Эдриан сильнее стиснул ее руку.
— Кто были те люди? Что они взяли здесь?
Она заморгала. Холодный тон, беспощадная сосредоточенность превращали его в чужака. Может, это все же не Эдриан? Может, какой-то демон вселился в его тело? Демон, которым руководят из преисподней? Его глаза от слабого света ближайшей лампы не смогли бы гореть так яростно. Тени легли на его лицо, подбородок казался высеченным из камня. Эдриан смотрел на нее без сострадания и как будто не узнавал.
— Кто были те люди? — снова повторил он.
Какие глупые вопросы. Если их повторять много раз, слова теряют смысл. Нора отвела взгляд. За окном чернота. Предметы в комнате вне светлого круга как будто нарисованы угольным карандашом. Подол юбки серого шелка лужей растекся по темным плиткам пола.
Значит, она на полу?
Нора попыталась подняться. Его рука помогла ей. Да, она на полу. Каменные плиты царапали ей спину. Колени болели так, словно она на них упала. Как это случилось? Она не помнит, что вставала с кровати.
— Смотрите на меня!
Нора вздрогнула от резкого звука этой команды. Он ладонью провел по ее щеке, запустил пальцы в волосы. Только тогда она догадалась, что у нее закружилась голова.
Одним резким движением он приподнял ее и поставил на колени. На каменный пол упала шпилька. Холодные пряди волос скользнули вниз по спине. Нора покачнулась. От боли в корнях волос у нее из глаз покатились слезы. О, только бы лечь... Лечь и заснуть...
— Говорите! — В его голосе зазвучало новое озлобление. — Говорите же, черт вас подери!
Она будет говорить, должна говорить.
— Не прикасайтесь ко мне.
— Не буду прикасаться, когда вы ответите на вопрос.
Что он за человек, если продолжает эту странную пытку? Почему не ударит ее? «Ударь меня, — в мыслях взмолилась Нора. — Ударь, и пусть все закончится».
— Ты — дьявол.
— Да. Вы это уже говорили.
Правда, говорила. И не только сегодня, а еще и... давно. Она помнила тот спор. Он уговаривал ее бежать с ним. Как будто в королевстве мог найтись хоть один священник, который согласился бы обвенчать католика и невесту-протестантку! Но нет, он не уговаривал... Он соблазнял ее — глаза смеются, влажные губы прикасаются к горлу.
«Будь со мной во грехе, — говорил он. — Пусть наш первенец сам решит, какой церкви нас повенчать».
Ее колени поехали по полу. Она бы упала, но он крепко держал ее за волосы.
— Просыпайтесь!
От этого крика из ее груди вырвалось рыдание. Почему он так жесток?
Он потянул ее за волосы, заставляя поднять голову. Сейчас его глаза не смеялись. Они были налиты кровью. Яркий зеленый цвет среди красных прожилок.
Ах да, он тоже измотан. Он ведь всего-навсего человек.
— Я помню, когда назвала тебя дьяволом. — Казалось, слова вырвались из нее, извлеченные чьей-то невидимой рукой, и губы здесь совсем ни при чем. — Я почти сбежала с тобой. Почти.
— Нет, — помолчав, заявил он. — Ты никогда не соглашалась. Ты не из бунтарей.
Нора почувствовала слабое удивление.
— Но я почти согласилась. — Неужели он этого не понял? Ради него она была готова бросить все на свете, но от него требовала такой же жертвы. Хотела, чтобы он попросил у отца ее руки. Пусть лишь для того, чтобы получить отказ.
Больше она ничего от него не требовала, только равного мужества. Ибо, несмотря на страсть, которую он выказывал, в обществе Эдриан вел себя на редкость сдержанно и никогда не терял контроль над собой. Даже ее брат не догадывался, что происходит между ними. Как ни странно, сама она немного осуждала Эдриана за это. Как он умел притвориться, что она ничего для него не значит... Нору это всегда беспокоило. Она жаждала от него такого же исступления, которое испытывала сама.
Но в конце концов он все же пришел за ней. Ради нее он набрался мужества и решимости, но только в конце. Что, если бы он решился на это раньше?
Нора с усилием втянула в себя воздух.
— Хорошо, что ты так долго не терял голову, — слабым голосом произнесла она.
Эдриан нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Если бы ты во всеуслышание заявил о нашей любви... если бы просил у отца моей руки и получил отказ, если бы я сбежала с тобой, где бы мы были сейчас?
Его лицо застыло, как маска.
— Мы были бы мужем и женой.
Его слова показались ей злобной шуткой. Она — на коленях, он — держит ее за волосы и говорит о браке!
— О да, — голосом, в котором смешались смех и слезы, произнесла Нора. — Муж и жена, погибшие от нищеты. — Их любовь не могла завершиться счастливо.
В любом случае они были обречены. — Или одинокие, всеми забытые и проклятые.
В глазах Эдриана мелькнула искра. Его хватка ослабла.
— Мы и так одиноки, Нора.
У нее в горле встал ком. Да, они одиноки. Сейчас, в предрассветной тишине, эти слова звучали как истина в последней инстанции.
Его рука соскользнула с ее головы. Нора тяжело осела на пол. Мерцающий свет лампы расплескался у нее на коленях. Сейчас, когда Эдриан больше не удерживал ее, Нора ощутила, как холод окутывает ее, словно саван. На глаза опять набежали слезы. У нее не осталось сил, чтобы сдержать их.
— Да, — согласилась она, — одиноки. — Космо будет примерно таким же, как Тоу. Отец и Дэвид любят ее, но не хотят понять. Она одинока.
Губы коснулись уголка ее глаза. Горячие, мягкие. Ее охватило смятение. Казалось, оно распространяется от того места, где он коснулся ее лица. Его дыхание согревало ей щеку. Усталость мешала ей осознать, что происходит, и она же не позволяла сопротивляться. Осторожно и медленно, так, чтобы не сдвинуть его губы, она привалилась лбом к его плечу. Здесь темнота казалась мягче.
Его губы скользнули к ее виску.
— Не плачь, — едва слышно произнес он. — Ты сама сказала: что сделано, то сделано.
Нора со всхлипом втянула в себя воздух.
— Не сделано. — Иначе почему прикосновение его губ отзывается в ней таким трепетом? Он злодей, негодяй, предназначенный аду, но его поцелуй... Его поцелуй казался благословением.
Он не так понял ее слова.
— Просто ответь на мои вопросы, и все кончится. Сейчас его низкий голос звучал глухо, дыхание касалось ее щеки. Нора привалилась к нему, уткнувшись лбом в его плечо. — И ты будешь спать, сколько захочешь.
Нора сделала глубокий вдох. От него пахло не серой, а мужчиной из плоти и крови. Его плечо было твердым и мускулистым. Женщина может положиться на его поддержку.
Он не всегда был негодяем. Он пришел за ней.
Чем дольше она об этом думала, тем удивительнее казалось ей это открытие. Когда-то этот холодный человек рискнул ради нее всем. Именно этот мужчина, которым восхищались все женщины Лондона. Она сама видела, как они распускали перед ним перышки. Мужчины, те, кто поумнее, боялись его. И она должна бояться. Несколько минут назад так и было — она боялась.
