— Ее там нет, — сказал высокий полицейский.
— Похоже, что уехала, не расплатившись, — заметил парень из приемной. — В номере нет ни одежды, ни вещей.
Высокий бросил свирепый взгляд на мальчишку, тот покраснел.
— Она была у меня, — призналась я, — я пригласила ее выпить. Однако сейчас ее здесь нет.
Я понимала, что юноша-регистратор видел меня разговаривающей с Лолой; возможно, он даже слышал, как я приглашала ее к себе, и отказываться от знакомства с ней было глупо. Однако Лола не сказала мне, что больше не живет в этом отеле.
— Вы не возражаете, если мы заглянем к вам? — спросил высокий. Я открыла дверь и преградила им путь, однако они протиснулись мимо меня.
— Вы не допили вино, — заметил высокий, посмотрев на стол. Среди остатков трапезы возвышались два наполовину полных бокала.
— Не допили, — согласилась я. — Мы решили, что с нас хватит.
— А вино хорошее, — заметил он, взяв в руки бутылку и рассмотрев ярлык. — На вашем месте я бы не стал его выливать. А она не сказала, куда направилась? Синьора Леонард, то есть?
— Нет, — ответила я. — Увы, нет. Я думала, что она вернулась в свой номер. Я не знала, что она выписалась из отеля, она ничего не сказала мне об этом. Мы и познакомились-то только этим утром.
Короткий полисмен заглянул в шкаф, потом подошел к двери ванной и распахнул ее. Заглянув внутрь, он не стал входить туда.
— Простите за беспокойство, — сказал он наконец и все трое вышли из номера. Я уже рассчитывала услышать, как кто-нибудь из них попросит меня сообщить им, если я увижу ее, но они не стала этого делать. Закрыв дверь, я подождала, пока шаги их не удалятся, а потом приоткрыла щелочку, чтобы убедиться в том, что полиция ушла, и надежно заперев дверь, ринулась в ванную.
— Все в порядке, Лола, — произнесла я негромко. — Они ушли.
Ответом мне было молчание. Я отодвинула занавеску душа. Лолы там не было. Я заглянула за дверь. И только по прошествии, наверно, минуты сумела понять, что окно не заперто, но прикрыто. Отворив его, я поглядела на пожарную лестницу. Лола не обнаружилась и там. В переулке внизу никого не было, оттуда доносилась лишь мерная дробь дождя и звуки движения автомобилей по расположенной слева улице.
— Если дело только в деньгах, — сказала я самым тихим голосом. — Я могу одолжить вам некоторую сумму, чтобы вы могли заплатить по гостиничному счету.
Ответа не было. Оставалось только предположить, что Лола бежала. Еще минута потребовалась мне, чтобы сообразить, что с ней исчезла и гидрия с химерой.
* * *
В какое-то мгновение нашей разогретой вином взаимной откровенности, Лола сообщила мне, что Кортона была ареной крупной битвы между двумя непримиримыми врагами, легионами Рима и войсками карфагенского полководца Ганнибала, который, стремясь отомстить за ранее понесенное его семейством поражение, совершил невозможное и напал на Рим с севера, перейдя Альпы в середине зимы.
Умный стратег, Ганнибал, устроил для римского войска засаду под Фламинием — ранним утром, когда, как часто бывает, густой туман укрывал подножие холма, на котором стояла Кортона. Затерявшиеся в тумане римляне запаниковали, часть их изрубили воины Ганнибала и населявшие Кортону этруски, ради такой оказии спустившиеся со своей горы. Остальные в растерянности бежали, но только для того, чтобы утонуть в расположенном неподалеку Тразименском озере.
Теперь я в точности знаю, что именно ощущали римляне. Я оставила отель в угольной тьме и выползла на дорогу между Ареццо и Кортоной. В то утро дорогу также укрывал густой туман, и время от времени из него выглядывали фары встречных автомобилей, всякий раз пугая меня. Я прозевала поворот к городу, и мне пришлось совершать обратный разворот, мероприятие, не совсем безопасное даже в самую лучшую погоду, а в подобной обстановке просто самоубийственное: я едва сумела уклониться от столкновения с красной спортивной машиной, следовавшей в обратном направлении.
Когда машина моя направилась по холму вверх к городу, туман рассеялся лишь отчасти. Знак, указывающий на Танелла ди Питагора, я опять едва не проскочила, но успела вовремя заметить его. Осторожная и чуточку испуганная безлюдьем, я все-таки доехала до следующего разворота и только потом оставила автомобиль на обочине.
Я вернулась к знаку, указывающему на археологическую достопримечательность, и по тропке направилась вверх по склону, стараясь двигаться по возможности спокойно и бесшумно. Было темно, еще не рассвело, но небо уже начинало светлеть. Танелла, странной формы арочное каменное сооружение, устроилось на просторном каменном фундаменте сбоку холма — в окружении кипарисов, под охраной забора. Ворота были заперты, возле них располагался звонок для вызова смотрителя, однако никого не было видно.
Я обогнула ограду, чтобы скрыться от глаз тех, кто мог бы подниматься по склону холма. Как и предсказывала Лола, скоро я обнаружила место, где забор отходил от земли, и лицо, наделенное умеренной гибкостью, могло пролезть под ним к гробнице. Я преднамеренно оказалась здесь на несколько минут раньше, чем следовало бы, и отыскала для себя уголок — увы, излишне сырой — откуда можно было незамеченной — как я надеялась — следить за окрестностями, и устроилась ждать. Я постаралась забыть о собственном положении. Всю ночь я провела в мыслях о Лоле, о вазе и о том, что именно скажу Лейку, когда он попросит предъявить ее.
— Где она? — это был один из многочисленных вопросов, на которые у меня не было ответа. Начнем с того, каким именно образом ваза попала в мою комнату? Может быть, ее доставил в отель и поместил в мою комнату персонал? После исчезновения Лолы я спустилась вниз, чтобы навести справки, однако дневного швейцара уже не было, и появиться на работе он должен был только спустя пару дней. Это сделал Антонио? Но зачем? Да и вообще, как мог он попасть в номер? Последним, кто располагал ею, был неприятный мне Пьер Леклерк, не знаю, как его звали на самом деле. Если гидрия была нужна Лейку и Антонио располагал ею, почему он просто не передал вещь своему патрону? Потом, какую именно роль во всех событиях играла Лола? Воспользовалась ли она представившейся возможностью унести гидрию, понимая при своих познаниях в этрусском искусстве, что имеет дело с реальной вещью, невзирая на мою смешную выдумку о студенте-художнике, или же более или менее активно вовлечена в цепь событий?
Настало семь часов, однако никаких признаков появления Лейка я так и не обнаружила, и вскоре легкий ветерок принялся ворошить туман. Вместо того чтобы рассеяться, он сделался еще гуще, так как с рассветом к нему присоединился и туман из долины. Вскоре поле моего зрения ограничилось несколькими футами вокруг меня. Оливковые деревья, которые я четко видела буквально за несколько мгновений до этого, превратились в повисшие надо мной тени. Звуки сделались глухими, стало невозможно понять, с какого направления они исходят.
Меня охватило чувство нереальности происходящего, я словно бы оказалась в потустороннем мире, полном чуждых мне и злобных существ.
Наконец мне показалось, что я слышу шаги, однако уверенности я не испытывала. Потом я услышала голоса, негромкие, нашептывающие, однако не могла поручиться в том, что это не ветер нашептывает в кипарисах и не первые птицы перекликаются в их ветвях.
Минуту другую спустя можно было уже не сомневаться — рядом со мной кто-то находился. Поскользнулась чья-то нога, негромкий кашель нарушил тишину.
— Ее здесь нет, — послышался голос. Кажется, я разобрала именно эти слова.
— Она будет здесь, — ответил ему другой голос.
— Тогда подождем, — отозвался первый. Наступило полнейшее молчание. Я сидела на сырой земле, не зная, подавать ли мне голос или подождать до тех пор, пока рассеется туман и я смогу увидеть, с кем имею дело. И вдруг словно захлопали крылья, и кто-то крикнул. Может быть, птица? Или пораженный ужасом человек? Я не знала этого.
Я просто не могла оставаться на этом месте ни минуты. Я встала, и, не думая о том, сколько шума произвожу, направилась назад к дороге. Я могла видеть лишь на несколько футов перед собой и даже не соображала, спускаюсь ли по склону или поднимаюсь вверх. Я все твердила себе, что благодаря поворотам рано или поздно выйду к дороге. И уже решив, что достигла безопасности, я вдруг снова увидела перед собой Танеллу. Туман клубился вокруг камней, и сооружение, еще несколько минут назад казавшееся мне примечательным архитектурным памятником, вдруг сделалось холодным и грозным. На какую-то секунду мне показалось, что я вижу мужчину в нижней части холма, шедшего спиной ко мне, однако фигура его — если она не пригрезилась мне — немедленно растворилась в тумане.
Танелла вернула мне присутствие духа, и я повернула вверх по склону — подальше от мужчины, которого я то ли заметила, то ли нет. Передо мной лежало нечто похожее на тропу, и я пошла по ней, стараясь вглядываться вперед. Скоро на тропе появился бугорок. Всего через секунду-другую стало ясно, что бугорок этот образован человеческим телом, что тело это принадлежит Пьеру Леклерку и что он мертв и удушен гарротой. Проволока еще оставалась на горле. Не замечая пути, я прошла остававшиеся до дороги несколько ярдов, расцарапанная и испуганная, села в машину и бежала с места событий.
