Самонадеянный по молодости лет Харламов пожал плечами. «Да что тут, — говорит, — смотреть и сомневаться? И слепому видно, что медведь протопал…»
Но Давыдов не спешил с выводами. У него было ценнейшее для чекиста качество — повышенное чувство ответственности. Если возникало пусть даже малейшее подозрение, не успокоится, пока все тщательно не проверит. Да и опыта побольше, чем у Харламова, только-только начавшего свою службу.
«Посмотри-ка на отпечатки лап, — сказал он товарищу. — Ступня длинная, медведь, очевидно, здоровенный, тяжелый и на мягкой, как здесь вот, почве должен оставлять глубокие отпечатки. Так? Так. А тут что?» — «Ну, мелкие, — неохотно согласился Харламов». — «То-то и оно… Но это еще не все. У медведя, сам знаешь, задние лапы длиннее передних, а у этого следы всех лап одинаковые, и не видно отпечатков когтей. Нет, брат, не медведь это прошел…»
Харламов бледнел и краснел, а возразить нечего было. Кинулись они по следам и вскоре в лесочке задержали нарушителя. Не помогла хитрецу и пройдохе маскировка под медведя.
Стать хорошим следопытом, говоря прямо и откровенно, совсем не просто, нужно серьезно потрудиться. Ведь без труда, как говорится, не выловишь и рыбку из пруда. Будущим пограничникам порекомендую своеобразную игру-упражнение, развивающее наблюдательность. Пусть кто-нибудь разложит на столе с десяток разных предметов: авторучку, тетрадь, часы, катушку ниток, карандаш… Три-четыре секунды смотри на них, потом отвернись и расскажи, сколько всего предметов, где, что и как лежит.
И пусть вначале будешь ошибаться, путать, но со временем непременно появятся навыки следопыта.
Должен сказать, что служба на границе интересная, боевая. Суровая жизнь, трудности сближают солдат и командиров. Тут совсем не обязательно съесть с человеком пуд соли, чтобы узнать, каков он по натуре, что собой представляет. Выпадет тяжелое испытание, и каждый виден словно на ладони.
Вот хотя бы расскажу про моего товарища Ваню Мельничука. Как-то, еще в начале моей службы, шли мы с ним едва заметной горной тропой. Глухая, темная ночь. Сквозь низкие тучи едва пробивался слабый свет луны. Где-то далеко внизу глухо шумел поток. Маленький и незаметный летом, он каждую весну широко разливался, становился вдесятеро шире.
И случилось так, что я поскользнулся на влажной, еще не просохшей после дождя земле. Поскользнулся и покатился вниз. Гибель была неминуема. Но мне повезло: падая, успел ухватиться за выступ. И вот представьте мое положение: я висел над пропастью, зная, что самому мне никак не выбраться. Еще минута, другая — пальцы ослабнут, и я с огромной высоты свалюсь на острые камни. И тут мне стало до того страшно, что никакими словами не передать.
Говорят, что перед смертью человек, словно на экране в кинотеатре, видит всю свою жизнь, с первого и до последнего дня. Не знаю, у кого как, но я ни о чем тогда не думал, ничего перед глазами у меня не пробегало, досадно только было так глупо погибать.
Но не прошло и нескольких мгновений, как я почувствовал, что кто-то, тяжело дыша, тянет меня вверх. Оказывается, Мельничук — вот же молодчина! — не растерялся, ухватился одной рукой за куст в расщелине и помог мне выбраться…
Нет, на нашей заставе служили не какие-то особенные, исключительные люди. Самая обыкновенная линейная застава. Но для меня она была самой лучшей. Не просто основное подразделение войск, несущее охрану определенного участка границы, как сухо и лаконично сказано в Наставлении, а что-то свое, родное и очень близкое… Тут мой дом, и моя семья.
Приятно было и в сушилке, этом извечном «солдатском клубе», где, усевшись в кружок, вели мы задушевные беседы. Пышет жаром широкая печь. Потрескивают смолистые поленья. Раскаленная докрасна дверца, казалось, дышит: по ее поверхности то и дело пробегают едва заметные тени. Пахнет дымком, кожей, ружейным маслом… Привычный запах казармы. Запах дома… Нравился и посаженный нами фруктовый сад, и увитая диким виноградом беседка, где так хорошо отдыхалось в жаркий летний день…
Обстановка была в те времена на нашей границе (да, видимо, и на других), чего греха таить, довольно напряженная. Редкие сутки проходили спокойно. То «обстановка» на своем участке, то у соседа слева, то у соседа справа.
Тогда-то и довелось мне разыскивать… Однако расскажу все по порядку.
Находка на лесной вырубке
Случилось это в начале августа. Как сейчас помню, предстояли окружные состязания инструкторов службы собак, первые в моей жизни состязания, и, ясное дело, готовился я к ним, как говорится, с трепетом душевным. Был тогда у меня Кубик — широкогрудый темно-серой масти пес. Составил я план тренировки, прихожу к начальнику заставы для утверждения.
Капитан Пугачевский прочитал его и говорит: «Инструктор вы, товарищ Сапегин, старательный, и овчарка у вас хорошая. План составлен, ничего не скажешь, обстоятельный. Только уверен я, что приличного места вам не завоевать».
«Как так? Почему?» — чуть было не выкрикнул я. Сижу и ничего не понимаю. Думал, что похвалит меня капитан, а он вот что пророчит… Впереди полтора месяца, неужели не подготовлюсь как следует?
«А если мы внесем в план небольшие, совсем незначительные изменения, — продолжает капитан и достает из пластмассового стаканчика карандаш, — тогда вашим соперникам придется туговато… Состязания когда начинаются? Двадцатого сентября… Так вот, семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого никаких занятий с Кубиком. Слышите? Ни-ка-ких! Иначе притупите интерес к поиску, и собака не покажет того, на что способна», — и капитан зачеркнул в плане назначенные на эти числа тренировки по следу и написал своим округлым почерком: «Прогулки, отдых».
Я попытался было что-то возразить, но капитан перебил меня:
«Когда-то я бегал на длинные дистанции. Стайерами называют таких спортсменов. И знаю по себе, как важно хорошо отдохнуть перед соревнованием»,
Я сделал так, как он велел. И что вы думаете? Капитан будто в воду смотрел. Мы с Кубиком завоевали второе место…
Да, о чем это я? Ага, что капитан подправил мой план. Через час после того меня срочно вызвали в канцелярию. Понимал, что вызывают неспроста, прибегаю и привычно так, скороговоркой: «Товарищ капитан, сержант Сапегин по вашему приказанию…»
На стуле посредине канцелярии, низко опустив патлатую голову, сидел молодой, давно не бритый парень. Он бубнил, что любит южную природу и приехал побродить в этих местах. Нет, он понятия не имеет, что гут запретная зона… Документы? Он был бы рад предъявить их, но, к сожалению, не может. Уснул в поезде и кто-то стащил у него пиджак, а там деньги и документы… И пусть товарищ капитан поверит, что никакого дурного намерения у него и в мыслях не было. Да, он не отказывается, имел при себе карту и компас, вон они лежат на столе. Но разве законом запрещается иметь их? Да ему, как туристу, они просто необходимы…
На какое-то мгновение угодливая улыбка исчезла с его лица, в узких темных глазах мелькнула ненависть. Он напоминал собой крысу, загнанную в угол.
Провозившись с ним полчаса, если не больше, капитан убедился, что напрасно теряет время. Истинных мотивов проникновения в приграничье выяснить не удалось. Задержанный твердо стоял на своем.
Когда его увели, начальник заставы поручил мне прочесать участок, где наряд задержал нарушителя.
Вместе с Ваней Мельничуком иду к месту задержания. Тропинка приводит нас в рощу. Где-то стучит дятел, напоминает о себе кукушка… Хорошо здесь. Полежать бы под дубком на траве, подышать лесными ароматами, да только не до того сейчас. Служба.
Крутым косогором спускаемся к лесной вырубке. Она густо заросла кустарником. Где-то здесь прятался нарушитель. Отстегиваю поводок. А ну-ка, Кубик, принимайся за работу!
Пес хорошо знал свои обязанности и старательно обыскивал ямы, кусты, лощины. Уже проверена добрая половина вырубки, а ничего не найдено. Даю собаке отдых.
Родничок, журчащий из-под вывороченного пня, поит нас вкусной прохладной водой.
Мельничук закуривает и язвительно говорит: «Плохо дело, Кубик? Кишка тонка что-то найти…»
Пес, казалось, почувствовал насмешку и так посмотрел на солдата, что у того сразу же исчезло желание подшучивать. Видимо, понимай он собачий язык, го выслушал бы немало неприятных слов в свой адрес.
Наступила неловкая тишина. Мельничук подавленно молчал, я, сдерживая улыбку, чтобы не обидеть его, покусывал травинку. Так прошло несколько минут.
Спрашиваю у товарища, точно ли тут заметили они неизвестного или, может, в другом месте. Уверяет, что не спутал.
Что ж, поищем еще. Ведь не исключено, что задержанный ничего и не прятал. Но в этом надо твердо убедиться.
Снова начинаю прочесывать вырубку. Вижу, что Кубик, пофыркивая, принюхался к кусту калины и просунул голову в середину его. Пятясь, вытянул модный светлый пиджак. Торжествующе приволок его ко мне.
