бездействие – к неумелости?»[264]
«И этот Карфаген, и вся Ливия – приобретение вашей доблести (αρετής)»[265].
Речь к армии стратига Соломона:
«Вы сами видите, какая огромная разница в вооружении (δπλισις) между вами и противниками. Кроме того, у вас есть сила духа (ψυχών αρετή), крепость тела (σωμάτων αλκή), опытность в военном деле (πολέμων έμπειρία) и храбрость (τό θαρσείν): ведь вы победили всех врагов; маврусии же лишены всего этого; они полагаются только на многочисленность своей толпы. Однако малые числом, но прекрасно снаряженные (άριστα παρασκευασμένοι) чаще побеждают толпу плохо подготовленных в военном деле (ούκ άγαθών τά πολέμια) людей, чем терпят от нее поражение. У хорошего воина храбрость (τό θαρσείν) заключена в нем самом, для труса же огромная масса его соратников, на которую он полагается, оборачивается по большей части опасной давкой… Да и та самая безрассудная отвага (τό προπετές), которую соперники обрели благодаря прежнему успеху (εύημερήσαι), послужит нам на пользу и будет нашим союзником. Смелость (τόλμα), соразмерная с силами, пожалуй, может принести пользу тем, которые ею обладают, но если она превосходит (ύπεραίρουσα) силы, она приводит к опасности. Осознавая это и презирая соперников, сохраняйте молчание и порядок строя (σιγήν τε καί κόσμον άσκείτε): позаботившись об этом, мы легче и с меньшим трудом одержим верх над беспорядочностью (άκοσμίας) варваров»[266].
Агафий Миринейский, «История» (ок. 558)
О разгроме франков полководцем Нарсесом:
Никто из германцев не возвратился в отечество, за исключением пяти человек, каким-то образом ускользнувших. Осталось неизвестным, понесли ли и они наказание за неправду и покарало ли и их верховное правосудие… Все воздавали хвалы Нарсесу и поражались тому, как благодаря его предусмотрительности (προμήθεια) добились такой славы… Если же где-либо прежде и другие претерпели подобное бедствие, то найдешь, что и они погибли из-за своей неправды (αδικίας). Ибо Датис, сатрап Дария, когда явился к Марафону с персидским войском, думал ниспровергнуть Аттику и всю Грецию. Причину похода нельзя было признать ни подобающей (όσιον), ни справедливой (δίκαιον), так как царь Дарий, как видно, не довольствовался огромностью Азии, но негодовал, пока не поработит и Европу. Потому-то мидяне и потерпели сокрушительное поражение… Триумфы спартанца Гилиппа, разгром Никия и Демосфена и все бедствия в Сиракузах – разве кто-то найдет случившимися иначе, чем из-за неразумия (άνοίας) и неправды (αδικίας)?[267].
Из речи полководца Нарсеса к армии:
«Какая из двух побед, которыми вы теперь наслаждаетесь, прежде не привычна для вас (είωθότες)? Ведь вы те, кто уничтожили и Тотилу, и Тейю и весь готский народ. Но у вас есть опыт счастливой судьбы (τής τύχης), куда большей, чем ваша собственная. Да и какое великое счастье (ευδαιμονίας) могло бы сравниться со славой (δόξη) римлян? Ведь у вас в роду и от отцов (συγγενές καί πάτριον) – всегда одолевать (κρατείν) соперников. И вот, вы одолеваете – и стали достойными не меньшего того, в силу чего вы побеждаете (καθ’ όσον νικάτε), и получаете опыт не хуже подобающего тому. Достигли же вы этого не праздностью и сладострастием (έκ ραστώνης τε καί ήδυπαθείας), но постоянным трудами (έκ πόνων συχνών), потом (ιδρώτων) и усердием в опасностях (τής των κινδύνων μελέτης). И теперь подобает оставаться при этом и не только радоваться настоящему, но смотреть в будущее, чтобы было оно подобно настоящему. У тех, кто не мыслит так, успех (τα τής ευπραγίας) непрочен, но судьбы их (αί τύχαι) большей частью переменчивы»[268].
О персидском военачальнике Мермерое:
Будучи уже престарелым, он сильно хромал на обе ноги и не мог ездить верхом, однако лишения переносил, как самый крепкий юноша, и не отказывался ни от каких трудов (πόνους), но часто появлялся на носилках в боевом построении: и этим поражал противников и поднимал дух (παραινών) своих. И, распоряжаясь всеми необходимыми делами правильно (τά πρακτέα όρθώς διατάττων), одержал он много побед. В самом деле, искусство полководца (τό στρατηγειν) нужно относить не к силе тела, а к благоразумию (φρονήσει)[269].
О поражении в Иверии:
Хотя разве не стало совершенно ясно, что некий божественный гнев за нечестивое кровопролитие погубил войско римлян, которые избрали наихудший план действий и, насчитывая не менее пятидесяти тысяч опытных воинов, так постыдно бежали перед тремя тысячами персов, понеся огромные потери?[270]
Из речи старейшины колхов Айэта:
«Победа утверждается не столько оружием (τοις όπλοις), сколько благочестием (τω εύσεβει), и я полагаю, что никогда преступные и нечистые люди не получат божественной помощи»[271].
Переговоры перса Нахогарана и полководца Мартина:
[Нахогаран] сказал: «(…) Я совершенно уверен в победе (βεβαιότατα έχω) и держу ее в руках не слабее, чем эту вещь» (говоря это, он показал на перстень, который носил). – Мартин в ответ сказал: «(…) Пусть ты и вправе говорить о победе кичливо и самонадеянно, считать ее продажной и приобретаемой по желанию вещью. Я же говорю, что это определяется мнением Всемогущего (τη τού κρείττονος ταλαντεύεσθαι γνώμη) и дается не тем, кто много о себе возомнил, но тем, к кому склонится Предводительствующий всем (ό πάντων προαγωγός έπινεύσοι)»[272].
Из наставлений к армии пожилого Велисария:
«Я бы казался забывшим известный мне прежний опыт, если бы перед римскими воинами, испытанными в постоянных схватках, которые разрушали государства, можно сказать, величайших народов, стал бы ныне выступать с увещаниями, призывая не страшиться бродячих варваров, разных гуннов и котригуров. Но так как вижу в вас много высокомерия (τό ύπερφρονούν) и дерзости (θρασυνόμενον) больше, чем подобает, счел я небезосновательным, что нужно напомнить вам о древнем благоустроении (τής άρχαίας εύκοσμίας). Ведь разумным людям следует остерегаться любой чрезмерности (έκμετρον), даже если она направлена к чему-то похвальному; и настолько превозноситься (τό μεγαλαυχείν) прежними подвигами, чтобы увериться и в дальнейшем всегда в таких же успехах, – значит отбросить из рассуждений предусмотрительность (προμήθειαν) и удариться в бахвальство (αλαζονείαν). А дошедшим до такого безумства (παρανοίας), чтобы ничего умеренного не держать на уме, непременно будет противодействовать и Само Божество (αυτό τό κρείττον άντιτάττεσθαι προαχθείη). Нужно, однако, обратить внимание и на то, что хотя варвары намного уступают нам в мужестве (ανδρείας), они превосходят нас числом (τω πλήθει). И если взвесим преимущества каждой стороны, то разница уравняется. Поэтому разве не позорно для нас, сражающихся в равных условиях, проявлять такое безрассудство и несдержанность и не считаться ни с удобным временем, ни с порядком, ни с внезапными капризами судьбы? Никто, как полагаю, не победит врагов силой рук (δυνάμει χειρών),
