не могу, надо остановиться, мышцы дрожат киселем, ноги трясутся, того и гляди подломятся, – пришло то самое второе дыхание. Баланс. Насыщение кислородом каждой клеточки тела. И ощущение, что теперь я могу бежать бесконечно. И чувство радости. Ни от чего. Просто радость. От бега. От себя самого, от охрененно вкусного воздуха, вливающегося в пасть… Тьфу, прóпасть! В рот.
Ну, как-то так. Момент я поймал. Только для того, чтобы «перекинуться», мне не хватило свихнутых, закрученных спиралью мозгов Волчицы. Безумия не хватило.
Надо ее писания спецам отдать, пусть составят психологический портрет.
* * *
Зашел Костика проведать. После ночной свистопляски в лесу под дождем он расхворался, расклеился. Сидел дома на больничном весь в соплях. Хрипел и температурил.
Еще бы. Это я у теплого костерка грелся, а когда собрал посуду из-под господ-оборотней, вообще ушел в палатку и проспал пару часов в чьем-то спальнике. Не возбранялось. А герои меча и магии носились во мраке часов до пяти утра. Наконец, Мене-как-его-там пал, эльфы были перебиты, воевать стало не с кем. Победители и побежденные, живые и мертвые, погревшись у огня, стали разбредаться по своим машинам. Война закончилась, всем спасибо, все свободны.
На этот раз принес не пиво. Более согревающее – водку. И апельсины. Классика жанра. На правах «родной матери» пошурудил у него на кухне, картошки нажарил, к ней еще яичницу соорудил, салатик огурчики-помидорчики. Ешь, друг, поправляйся. Во всех отношениях. Накрыл поляну на журнальном столике у одра больного. Разлил по первому стопарику.
– Федорыч, – просипел Костик, – че там мои храбрые воины? Неподсудны?
Я замотал головой:
– Не. Все чистые – и волки твои, и медведина этот. Не совпали с Ганнибалом. Так что будь спок, не беспокойсь. Знаешь, Семенов, мне одна мысль покоя не дает. И мысль-то левая, к делу вроде не относится. Феоктистова все время повторяет, что это женщина. Сайт мне показала, где Волчица ошивается. Я нашим умникам отдал, пусть поковыряются, может, адрес ее вычислят.
Я закусил водку долькой апельсина. Своеобразное сочетание. Ананасы в шампанском развитóго постсоветского периода.
– Да ерунда. – Костя махнул вилкой, кусочек яичницы шлепнулся ему на одеяло. – В интернете полно перевертышей. Брутальный мачо может оказаться прыщавым подростком, а то и толстой пенсионеркой. Сисястая красавица на «Мазератти» – очкастой училкой из Урюпинска. А игриво-развратная Лолита с голыми фотками – дедом Моченкиным, язвенником и склочником. Все кем-то притворяются. Это же маски. Сублимация.
– Да это понятно. Что я, по-твоему, глупее паровоза, только вчера в интернет вышел? Но вот тексты ее… Понимаешь, я начитался и теперь даже думать стал об убийце в женском роде – «она», «ее». Вот знаю, что мужик, а думаю: «Она». Не могу толком объяснить. Хочешь, открою, сам почитаешь?
Костик замотал головой. Так сильно, что аж зашелся сухим лающим кашлем. И натуженно прохрипел:
– Не-а, не хочу. Сам лови свою Волчицу с раздвоением личности. Мне чужой славы не надо.
Откашлялся. В изнеможении рухнул головой на подушку. Я протянул ему очередной стопарик и кусочек засметаненного огурца на вилке. Чокнулись. За здоровье. Выпили. Закусили.
– А вообще, знаешь, Федорыч, – сквозь недожеванный огурец сказал мой друг, – я тут читал недавно про одну фишку. Есть мужики с лишними женскими хромосомами. И вот тут всякие варианты возможны – гермафродиты, всякое такое.
Я кивнул. Знаю, мол.
– Во! – Костя потряс пустой вилкой, как жезлом. – Есть еще синдром этого, как его… Кляйн… кого-то, черт, забыл. Ладно. Щас найду. Ящик дай.
Я взял с табуретки ноут, сунул Семенову в руки. Он стал рыться в инете.
– Щас, погоди, найду. Так вот, там суть в чем. С этим синдромом получается мужик как мужик, все у него на месте и снаружи, и внутри. Но на самом деле он женщина. По хромосомам. И он может всю жизнь так прожить и даже не узнать. Не каждый же свои хромосомы на анализ тащит. Он даже с бабами может спать, то есть все у него работает. Только он может не хотеть этого, влечение отсутствует. Зато присутствует бесплодие. А так с виду и не догадаешься… Ага, вот, нашел. На вот.
Он ткнул пальцем в экран. «Скрытый гермафродитизм. Синдром Клайнфельтера – одна из самых распространенных патологий мужского пола. Встречается у каждого 500-го мужчины. Под влиянием женской хромосомы у мужчины не вырабатывается сперма. Чаще болезнь проявляется в бесплодии. Других выраженных симптомов нет». И т. д., и т. п.
– То есть ты, Семенов, хочешь сказать, что он скрытый гермафродит? И Ганнибал, и Волчица в одном флаконе? Мужик, который считает, что он баба.
– Ага, мужик, который считает, что он баба, которая считает, что она оборотень. Башка набекрень, как шапку ни надень. В общем, лихо закручен сюжет. Поймаешь их всех – от начальства тебе именная благодарность и горсть урюка в придачу.
Я задумался. Население города – ну, тысяч двести двадцать, грубо говоря, половина – мужики. Сто десять тысяч мужиков, из них двести двадцать эти самые, не вполне которые, скрытые, с синдромом… как его… Клайнфельтера, чтоб ему пусто было. Двести двадцать – ого! А может, кто-нибудь из них таскал свои хромосомы на анализ, значит, можно установить кто. Может, и Ганнибал проверялся. Проверился, понял, что он ни два ни полтора, и начал мстить полноценным бабам. Хотя ни школьницу, ни пенсионерку к полноценным бабам не отнесешь, схема не выстраивается. Но это второй вопрос. Для начала надо запросить материальчик из коммерческих лабораторий, нарыть особей с синдромом.
Я даже несколько воодушевился. Крылышки расправил.
И тут же меня другой мыслью шарахнуло. Прямо как в старых мультиках, мысль эта наковальней мне на голову рухнула – аж по земле размазало. Мы со Светкой десять лет прожили – детей не нажили. А что, если я тоже такой? Если глубоко во мне, в крови, в генах, прячется своя Волчица? До поры до времени сидит тихо. До поры до времени. Сигнала ждет. А если дождется?
Елена
А там она
Скоро полнолуние. Волчица снова выйдет на охоту. Не сможет остановиться. Я уверена. Если раньше она убивала из спортивного интереса, или по наитию, или черт ее знает почему, то сейчас все по-другому. У нее есть цель. У нее есть враги. Она знает, что по ее следу идут охотники. На кого она бросится? На меня? На Полякова? Кто из нас будет первым? Надо позвонить ему. Если она ходит за мной, то и за ним тоже. Наверняка.
Пытаюсь влезть в ее шкуру, в ее мозги
