– Доктор, не двигайтесь! Фердинанд,*[105] я прошу тебя!
Как Дельфина и невестка… они меня ласково удерживают… тем более, я больше не могу… это уже не улица… льющийся поток!.. огненный поток… даже больно смотреть… я отворачиваюсь, закрываю глаза… но даже привратницкая залита ослепительным светом… буфет освещен просто невыносимо ярко!.. и молитвенная скамеечка… тут есть такая скамеечка… подскакивает к потолку!.. эта крошка сейчас вывалится из окна!.. ах, купол! Еще один купол!.. розовый! я думаю о Лютри! его купол!.. его семейка!.. и люстра мадам Туазель… я говорю глупости? вы скажете, что я говорю глупости!.. купол!.. парашют!.. черт!.. где сейчас семейство Лютри?… висят под своим куполом! а у нас тоже есть свой! весь стеклянный и розовый!.. и колышется! динг!.. бинг! потолок бзыннь!.. эта хрупкость просто поразительна в своей крепости!
– Ваша люстра, мадам Туазель!
Чудо так чудо, чертов Жюль! чудесная люстра!
– Держитесь, мадам консьержка!.. я вам помогу!
Я ее подсажу на стол, она схватится за свою люстру… нет! она крепко держится за окно…
– Он хочет пить, доктор! он хочет пить!
Ба-бах!
Как я от них устаю, если бы вы знали! я выгоню эту старую перечницу вон!.. я отправлю ее в этот огненный поток!..
– Его руки вытянулись, мадам!
Так как она влюблена в Жюля, пусть следит и за его руками! они же в два раза длиннее, чем положено!.. его жесты!.. дрожащие пальцы…
– Громоотвод! Падла!
Я бы заорал, но вот горло мое горит огнем… я отступаю от окна… пячусь… позволяю Лили выглянуть… позволяю консьержке… они отпускают меня… я впечатываюсь в стенку… брамм! удар!.. я вам не все взрывы изображаю! Они не прекращаются!.. сначала – глухой удар, затем три или четыре взрывные волны… буря в саду… сад? прямо напротив – пекло!.. по правде сказать, это уже не сад… горящие, как свечи, деревья в воронках!.. удар отбросил меня к стене, распластал… как же мне выбраться… Ба-бах! меня с силой швыряет под стол… и меня тоже! Так от меня останутся одни клочья… нет убийц страшнее, чем эти ненасытные и кровожадные твари! они злятся, задыхаются, но все же, какая мощь, какие кулаки! какие зубы! новенького они просто рвут на куски! только огромный Норманс по-прежнему спокоен!.. «настоящее чудовище»!.. мне кажется, у него три головы! вот что мне уже кажется… и лишь одна шея… так они слиплись… его невестка… жена… только одна шея!.. в семье Лютри их тоже трое… где же они сейчас?… в какую небесную дыру их затянуло? действительно! достигли ли они туманностей, звездных скоплений, зенита!.. вот!.. они в небесах… они не исчезнут, как мы, не сдохнут от ожогов и удушья… а еще от жажды и кровавого поноса!.. потому что этим трусам все едино!.. то, что внизу, – для них коровий навоз! там их двадцать… сто! И кругом запах магния… и горит резина!.. и газометры Колэнкур… я прошу у вас прощения… тысячи куч говна… они бы хотели разъединиться… судорожно дергаются! стол трясется! дергается в такт!..
– Эй! эй! – кричу я им, – дорогие друзья! Жюля не видели?
Какое-то время они тупо пялятся на меня… пусть пошевеливаются! пусть карабкаются… ковыряются, кара Господня! прыгают на мельницу! все на мельницу! моя идея! пусть сотрясается лестница, пусть в нее ударит молния! его гондола, тележка, и колокольчик! маленький колокольчик! Пусть им трясет смеха ради! Фанфан-музыкант!..*[106] посмотрим, поймает ли он свою дирижерскую палочку! свой рожок! пусть все летит в пекло! пусть цепляется за эти бесомолеты! а если он прется в небо просто так? без всякой определенной цели?…
– Держитесь, друзья, держитесь, ничтожества!
Я их подгоняю, приподнимаюсь сам… пример! пример!
– Вперед! Вперед! Монжуа!*[107]
Надо быть историком!
Ах, бабах! Тарарах! ваф! одинокий лай! под крышей! никаких собак! одна пушчонка!.. от поворота на Дэрёр!.. примерно… эхо! как будто они прицельно бомбят наше здание… вот они принимаются за проспект… без малейшего стеснения! снизу тут же ответный огонь! их много в воздухе… mpppp! mpppp! mpppp! mpppp! плямс! десять! двенадцать! изрыгающих огонь!
– Mo!.. мо!.. мое!.. ки!.. ки!..
Крик!.. крики!.. из-под стола!.. за! за! заикания!.. мое! мое! москиты!
Я уже углядел какие-то пиротехнические штучки Жюля! и как они не влепят этому обрубку!.. тысячи дырок!.. ну? ну? И его сортир! И его мостик! ах, но только бог артиллерии заставляет их еще больше скукоживаться! там, под столом! в одну кучу, под столом! в навозную кучу! Только я сохраняю пристойный вид – на штурм, в атаку! Уаф! Вуаф! как их корчит! Подумайте, весь проспект! трясет! я карабкаюсь, задрав ноги! кончено! я карабкаюсь к лестнице! я выбираю дыру!.. я больше не хочу на Небо!.. только осторожно: карабкаться?… карабкаться, скоро сказано, да долго делать… лужа!.. паркет: лужа!.. лужа, целое озеро… и говно, которое подрагивает!
– Это вы, мадам! свинья! однако!.. или это вы, мсье!
Они обвиняют друг друга… в том, что все засрали!..
– Сдерживайтесь, мадам! сдерживайтесь!
Бруммм!
Я бы подхватил дамочку, проходи она мимо… и с удовольствием скинул бы ее в яму… я растягиваюсь между телами… рука… две руки!.. я щупаю… Пирам принюхивается… эта псина знает! знает! он прав!.. это здесь!.. это она!.. бедро!.. это она!.. Туанон!.. задница… я щупаю… я погружаюсь снова… она влипла между тремя телами… две… три головы… нога… шесть грудей… все это влажное… кровь и моча… я не ошибаюсь: кровь!
– Это ты, Туанон? Это ты, засранка?… а?
Я кричу, я не уверен… я ее пихаю… Пирам принюхивается еще… Ба-бах!
Мне поможет торговец!..
– Норманс!.. Норманс!..
Ему нужно было всего лишь немного приподняться… блямс!.. стол перевернулся бы!.. стол – это их щит!
– Андрэ, не двигайся!
Они не дают ему встать, его жена и невестка!..
– Писай, дорогой! писай!
И они заставили его ссать вот так, сидя… «псс! псс! псс!»… я сообщаю вам детали… зрелище, конечно, неординарное, материнский инстинкт, чтобы пописал во сне и под собственный храп… он обссыкает каждую дощечку паркета… а они ему: «Псс! псс! псс!»
– Андрэ, не двигайся!
Пулеметная очередь! еще!.. атака! ураган! все это его не способно пробудить… его ничего не может разбудить… пусть пописает… здание накреняется… дрожит, шатается… а дому напротив еще хуже!.. балкон содрогается, телепается… снаряд отрывает его! я видел! ригодон! какая встряска, какое подпрыгивание, вы только подумайте! Норманс дрожит, дрожит сильно! снова упал! и не проснулся! и не перестал храпеть!
– Пипи! Пипи! Андрэ, не двигайся!
Он мочится, и очень даже обильно… целая лужа! тем хуже, придется шлепать по моче!.. мне нужно пройти! Ба-бах!.. я оказываюсь под мадам Туазель! в проеме окна… под ее юбкой…
– Хихи!.. ха! ха! Доктор!.. он хочет пить!..
Я бы ее! я бы ей врезал… только о Жюле и думает!
– Я пойду и найду его вам!
Нет, я не пойду!.. я осторожненько лезу к дыре… никаких нежностей!.. я спрячусь под лифтом, я буду спасен!..
– Они все погибнут, мадам консьержка! грязная шлюха! если он так вам дорог, то прыгайте сами, ищите его! мы вместе, Лили! спасется тот, кто прыгнет! сбежит! хватит прострации!
Слишком долго колебались!
– К «Аббатиссам», Лили! к «Аббатиссам»!
– Но как же! Пирама в метро?
И правда! собакам в метро нельзя!
– И ты оставишь Бебера?
Где моя совесть?… нужно было, чтобы она об этом напомнила! нет каникул для совести!.. я мог бы огрызнуться!.. «Плевать на собаку! Плевать на кота! Плевать на Туанон! И на отца ее!..» я был еще вреднее, еще отвратительнее, чем этот тип наверху в своей тележке, абсолютно глух к голосу совести, еще хуже, чем сидящие под столом, которые собой иллюстрируют истину, что «каждый сам за себя в этом мире»… сжатые, сплетенные, ноги, головы, задницы… я был несвободен от совести! я не вправе оправдываться! Сознание вины пронизывает меня до мозга костей…
Уже давно надо было решиться и прикончить Жюля, я бы почувствовал себя освеженным, поздоровевшим от вновь открывшихся горизонтов, от ставших доступными взору ужасных подземелий!.. но поезд ушел, рельсы разобраны! остается только мучиться угрызениями и обвинять окружающих!..
– Эй, банда пошляков! – кричу я им под стол, – это из-за вас Жюль плюет в небо! а ты, Норманс! жирдяй! Кусок свиного рулета! пойди на Центральный рынок, там продай собственное сало! паштет из свинины! бумага! бумага! жареные рябчики! яйца копченые! тебе достанется разве что на один зубок! счет, мне, папашка! я достану тебя! я больше никогда не возьмусь за перо! прощайте, мигрени! сраные издатели!.. Трахтарарах! выигрывает Судьба!
Вы слышите их над Ля Шапель? как воет циклон! сотрясает землю! разрушает железнодорожные пути!.. небо перевернулось!.. эти цимбалы! «Часовня»! ливень разбитых стекол… как будто вселенная, этот гигантский стеклянный купол… на мельчайшие кусочки! там… вррр!вр!дзынь!браммм!.. я хочу, чтобы еще до моего бегства они узнали… но куда мне бежать? не к «Аббатиссам» же?… куда?…
