Нора оледенела. Тронь — и она рассыплется на снежинки. Он приходил за ней!
Нет! Не может быть! Он лжет!
— Кто-то рассказал тебе эти подробности!
— Кто в этой толпе посмел бы заговорить со мной? — Он хрипло расхохотался. — Твой отец и брат отрезали бы такому человеку язык за оскорбление.
Она замотала головой. Он лжет! А если нет, то, значит, он был там. Если он вернулся так быстро, всего через несколько часов после свадьбы...
Она с силой стукнула кулаком по ладони. В тот день Гризель сварила ей дурманящий отвар. Чтобы усилить его эффект, Нора изрядно напилась вина. Часы проходили, как в дреме. Она потом так и не сумела вспомнить подробностей. Только представить себе, что он был тогда рядом... Так близко, что видел ее, что к нему можно было подбежать... А она сидела на помосте и медленно умирала, потому что у нее вырвали сердце.
Сейчас она не могла вынести мысли, что он вернулся за ней, не могла думать о прошлом и даже на мгновение не могла представить, что все могло быть иначе.
Та девушка с разбитым сердцем была для нее незнакомкой. Нора никогда больше не сможет страдать так, как она.
— Теперь уже все равно, — бесцветным голосом проговорила она. Да, теперь не имеет значения, что он все-таки пришел за ней. — Все в прошлом. Все кончилось.
Эдриан молчал. Ее собственное сердце стучало так громко, что ей казалось, будто в кладовой сделалось шумно. Нора прижала ладонь к груди и впилась ногтями в кожу у выреза. Сейчас ее интересовала только эта боль, такая простая и понятная.
Он вдруг спросил:
— Ты уверена, что все кончено?
В горле Норы заклокотало. Она сама не поняла, что означает этот звук. На противоположной стене колыхалась тень Эдриана — свет лампы превратил его в темного, пугающего монстра.
«Ты уверена, что все кончено?»
Нора пальцами загасила пламя. Дыхание вырывалось из ее груди короткими, болезненными толчками. Ей казалось, что она повисла над бездной и сейчас вся ее жизнь разобьется на мелкие осколки. Эдриан вот-вот заговорит, и она не выдержит.
Но Эдриан молчал. Тишина становилась все плотнее и стеной отделяла их друг от друга, но эхо его слов металось по комнате.
«Ты уверена, что все кончено?»
Нора притянула к груди колени и спрятала в них лицо. Слезы медленно катились по ее щекам, обожженные пальцы горели.
Глава 8
Лорд Джон считал, что нужно выбить из Норы правду. Эдриан это предвидел. Женщина, которую не мог защитить муж, чей отец был в изгнании, а брат вне закона, уже не считалась леди, достойной почтения и подобающего обращения. Кроме того, неблагоприятное воздействие опия дурно отразилось на испорченной от природы натуре лорда Джона.
— Это не самая разумная линия, — заметил Эдриан, сидя в кресле, пока лорд Джон расхаживал по кабинету. За переплетами окна висело серое, тяжелое небо. Иногда ветер швырял в стекло холодные капли дождя.
Лорд Джон резко повернулся:
— Но ведь она...
— Захотите ли вы, — с терпением продолжал Эдриан, — объяснять его величеству, почему подвергли жестокому обращению леди, которая была представлена ему в Сент-Джеймсском дворце?
— Но ведь она мерзкая якобитка! Вас здесь не было, и вы не видели, что она натворила. Заманила меня... Она... она...
Его гнев уже выглядел комично.
— Ранила вашу гордость, — закончил фразу Эдриан. — Не каждая женщина тает при взгляде красивых мужских глаз.
Лорд Джон потер лоб. Синеватый цвет лица придавал ему вид воскресшего покойника. Создавалось впечатление, что он никогда не обуздывал свой нрав.
— И что дальше? — возмущенно выпалил лорд Джон. — Вы сделаете вид, что ничего не случилось? Думаю, вас такой выход устроит, иначе бы пришлось объяснять, почему вы отсутствовали на месте.
Эдриан приподнял бровь. Одно дело потворствовать тщеславию этого малого, чтобы не тратить силы на дискуссию, и совсем другое — стерпеть такой наглый вызов.
— Продолжайте, — сказал Эдриан, поднимаясь на ноги и глядя на собеседника сверху вниз, — выскажите прямо все свои обвинения. Я должен разобраться, что у вас на уме.
Лорд Джон застыл на месте.
— Обвинять вас? Нет. — Он нервно пошевелил пальцами, словно пытаясь найти эфес шпаги. — Да нет же! Разумеется, вы не могли знать...
— Лучше не упоминать о том, что я мог и чего я не мог знать, — холодно прервал его Эдриан. — Не думаю, что вы в состоянии оценить мои способности.
Лорд Джон опустил взгляд на свои кольца, тускло поблескивающие в свете хмурого утра, потом провел пальцем под шитой перевязью, чтобы немного ослабить ее. Несмотря на изрядную головную боль, он оделся весьма тщательно, словно для встречи в самом изысканном обществе.
— Я только хотел сказать, что...
— ...вы опасаетесь, что маркиза имеет отношение к вашему слишком продолжительному сну. — Эдриан не стал распространяться о собственных похождениях прошлой ночью. Не для того, чтобы оградить Нору, а потому что знал, как мальчишка среагирует на подобные новости. Лорд Джон еще не успел понять, — а возможно, и никогда не поймет, — что иногда очень полезно сделать вид, будто потерпел поражение. Я допрошу ее. Учтиво, как подобает леди ее положения.
Лорд Джон дернул подбородком.
— Учтивость с ней неуместна! — запальчиво выкрикнул он. — Это упрямая, лживая сучка! Да еще поклонница папы!
— Придержите язык, — буркнул Эдриан. Лорд Джон наткнулся на его холодный взгляд и резко упал в кресло. — Наше дело — ее брат, Или у вас другие цели?
— Нет-нет, я не имел в виду...
«Непочтительности», — собирался закончить он, но Эдриан не желал слушать, как он будет лгать, стиснув зубы.
— Силой можно заставить человека говорить, но нельзя принудить к честности. Даже наоборот — невиновный может признаться, а грешник солгать. Ни то ни другое нам не поможет.
Лорд Джон кивнул в знак согласия и с интересом спросил:
— Так что же вы собираетесь делать?
— Развязать ей язык, — пожал плечами Эдриан. — Точнее, позволю природе сделать это вместо меня. Пытка — это не всегда нож и кулак.
Два дня Ривенхем держал Нору взаперти, поставив у дверей стражу. Гризель не позволили остаться с ней. Горничная приходила утром, помогала госпоже одеваться, днем приносила еду — хлеб, холодного цыпленка, сыр.
Нора встречала горничную спокойной улыбкой. Гризель, измученная и бледная, шепотом рассказывала ей, как лорд Ривенхем бранил миссис Фэрфакс и Хутона, как уволил половину слуг и как Монтроз, словно трус, заперся у себя в комнате, хотя его руководство могло бы помочь оставшимся слугам.
Нора радовалась, что люди Ривенхема ни на кого не подняли руку, но, с другой стороны, она знала — он не станет тратить время и силы на тех, кто всего-навсего выполнял приказы. Кара постигнет хозяйку, которая эти приказы отдавала.
