— Ты что такое удумала? — уже не улыбаясь, буркнул он. — Куда нам сейчас в столицу?
— Ты же сам рассказывал: твой старший родич нынче там всем заправляет. Будешь при нем, а я при тебе.
Жезлоносец нахмурился:
— Да, Киран там блюдет престол. Да только если я вместо своих жезлоносцев, с которыми сюда шел, вернусь с одной тобой — ни мне, ни тебе добра не будет. Думаешь, Арьяла — это как Ладьва, только чуток побольше? Ты там будешь всем чужая, а с меня за погибших воинов спросят. Как же это — сам выжил, а своих людей оставил? И что я им отвечу? Что медведи их сожрали?
— Кто что плохое скажет, — Мина сжала увесистый кулак, — так мы им…
— Я прежде так же думал, — покачал головой Джериш. — До той поры, пока к медвежьим людям не попал. Там у меня многое в мыслях переменилось.
— Расскажи, цветочек мой синеокий. Я же вижу, что-то гнетет тебя…
Мина приникла к его плечу.
— Вот ляжем, и расскажу, — пообещал Джериш. — Одной тебе расскажу. Потому что сказать по чести — нигде и никогда прежде не приходилось мне натерпеться такого страха… А что до столицы и Учайки, о том больше не говори. Я уже все решил. Если вернуться — так с победой! Для этого мне твой муженек и нужен — он к победе дорогу мостит…
— Все равно чую, не будет нам от Учая добра, — упрямо сказала Мина. — Уж слишком он хитер. Я боюсь его. Думаешь, он предков чтит? Если бы… — Она прошептала, боязливо оглянувшись: — Видел, он на груди оберег носит? То в горсти тискает, то к сердцу прижмет, то к губам. Я как-то глянула — а там черный женский лик. Меня как ледяной водой из проруби окатило…
Джериш обнял ее, притянул к себе. Та крепко прижалась к могучему воину.
— Ничего не бойся! Не родился еще тот дикарь, который перехитрил бы ария. Иди-ка лучше ко мне…
Глубокой ночью, когда в темноте избы не было слышно ничего, кроме глубокого ровного дыхания спящих, крышка стоявшего в углу сундука, забросанного старыми шкурами, без скрипа поднялась. Из-под нее зыркнули два настороженных глаза. Затем кто-то выбрался наружу. В приоткрывшейся входной двери мелькнула тень, и все опять стихло, будто никого и не было.
Глава 11
Джериш в медвежьей земле
Вечка сидел за столом, при мигающем свете лучины быстро уминая за обе щеки еле теплую просяную кашу.
— Ох и наголодался я, там сидючи, — рассказывал он. — И страху натерпелся! А ну как, не ровен час, чихну! Нос, когда свербит, ни у кого не спросит… Или Мина твоя решит в сундук за рушником слазать…
— Говори, что слышал, — поторопил Учай.
— Недоброе слышал, — продолжая жевать, сообщил парнишка. — Мина подговаривает арьяльца убить тебя.
— Вот как!
Учай принялся задумчиво кусать ноготь.
— Или вместе сбежать…
— Куда?
— Сначала к дривам, а оттуда в Арьялу…
— Бежать Джериш, пожалуй, не захочет, — пробормотал Учай. — Хорош он будет там перед старшим братцем, когда вместо своих воинов притащит девку из чужого племени…
Тут Вечка аж подпрыгнул на месте и отложил ложку.
— Я что еще слышал! Прямо такое, что дух перехватило! Джериш рассказал Мине, как спасся от медвежьих людей!
— И как? — с любопытством спросил Учай.
Вечка захихикал в кулак:
— Ой, не зря он так долго это от всех таил…
* * *
Валун размером с лошадиную голову ударил Джериша в щит в тот самый миг, когда жезлоносец вскинул его, прикрывая лицо. Удар был такой силы, что воин не смог устоять на ногах и рухнул навзничь. Но едва он перекатился на бок и согнул колени, чтобы подняться, на него рухнул, захрипев, один из его бойцов. Спустя мгновение еще один со стоном упал, придавив его ноги. Потом сверху, заливая его кровью, упала половина разорванного человека…
Впервые в жизни Джеришем овладело безотчетное чувство ужаса. Еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным. Медвежьим людям не было никакого дела до воинской сноровки его отряда, до его личной доблести и отваги. Мохнатые зверолюди отрывали руки, проламывали доспехи и разбивали головы его воинам, сами же казались совершенно неуязвимыми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Раненый какое-то время хрипел и дергался, загребал пальцами землю совсем рядом с лицом воина. Затем по его телу пробежала судорога агонии, и воин затих. Нужно было выбраться из-под груды тел, выхватить висевший на поясе кинжал и показать тварям, как умеют сражаться и умирать арьи. Но тело не слушалось командира жезлоносцев. Оно словно одеревенело, не желая подниматься.
Очень скоро шум схватки затих. Его сменил иной — громкое сопение, перерыкивание, стоны, глухие удары, короткие вскрики… «Добивают раненых», — сообразил Джериш, не открывая глаз и не отрывая лица от камня, вдруг показавшегося ему таким уютным. Происходящее не умещалось в его сознании. Косматые дикари легко смели отборных жезлоносцев государя, лучших воителей Аратты! И пожалуй, теперь — у Джериша сдавило горло — начнут их есть… Как же иначе?!
Он представил себе поросших бурой шерстью с головы до пят великанов. Мохначи им, пожалуй, едва достанут макушкой до груди. Главное — не двигаться… Тогда, может, его сочтут мертвым…
В отдалении вдруг что-то дважды гулко грохнуло, а затем раздался яростный медвежий рев. В тот же миг великаны, позабыв о своем занятии, ринулись туда, где отчаянно ревел от боли зверь.
Когда топот и пыхтение окончательно затихли, тело снова стало слушаться Джериша. Он приподнял голову и осторожно огляделся. Поблизости никого видно не было. Тогда, распихивая убитых соратников локтями, он выбрался из-под груды тел и опрометью бросился по склону вниз, где за соснами буйно зеленели кусты, — подальше от места гибели отряда и звероподобных хозяев этой земли.
Бежал он долго, подгоняемый радостным ощущением, что жив. И если не считать ушибов — даже не ранен. Превосходный бронзовый доспех принял на себя удар валуна и камней поменьше. Слава Солнцу, не все они были так же тяжелы, как тот, что сбил его с ног! Проломившись через кусты, жезлоносец неожиданно выскочил на берег озера. В нос ему ударил запах тухлых яиц. На поверхности воды то и дело появлялись и лопались большие пузыри.
Джериш остановился в нерешительности, успокаивая дыхание. Приближаться не хотелось. Но было бы неплохо омыться после боя — он был весь в грязи и крови, к счастью чужой. Воин внимательно огляделся по сторонам, прислушался — ни звука. Даже птицы, похоже, брезговали этим местом. Но выбора особо не было. Возвращаться к реке, где орудовали лохматые чудовища, сейчас точно не стоило. «Эта вонь отобьет мой запах, им будет труднее меня найти, — пришло на ум воину. — Потом найти убежище, затаиться — а ночью выбираться отсюда…»
Джериш расстегнул ремни доспеха, сбросил его наземь. Тело сразу почувствовало приятную легкость. Даже гнусный запах стал переноситься как-то легче. А может, он просто привык к нему. Предводитель жезлоносцев снял пояс с кинжалом, одежду и нагишом бросился в теплую, как лечебный отвар, воду. Ему вдруг показалось, что ссадины, полученные в недавней схватке, сами собой затягиваются, точно вода и впрямь была живой, как в сказках. «А может, так и есть?» — подумал Джериш. Там, где он рос, с невысоких гор срывались холодные ручьи — такие же, как тот, который привел их в землю людей-медведей. Но чтобы вода в озере была почти горячей! О таком ему даже слышать не доводилось.
Джериш нырнул, снова вынырнул, глотая воздух, и огляделся. В середине озера из воды поднималась куполообразная скала, поросшая кустарником и корявыми деревцами. Воин прищурился — ему показалось, что среди зелени темнеет пятно, похожее на вход в пещеру. Если там в самом деле есть пещера, не сгодится ли она ему для убежища?
Но только было он собрался сплавать туда на разведку, как могучая лапища схватила его за волосы и потащила к берегу. Он попробовал вырваться, пнув существо в бок, но в ответ послышался грозный рык, который, без сомнения, означал «не дергайся». «Ничего, — попытался успокоить себя Джериш, хотя сердце его стучало как барабан, — сейчас притворюсь, что смирился, а на берегу лежит кинжал…»
