Я посоветовалась с Хани насчет Дженнет.
— Меня не увидит, — сказала я, — если она уже беременна. Ричард Рэккел должен жениться на ней.
Хани согласилась и немедленно послала за Ричардом. Когда он пришел в пуншевую и стал у стола, меня заново поразили его изысканные манеры. Я не могла отделаться от мысли, что Дженнет не очень подходящая пара для него. И все же, раз он совратил ее, он должен на ней жениться. Хани обратилась к нему:
— Ричард, мне кажется, вы не прочь жениться. Он поклонился. Лицо его было бесстрастно.
— Боюсь, что вы с Дженнет слишком подружились. Она подчеркнула слово «слишком»и, так как он не ответил, продолжала:
— В этом случае хозяин вправе ожидать, что вы женитесь на ней. Когда вы это сделаете? Он, видимо, колебался. Затем сказал:
— Я женюсь. Со временем.
— Со временем? — переспросила я. — Что вы имеете в виду?
— Через… три недели. Мне понадобится это время. «Для чего бы?»— удивилась я про себя, но в нем было столько гордого достоинства, что выспрашивать его показалось мне неприличным.
— Очень хорошо, — сказала Хани, — через три недели будет свадьба.
— И мы ее отпразднуем! — воскликнула я.
Мне очень хотелось загладить перед Дженнет свою прежнюю суровость.
Итак, все устроилось. В дом будет приглашен реформатский священник. Ни Томас Элдерс, ни Джон Грегори не могли совершить обряд — слишком много будет свидетелей.
Я вызвала Дженнет и рассказала ей новости.
— Я подарю тебе подвенечное платье, и мы немедленно засадим Люс за шитье. Дженнет начала плакать.
— Мистрис, — всхлипывала она, — я не заслуживаю такого. Нет, в самом деле не заслуживаю.
— Ну-ну, Дженнет, — сказала я, — ты была слишком податлива, но с этим покончено. Ты должна стать хорошей женой Ричарду и родить ему много детей, и тогда тот факт, что ты чуть поторопилась и не дождалась брачного обряда, будет забыт.
Я похлопала ее по плечу, но она еще пуще залилась слезами.
Из-за того, что дни протекали скучно и однообразно, мы много говорили о свадьбе Дженнет. Эдуард сказал, что надо пригласить исполнителей морисок
и устроить игры и даже приготовить пирог с запеченным в него серебряным пенни; тот, кто найдет пенни, станет королем праздника.
Со дня отплытия «Вздыбленного льва» сэр Пенн слег в постель из-за обострения какой-то хронической болезни; что это за болезнь — никто не знал, но мы, по крайней мере, временно чувствовали себя в безопасности от всех неприятностей, которые могли грозить с этой стороны.
На кухне начали готовиться к предстоящему пиршеству. Никогда еще Дженнет не чувствовала себя настолько в центре внимания.
Шли дни. Я сказала Хани:
— Как только Дженнет и Ричард благополучно поженятся, я начну готовиться к отъезду.
— Момент самый благоприятный, — ответила Хани. — Джейк Пенлайон в открытом море, его отец в постели, в доме — предсвадебная суматоха. Пройдет несколько дней прежде, чем заметят твое отсутствие. Видит Бог, как мне не хочется, чтобы ты уезжала. Здесь будет так уныло без тебя, Кэтрин. Но если он сократит свой вояж и вернется до срока, тогда будет слишком поздно, и мы не можем надеяться, что сумеем провести его еще раз.
Если он когда-нибудь узнает, как мы его одурачили, то никогда не простит этого.
— Не желала бы я испытать его месть! Я вздрогнула.
— Да, сразу же после свадьбы я уеду. Как ты считаешь, Ричард будет хорошим мужем для Дженнет?
— Он спокойный, хорошо воспитанный юноша.
— Странный какой-то. Трудно представить, что он совратил Дженнет.
— Бьюсь об заклад, что соблазн исходил скорее от нее!
— Ну что ж, он пойман и никуда не денется. Впрочем, я думаю, что Дженнет станет хорошей женой. Правда, Джейк Пенлайон сумел подговорить ее обмануть меня, но я простила ее потому, что она искренне раскаивается в этом.
— Такая девушка, как Дженнет, никак не могла бы устоять против Джейка Пенлайона!
Я сменила тему. Мне не хотелось думать о том, как Джейк Пенлайон охаживал Дженнет. Мои мысли и так слишком долго были заняты этим предметом.
А затем наступила та ночь, когда я в третий раз увидела испанский галион.
День был такой обычный — солнечный, теплый для этого времени года, как говорят, «внесезонный»— тихий, мирный день. Как могло статься, что мы прожили такой день, ничуть не подозревая, какие ужасные события ожидают нас!
Я легла спать с чувством приятной усталости и почти немедленно заснула.
Как и в те прежние ночи, меня разбудили какие-то необычные звуки. Я лежала тихо, прислушиваясь. Шаркающие шаги, возня. Служанка крадется на свидание с любовником? Я встала с постели и подошла к окну.
Он был там, во всей своей красе. Ближе, чем я когда-либо могла видеть его раньше, — могучий, великолепный испанский галион!
Я должна была спуститься вниз. Я не могла допустить на этот раз, чтобы кто-нибудь мог объявить галион плодом моего воображения. Я разбужу Хани и Эдуарда и потребую, чтобы они посмотрели сами. Схватив халат, я торопливо закуталась в него и направилась к двери. Она внезапно открылась. На пороге стоял Джон Грегори.
Я спросила:
— Что это? Что случилось?
Джон не ответил. Он был одет в длинный плащ с капюшоном. Лицо его было бледно, глаза сверкали. Он заговорил на языке, непонятном мне, с ним также был незнакомец.
— Кто это? — спросила я. — Что вам надо?
Ответа не было.
Незнакомец схватил меня. Я попыталась отбросить его, но он держал крепко. Я сопротивлялась, как могла, потом закричала, и тотчас Джон Грегори прикрыл ладонью мои губы. В считанные секунды он схватил платок и завязал мне рот. Я не могла произнести ни звука. Меня положили на кровать. В моем мозгу мелькнула мысль: неужели я спаслась от Джейка Пенлайона для того, чтобы сейчас…
Но этими людьми руководила не похоть, а решимость выполнить порученное им дело. Меня связали по рукам и ногам припасенными заранее веревками. Я превратилась в беспомощный сверток.
Затем меня вынесли из комнаты, снесли вниз по винтовой лестнице и во двор.
Там я увидела лежащую на земле фигуру. Кругом была кровь. Я хотела закричать, но не могла издать ни звука, оцепенев от ужаса.
Когда меня проносили мимо лежащего в крови тела, я увидела, что это был Эдуард.
«Хани!»— хотела я позвать, — Хани, где ты?»
Во дворе стояла карета Эдуарда. Ричард Рэккел держал лошадей — тройку лучших, самых быстрых лошадей Эдуарда.
« Ричард Рэккел! Предатель?»— хотела я крикнуть, но ничего не могла поделать.
Меня поместили в карету. Там лежали еще две фигуры. Мое сердце дрогнуло от чувства облегчения, но и ужаса, ибо это были Хани и Дженнет. Они глядели на меня, а я на них. Мы могли общаться только взглядами. Они были в такой же растерянности, как и я. Меня мучил вопрос, знает ли Хани, что Эдуард лежит на дворе в луже собственной крови.
