Тук-тук-тук! Страдать придется мне.
11. Любовь и т. д
ОЛИВЕР: Все это время я звоню ей каждый день и говорю, что я ее люблю. Она перестала бросать трубку.
СТЮАРТ: Вы уж потерпите и послушайте меня, хорошо? У меня не такой быстрый ум, как у моего друга Оливеpa. Я должен сначала разобраться, постепенно, шаг за шагом. Но в конце концов я докапываюсь до ответа.
Понимаете, на днях я возвратился домой раньше обычного. И когда завернул на нашу улицу — нашу улицу, — вдруг издалека вижу, мне навстречу идет Оливер. Я машинально помахал ему, но он шел, опустив голову, торопился и меня не видел. Где-то шагов за сто от меня он вытаскивает из кармана ключ и заходит в дом. Дом напротив, там еще перед окнами растет араукария. В нем старушка одна живет. Пока я поравнялся с этим домом, под номером 55, дверь уже захлопнулась. Я двинулся дальше, домой, вошел, прокричал, как всегда, бодро: «Ау! Я вернулся!» И стал соображать.
Следующий день была суббота. Я знаю, что Оливер по субботам дает уроки у себя на квартире. Я надел спортивную куртку, отыскал блокнот и фломастер и пошел через улицу в дом № 55. Вроде как я представитель местного совета, понимаете? Записываю последние данные в связи с новым коммунальным сбором или подушным налогом и проверяю всех проживающих по каждому адресу. Старушка представилась как миссис Дайер, домовладелица.
— И тут еще проживает… — я зачитал из листка в блокноте: — Найджел Оливер Рассел?
— Я не знала, что он Найджел. Мне он сказал, что его зовут Оливер.
— А также Роза?.. — Я промямлил нечто вроде иностранной фамилии, стараясь, чтобы звучало на испанский манер.
— Нет, таких здесь нет.
— Ах, простите, перепутал строчки. Стало быть, здесь проживаете только вы и мистер Рассел?
Она подтвердила. И я по садовой дорожке направился к выходу.
— Не обращайте внимания на калитку! — крикнула миссис Дайер мне вдогонку. — Через нее меня еще вынесут.
Так. Это для начала. Значит, вчера Оливер со своим ключом шел не к Розе.
Теперь надо исключить другую возможность. В воскресенье утром Джилиан поднялась наверх работать, так как обещала музею отдать сценку на замерзшей Темзе к исходу будущей недели. (Вы, кстати, видели эту картинку? Красивая. По-моему, такими и должны быть настоящие картины.) У нас наверху телефонной розетки нет, мы сознательно не поставили там аппарата, чтобы не мешал ей работать. А внизу, двумя этажами ниже, я набрал номер Оливера. У него как раз шел урок устной речи, как он это называет, то есть к нему приходит на чашку кофе несчастная ученица, он болтает с ней про Кубок мира или еще про что-нибудь — и позвольте десяточку. Нет, конечно, какой там Кубок мира, надо знать Оливера. Не иначе как он задает им переводить иллюстрированное руководство по технике любви.
Но я сразу перешел к делу — мы, мол, совсем оскандалились по части гостеприимства, пусть он в следующий раз, когда заедет в наши края повидать Розу, возьмет ее с собой и привезет к нам поужинать.
— Pas devant, — произнес он в ответ. — C’est un canard mort, tu comprends?[39] — Ну, может, я неточно передаю, но что-то возмутительное в этом смысле. Я исполнил старый номер «Необразованный Стюарт», и ему пришлось еще перевести: «Мы теперь видимся не так часто».
— О, очень жаль. Опять залег в зимнюю спячку? Ну что ж. Тогда один подваливай, когда сможешь.
— С удовольствием.
Я простился. Вы обратили внимание, что такие люди, как Оливер, всегда говорят: «Мы теперь видимся не так часто»? А ведь это глубоко нечестно, так говорить. Как будто люди культурно договорились между собой, когда на самом деле смысл совсем другой: я ее бросил, или — она от меня ушла, или — она мне так и так уже надоела, или — ей больше нравится в постели с другим.
Итак, второй этап завершен. Третий последовал за ужином, когда мы обсуждали дела нашего общего друга Оливера, скорее я расспрашивал, ведь она с ним вроде бы видится довольно часто. А под конец разговора я спросил: «А как они с Розой? Не помирились? Я думаю, может, пригласить их как-нибудь к нам в гости?»
Она сначала не ответила. Потом сказала:
— Он о ней ничего не говорит.
Я промолчал — нет так нет. Вместо этого похвалил бататы, Джилиан их раньше никогда не готовила.
— Я не знала, понравятся ли они тебе, — сказала она. — Рада, что пришлись по вкусу.
После ужина перешли пить кофе в гостиную, и я закурил французскую сигарету. Я редко курю, и Джилиан посмотрела на меня вопросительно.
— Что им зря пропадать, — объяснил я. — Оливер-то бросил курить.
— Смотри только не пристрастись.
— А ты знаешь, статистически доказано, что курильщики меньше подвержены болезни Альцгеймера, чем те, кто не курит? — Я с удовольствием повторил эти сомнительные сведения, которые где-то вычитал.
— Наверно, потому, что курильщики умирают, не дожив до Альцгеймера, — сказала Джил.
Я рассмеялся. Тут она взяла надо мной верх.
Мы часто ложимся вместе в ночь на воскресенье. Но сегодня я по некоторой причине был не расположен. Причина ясная: я должен был все обдумать.
Итак. Оливер был однажды ранним утром застигнут в Стоук-Ньюингтоне за покупкой цветов для Розы, с которой накануне ночью потерпел в постели фиаско. Оливер, в очень подавленном состоянии, получает приглашение заходить к Джилиан в любой день, когда бывает в наших краях у Розы. Он и заходит достаточно часто. Так-то оно так. Да только он у Розы не бывает. У нас вообще нет данных в пользу того, что она тут где-то живет. Зато есть данные, что здесь живет Оливер. Он снимает комнату в доме номер 55 у миссис Дайер и ходит в гости к жене Стюарта в дневные часы, когда Стюарт отсутствует, зарабатывая деньги, чтобы выплачивать за дом.
ГДЕ ОНИ ЭТИМ ЗАНИМАЮТСЯ? У НЕГО ИЛИ ЗДЕСЬ? МОЖЕТ БЫТЬ, ДАЖЕ НА ЭТОЙ САМОЙ КРОВАТИ?
ДЖИЛИАН: По правде сказать, иногда я кладу трубку и все равно продолжаю слышать голос Оливера, говорящий, что он меня любит… Нет, остального я, кажется, не смогу вам сказать.
СТЮАРТ: Спрашивать я не буду. Ведь это может быть неправда. Если это неправда, разве можно задавать такой вопрос? А если правда?
Я не думал, что в нашей сексуальной жизни что-то не так. Совсем не думал. То есть совсем не думаю.
Послушайте, это же глупо. Ведь Оливер сам сказал, что у него проблемы с сексом. Почему же я должен считать — почему должен подозревать, — что у него роман с моей женой? Разве только он нарочно сказал, что у него проблемы с сексом, чтобы я ничего не заподозрил? И это сработало, верно? Какую это пьесу мы с Джилиан смотрели, где один тип прикидывается импотентом, и все верят, и мужья не препятствуют, чтобы он посещал их жен? Нет, это же смешно. Оливер не такой. Он не расчетливый. Хотя… Как же завести роман с женой лучшего друга, если ты не расчетлив?
Надо спросить у нее.
Нет, не надо спрашивать у нее. Не трогай лиха. Надо подождать.
Как давно это у них?
Прекрати.
Мы всего-то женаты несколько месяцев.
Перестань.
И я дал ему изрядную сумму денег.
Перестань немедленно.
ОЛИВЕР: Ее гребешок. С этими трогательными повреждениями.
Она когда садится за работу, сначала всегда убирает волосы назад. На табуретке рядом с приемником у нее лежит гребеночка. Она ее берет и зачесывает волосы за уши, сначала с левой стороны, потом с правой, всегда в таком порядке, а потом закалывает за ушами черепаховыми заколками.
Иногда во время работы одна-две пряди выбиваются, и она, не отвлекаясь от картины, протягивает руку за гребешком, отстегивает заколку, опять зачесывает волосы назад и закалывает, а гребешок кладет обратно на табуретку — все, не отрывая глаз от холста.
У гребешка некоторые зубцы выломаны. Нет, будем точны: выломаны пятнадцать зубцов. Я сосчитал.
Ее гребешок с такими трогательными повреждениями.
СТЮАРТ: У Оливера за последние годы перевелось немало девчонок, но, если хотите знать мое мнение, он ни разу не влюблялся. Говорить-то он, конечно, говорил, что влюбился, множество раз. Обожал сравнивать себя с разными оперными героями и вел себя как положено влюбленному: без конца вздыхал, поверял свои сердечные тайны знакомым, напивался, если не везло. Но я лично никогда не видел, чтобы он вправду был в кого-нибудь влюблен.
Я ему не говорил, но он напоминает людей, которые сразу кричат, что больны вирусным гриппом, когда у них простая простуда. «Я три дня провалялся в жутком гриппу». Да не было у тебя никакого гриппа, просто из носу текло, голова побаливала и уши заложило, но это никакой не грипп, а всего лишь простуда. И в прошлый раз тоже. И в позапрошлый. Обыкновенная простуда.
Я надеюсь, что у Оливера не грипп.
Тихо. Замолчи.
ОЛИВЕР: «Пунктуальность — достоинство скучающих». Кто это сказал? Кто-то сказал. Один из моих героев. Я шепчу это про себя каждый вечер с понедельника по пятницу между 6.32 и 6.38, выглядывая сквозь чешуйчатые ветки араукарии, когда возвращается домой стеатопигий Стю. «Пунктуальность — достоинство скучающих».
