Старая дама действительно радовалась, хотя и вынуждена была проводить половину дня в своей кровати. Шарль был бы доволен этой свадьбой или, по крайней мере, удовлетворен. За несколько дней до церемонии пришла еще одна хорошая новость: Готье сообщил ей, что Шанталь ждет ребенка. Эта перспектива растрогала Клару до слез. Она никогда еще так не плакала, из чего сделала вывод, что действительно стала слишком стара, чтобы заниматься семейными вопросами. Дважды она улучила момент, чтобы поговорить с Винсеном начистоту. Она знала, что он только что сообщил о своем разводе, что он от этого еще страдал, но у нее не было времени сочувствовать ему. Единственное, чего она хотела от него добиться, было обещание, обязательство продолжать творение, за которое она боролась всю свою жизнь: клан Морванов. «Охраняй их вопреки им, будь центром их объединяющим, не исключай никогда никого и всегда говори себе, что ничто не может заменить семью», — повторяла она ему на все лады. Он улыбался, но это были слова, которые он понимал, она была в этом убеждена.
В главной гостиной, где толпились гости, Клара удобно устроилась на своем диванчике. В восемьдесят девять лет, ей больше не надо было вставать ни для кого, и она ждала, что к ней подойдут и поприветствуют ее там, где она была. Уголком глаза она наблюдала за Мари, которая взяла на себя обязанности хозяйки дома, особенно элегантная в своем платье без бретелек из шелка цвета слоновой кости, от Ив Сен‑Лоран. Послеобеденное время, проведенное в домах мод вместе с Кларой, которая любила одевать единственную внучку, принесло свои плоды. Мари стала женщиной со вкусом, так же как и женщиной с головой, и Клара радовалась, видя так много важных людей, склоняющихся перед ней. Семнадцать лет назад, когда она сообщила, что ждет ребенка, когда она спровоцировала этот скандал между матерью и дочерью, который привел в такое отчаяние бедную Мадлен, кто мог бы подумать, что она добьется такого результата? Сегодня ни эти судьи, ни эти влиятельные медики, ни эти политики, которые манерно целовали ей руку, не знали, с каким неуважением она относилась к мужчинам. Веселый спектакль для бабушки, которая могла себя поздравить с тем, что проявила либерализм.
— Немного шампанского, Клара?
Даниэль нагнулся к ней, улыбающийся, потрясающий. Она протянула руку и взяла бокал, который он ей предложил. Врач не советовал ей употреблять алкоголь, но она плевала на это, считая невозможным не выпить с героем вечера.
— Ты великолепен, мой дорогой! Фрак тебе очень идет… Я пью за твое счастье!
— И тебе того же, ты пьешь до дна?
Она слегка подмигнула и осушила бокал одним глотком, что заставило ее закашляться.
— Ты хочешь что‑нибудь съесть? — забеспокоился он. — Стол божествен…
— Тогда набери мне всякого разного, у меня кружится голова…
— Самая светлая голова из всех присутствующих, — ответил он тоном, не допускающим возражений.
Он попытался пробиться сквозь толпу, но был задержан десять раз людьми, которые хотели его поздравить или просто с ним поговорить. Через четверть часа он увидел Алена и поручил ему накормить бабушку. Прием шел полным ходом, приглашенные все прибывали, и София задерживалась в прихожей, встречая их, довольная, несмотря на тяжесть чесучового платья, шлейф которого она красиво распустила вокруг себя. Он посмотрел на нее несколько секунд, онемев от счастья, так что она его не заметила.
Около одного из роскошных буфетов Ален сделал знак метрдотелю и попросил его составить тарелку с канапе из спаржи, семги и орехов Сен‑Жак. Потом он подошел к Кларе и сел подле нее.
— У тебя все еще хорошая память, мой милый, — бросила она ему, — ты вспомнил мои вкусы!
— Если есть кто‑то, кого нельзя забыть, так это ты, — ответил он улыбаясь.
— Эта семга с укропом в каком масле замаринована? В нашем, я надеюсь!
Ее реакция не оставила Алена равнодушным. То, что она могла сказать «наше» было бесценным подарком для него. Оливковое масло «А.Морван» было для нее не чем‑то постыдным, а гордостью, в то время как Шарль жутко разозлился, когда обнаружил свою фамилию на этикетке пищевого продукта. Он взволнованно наклонился к бабушке, чтобы поцеловать в щеку.
— Твои духи, это правда, твое, никогда не меняй их, — с нежностью произнес он.
— В моем возрасте никакого риска! Я использую мои запасы пузырьков, больше нет необходимости покупать…
— Бабушка!
— Это очень мило с твоей стороны принимать возмущенный вид, мой дорогой, но кого ты хочешь обмануть?
Она потрепала его по руке и вздохнула.
— В конце концов, я не голодна. Съешь их… Разве здесь не жутко жарко?
Встревоженный, он внимательно на нее посмотрел. Она была немного покрасневшая и, казалось, тяжело дышала.
— Не хочешь пойти на минутку отдохнуть? — предложил он.
— Я думаю, на первом этаже нет, ни одного спокойного места, а моя комната, кажется, так далеко…
— Если нужно, я тебя отнесу!
— О да, ты‑то можешь, но нет, я…
Она прервалась, вдруг стесненная в дыхании. Фигуры приглашенных путались перед ней, шум разговоров казался приглушенным.
— Ален, — прошептала она через мгновение, — я не очень хорошо себя чувствую.
Она никогда не произносила этой фразы, в любом случае не перед ним. Клара была всегда в форме и находила смешным жаловаться. Он разом поднялся, пробежал глазами присутствующих, пытаясь найти Готье. Ален его заметил в другом конце гостиной, беседующего со своим тестем, профессором Мазойером. Он стоял очень далеко от них. Мари же, напротив, была в нескольких шагах, она скоро к нему подошла.
— Сходи за Готье, Клара нехорошо себя чувствует!
Растерявшись, она бросила взгляд на диванчик, бабушка выглядела обессиленной, и поспешила за Готье. Ален обернулся к Кларе и опустился на колени перед ней.
— Подкрепление идет, — сказал он, выдавив улыбку.
— Что происходит? — спросил Винсен, которого предупредила на ходу Мари.
— Небольшой приступ усталости, — ответила Клара еле слышно.
Она вытащила камею, чтобы открыть воротник своей рубашки, и брошь упала ей на юбку, а она даже не стала ее искать. Ее щеки покрылись красными пятнами, вены выступили на ее морщинистых руках.
— Ну, бабушка, устала от вечеринки? — бросил Готье, подходя к ним.
Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ситуация была критической. Он сжал запястье Клары пальцами и нашел пульс очень плохим. Тарелка, которая стояла подле нее, была не тронута. Он на секунду повернулся к Алену и Винсену, которые ожидали его.
— Давайте перенесем ее в комнату, мне надо ее осмотреть…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
