Главной же точкой приложения предсказательного дядиного организма являлась политика. Тут было точно также как со спортом, но только совсем наоборот. Спорт Дядя просто любил, как любят женщин – до беспамятства, до упора, ничего толком в них не понимая и особо не отличая их одну от другой. Политика же была его судьбой. Он прожил изумительную жизнь, полную самых горячих политических событий, баталий и интриг, на старом вельветовом диване бежевого цвета в гостиной тетушки Джинджер. О политике он знал все! Внешней, внутренней, национальной, региональной, политике любого государства. Он знал всех политических лидеров, почивших и потчующих, или тех, которые еще не выдвинулись в первые ряды, но Дядя уже знал, что в скором будущем их подхватит стремительных поток событий и понесет на гребне, в пене, окурках, мусоре и дерьме канализационных стоков, именуемых одним емким словом – политика! Правда, Дядя не мог правильно запомнить, ни тем паче написать, ни одного имени из всей этой когорты общественных пиявок, но это не мешало быть ему очень крупным политическим консультантом нашего города. Дядя знал всех политических деятелей Соединенных Штатов и не только с крупных банкнот, как некоторые. Он мог сразу, на вскидку ответить, кто из сенаторов голосовал против принятия билля о… , но благородно, никогда не применял этого смертельные знания в борьбе со своими оппонентами в его бесчисленных пари.
Дядя знал о политике все, благодаря двум вещам: прошлое и настоящее он изучал по пожизненной подписке и подшивке на «Вашингтон пост», а политическое будущее планеты он познавал, прислушиваясь к своему предсказательному организму. И тот он его ни разу не подвел. Если бы на политические события принимали ставки букмекерские конторы, желательно на ближайшем ипподроме, то я писал бы эти строчки не только золотым пером, но и золотой ручкой, а помогал водить мне ее Хэмингуэй, или хотя бы Селинджер – это уже на мой выбор. Дядя в своих политических прогнозах, был настолько точен, как будто, по его собственным словам, бил воробьев прямо в глаз! (сноска* Принимая во внимание тот факт, что эту книгу может случайно прочесть какой-нибудь маленький мальчик, которого мама попросила растопить ею печь, то я намеренно, особенно учитывая тот факт, что Дядя был отменным матерщинником, слегка изменил в тексте, то место, через которое, по его же собственным словам, он бил воробьев.) Дело все в том, что, то ли опытным путем, то ли пользуясь знаниями, полученными свыше или просто с помощью своей трансцендентной интуиции Дядя мог, прислушиваясь к жизнедеятельности своего организма выдавать стопроцентно точное политическое предречение. Сам Дядя утверждал, что этот дар ему был заложен инопланетянами, когда они выкрадывали его в детстве и проводили над ним опыты.
По версии же тетушки Джинджер, покойный батюшка Дяди (будем звать его Папа, раз уж он произвел нам на свет Дядю), чтобы как-то вталдычить своему непутевому сынку хоть какие-то знания, старался совмещать предметы обучения для более краткого, но в тоже время достаточного образного образования, плоды которого весь Бриджтаун пожинает до сих пор. Так вот однажды Папа написал Дяде, на плакате изображающего внутреннее устройство человека, название основных стран на всех органах, чтобы было легче запомнить. Как продолжает свидетельствовать миссис Джонсон, это единственное знание, крепко усвоенное ее мужем за весь период его пустопорожней жизни, не считая конечно умения поднимать обруч на унитазе перед оправлением малой нужды, но это уже была целиком ее заслуга. Дядя категорически отрицал эту версию, что-то талдыча о разбитых скрижалях и ветхих заветах, неизменно получая скалкой от тетушки Джинджер по своим различным странам, не разбираясь, ни в географии, ни в геополитике.
Я теперь уже не помню точное соответствие стран дядиным органам, тем более, что у меня есть подозрение, что некоторые из них периодически мигрировали с места на место, но это их внутренне политическое дело, главное, что это никак не отличалось на качество прогнозов моего обожаемого родственника. Вот очень краткий и примерный список:
Голова – ну это, естественно США. Мозг – это Канзас, причем левая доля досталась целиком Бриджтауну.
Сердце – это Великобритания. Без комментариев. Венозная система, опутывавшая когда-то весь организм, и не только дядин, сейчас работает крайне плохо – у Дяди из-за этих «чертовых англичан», развился тромбофлебит.
Печень – Германия и ее гусиный паштет.
Почки – это Франция. Я сначала думал, что все дело тут в каких-то особых французских кулинарных рецептах их приготовления, но оказалось, что нет, потому что, когда в 1964-м году у Дяди выходил здоровенный камень из почки, он кричал из своей спальни: «Когда же эта сволочь, де Голль отдаст им, наконец, Алжир?»
Желудок, а затем живот, и еще позже пузо – Китай. «Потому что жрут много» — (с) Дядя. Хотя если бы он отказывался хотя бы от половины того что он сам сжирает (извините за бранное слово, но другого – точнее, не подобрать, тем более вы не видели Дядю за столом во время обеда), то как минимум в одной из китайских провинций многие могли бы позволить себе завести второго ребенка.
Дальше. Дяде почему-то взбрело в голову, что рядом с островом Родос, обязательно есть остров Фаллос, поэтому, где у него болтается Греция, вы и так можете догадаться.
СССР – система пищеварения, кишечник, граничащая с Китаем с одной стороны, очень длинная по протяженности и заканчивающаяся соответствующим местом. Поэтому когда у Дяди начался Великий Запор, а потом Великий Незапор, то он долго не мог понять к чему бы это? Это случилось как раз после нашей знаменательной встречи в коридоре недалеко от уборной. А когда через несколько дней по телеку передали, что из СССР стали выпускать эмигрантов, Дядя хлопнул себя по голове, целясь в Алабаму, потому что это было, наверное, единственное послание Космоса человечеству, которое он не смог вовремя и правильно расшифровать.
А сегодня я во второй раз встретил человека с почти таким же счастливым лицом, как тогда было у Дяди. Это был Джим. Я хотел, конечно же, у него спросить, не шалил ли сегодня у него кишечник, но понял, про проведение параллелей между Джимом и Дядей было бы несколько натянуто даже для мистера Дарвина с его обезьянками – мастера, надо признать, на различного рода притягивания да уши. Джимми, кстати, любил подтрунивать над стариком Чарльзом, и над его шестью костями, на которых зиждется вся теория о переходных моделях от «уже не обезьяны» до «пока еще не люди». Хотя и в красивую сказку про образа, подобия и ребра, как вы уже поняли, Джим тоже верил довольно мало. Больше всего он склонялся к теории о внеземном происхождении жизни. Он считал, что в ней достаточно места и для части двух других основных точек зрения, и истина, как зачастую бывает, покоится где-то там, посередине, но где находится эта самая середина, никто толком не знает. Мне джимова теория тоже нравилась больше всего, я всегда себе живо представлял, как спускаются инопланетяне в скафандрах, быстренько отстреливают самцов горилл из бластеров, а затем начинают гоняться за самками, чтобы умерить свою похоть, взращенную за долгие годы межзвездных путешествий, а заодно и утолить жажду научных экспериментов. Ничего нового — стандартное поведение завоевателей как после штурма какой-нибудь средневековой крепостенки. Правда, в кино подобные сцены ограничиваются визгами и беготней по узким, засыпанными трупами защитников, улицам, всего женского населения павшей крепости от кровожадных захватчиков. Мальчик, если ты еще не растопил печку и все еще читаешь эту вредную книгу, знай – дело беготней не ограничивалось, они их там постоянно догоняли и что-то с ними делали. А что они делали, мы может рассказать тебе в отдельном письме с картинками, если ты десять раз от руки перепишешь эту книгу, раздашь ее десяти своим друзьям, и попросишь их сделать то же самое, распространяя тем самым наш культ дальше. Ну, а потом итальянцы считают, что римляне все наперебой были смуглыми брюнетами, а обезьяны хранят тайну нашего с вами происхождения и ехидно улыбаются с той стороны решетки.
Но сегодня, обычно флегматичный до нижнего допустимого деления Джим, лично произошедший, как мы с вами выяснили, от благословенного союза обезьяны и пришельца, излучал, соответствующее его положению блаженство, радость и любовь. Вокруг нас принимали пищу и внимали всеми фибрами души эту благодать двенадцать прелестных монашек, будущих последовательниц культа Джима – это уже было написано на их очаровательных рожицах, естественно кроме Елен командовавшей раздачей. Я не стал ему пересказывать китайскую сказку про дракона, только спросил, куда делся предыдущий пастух этой прелестной паствы и не попал ли он частями в сегодняшнее жаркое? Джим по достоинству оценил мои намеки на шутки и, как обычно смиренно информировал, тоном пятиклассницы, пересказывающей лекцию о путях передачи венерических заболеваний, что бывший властелин этой маленькой вселенной убрался прочь отсюда, собираясь крайне второпях. К закату позавчерашнего дня, он только успел собрать вещи первой необходимости, еле уместившиеся в пятнадцати мешках, организовать всех местных мужчин, в качестве носильщиков и отбыть в направлении ближайшего городка, от которого можно было организовать более современный транспорт для дальнейшего путешествия, которое я с удовольствием назвал бы бегством. Елен он поручил упаковать вещи второй и третьей необходимостей и отправить их ближайшим грузовиком. Но Джимми, попросил ничего не паковать, а все вещи, не представляющие необходимости для работы миссии раздать местным.
