотелось спрятать. Да что там, теперь прятать от неё хотелось вообще всё.
Лежащий рядом с подушкой телефон завибрировал входящим вызовом. Мысленно звонящий был тут же отправлен по известному адресу, брать трубку и разговаривать с кем бы то ни было сегодня Уля была не готова. Однако все же скосила глаза на экран – вдруг это отец?
Не отец. Аня. Внутри уже в тысячный по счёту раз оборвалось и загрохотало. Как не взять? Как скрыть случившееся от той, кто сбилась с ног его искать и извелась от переживаний, кому Егор вовсе не чужой? Да никак, вот только…
Нужно хотя бы попробовать.
— Алло… — прошелестела Ульяна в динамик.
— Привет, Уль! — несколько нервно вступили на том конце. — Ну, рассказывай, как вчера? Ты же там была? Точно была, я уверена. Видела его? В каком он там состоянии? Сама как? Мне тут Юрка звонил, ну, фронтмен их. Но я тебя хочу послушать. Всё рассказывай, любые мелочи…
— Он… Ань… — в глотке вновь замкнуло, язык снова прилип к нёбу, а губы склеились – не разлепить. Уля беспомощно уставилась на замершую с карандашами в руках Юльку.
— Что?.. — нетерпеливо спросила Аня и, не дождавшись ответа, продолжила: — А, ладно, давай я сначала. Короче, Юрка сказал, что ближе к концу концерта Егора вывели из строя, увидел кого-то. — «Из строя?». —Думаю, тебя как раз, — «Господи…» — Сказал, что пришлось акустику в руки брать и а капелла исполнять, чтобы дать ему возможность… Ну… Разобраться. Вынесся куда-то, — «Куда?..» — Вернулся сам не свой, кое-как отыграл до конца, на бис не пошли уже, — Анька тараторила без умолку, как заведённая, а Ульяна чувствовала, как вновь камнем идёт ко дну. — Наорали друг на друга в гримёрке. По Юркиным словам, там до стабильности, как до луны, — «Боже…» — Егор, типа, кричал, что с задачей не справляется, пусть ищут того, кто справится. А Юрка ему в ответ, что, блин, братан, заканчивай давай. Ты меньше чем за две недели выучил всю программу, с кем не бывает, все мы люди, никто не робот, успокойся. Будет новый день, всё будет нормально. Такие дела, представляешь? Ни к чему они там, в общем, не пришли, а сегодня… — повисла внезапная долгая пауза. Возможно, Ане понадобилось перевести дух, а может, опять взвешивала собственные «за» и «против». Только Ульяне в своей вновь разгоревшейся агонии было уже всё равно. В разлетевшейся на осколки голове билась единственная мысль: Аня не знает. Она не знает… — В общем, Юрка дал мне его номер, я ему кое-что утром отправила, потом решила набрать, но он меня игнорирует. Весь день, сволочь! — «Аня!» — Ни на сообщение не ответил, хотя точно прочёл, я же вижу! Ни на звонки, — «Аня!!!» — Вам удалось поговорить? Рассказывай давай!
— Ань…
— У тебя такой голос, будто я номером ошиблась и на тот свет попала… — озадаченно протянула Аня. — Не пугай меня. Что?
— Юль, я не могу, — просипела Ульяна, протягивая подруге телефон. — Это Аня. Вокалистка их. Скажи ты ей… Пожалуйста.
Юля в сомнении покосилась на трубку, но всё-таки взяла её в руки, и освободившиеся ладони неосознанно потянулись к лицу, защищая от мира.
— Аня, привет, это Юля. Улина подруга, — раздался Юлькин неуверенный голос. — Мы виделись пару раз. Ей тяжело говорить, она меня попросила. Короче, — послышался звук тихо закрывающейся двери: кажется, Юля решила Улю пощадить и выйти из комнаты. — Сегодня у нас здесь случилось ДТП… С жертвами…
Уши перестали различать слова: они слились и превратились в тихий монотонный гул, доносящийся откуда-то с кухни. Анин звонок выдернул из состояния мнимого равновесия, всколыхнул совсем свежие воспоминания, и теперь Ульяна, застыв изваянием в облаке голубиных крыльев, вновь безотчетно фиксировала на сетчатку сменяющиеся кадры. Резкое движение мотоцикла, его внезапную остановку посреди перекрёстка. Ноздри снова вдыхали запах выхлопных газов, а уши слышали скрежет шин, металла… И по новой: голуби, мотоцикл, визг тормозов, газ, скрежет… И по новой. Крылья… Егор… По новой. По кругу. Мама… Егор. Крылья. Асфальт. Егор. Металл…
Задыхалась. Сколько еще раз сегодня, завтра и за жизнь ей предстоит всё это «увидеть»?
Вернулась Юля лишь спустя минут десять, с лицом мрачнее чёрной тучи.
— Всё, что могла, рассказала, — сообщила она, кое-как справившись с мимикой. — Отправила ей в чат ссылки на посты из наших каналов. Извини, что влезла в твои переписки, но она требовала всей доступной информации. Вообще всей. Сначала впала в транс, потом в истерику. Кричала, что ей нужен номер машины того мудака. Фиг знает зачем. Пришлось пообещать прислать фото с места. Пыталась успокоить как-то, всё, что от тебя знаю, тоже рассказала, но, похоже, ей там серьезно поплохело… — выдохнула Юлька. Кажется, слова у неё находились с трудом. — Я, конечно, всё понимаю, но… У них с Черновым что за отношения вообще?
— Любит его до сих пор по-тихому, наверное, — глухо отозвалась Ульяна, сквозь наплывающий туман осознавая, что, скорее всего, так оно и есть. Говорят же, что некоторые умудряются по-настоящему любить сразу нескольких. Может, Аня как раз из таких уникальных людей. Слишком неравнодушна она к происходящему в жизни человека, её оставившего. — Но отпустила. Она вообще замужем, вроде как счастлива. И ему желает только хорошего. Не претендует…
— А он?.. — замерев над чемоданом со свернутой в рулон толстовкой, пробормотала Юлька себе под нос.
— Что?..
— Ну… — Юля смутилась. — Она его любит. Допустим. А он?..
Судя по напрягшимся плечам, подруге вся эта ситуация казалась стоящей внимания как минимум. А Ульяне – нет. Ни о чём, кроме его состояния, не думалось. Вообще.
