— В лифте видели. Пани с собачкой ехала на одиннадцатый этаж с двумя типами, которые очень не понравились пёсику. Они вышли на седьмом этаже. Кассир жил на шестом. Пёсик все время рычал и лаял, хотя по натуре собака очень спокойная. И это заставило соседку задуматься, правда уже постфактум, к сожалению. Время совпадает.
— Ну, все как будто и правильно, один из этой компании лежит в больнице, двое гадов осталось. Действительно, что ли, неизвестно, где гнездится эта русская мафия?
— Очень по-разному, начиная от отеля «Виктория» и кончая помойками.
— У этих есть деньги, стало быть, жить они должны в элегантном стиле. Хотя черт их, сволочей, знает, может, им как раз больше всего нравятся самые что ни на есть помойки. Мне думается, надо сопоставить имеющиеся описания этих типов с теми, которые может дать тот знакомый Мети. Может быть, удастся уговорить его, чтобы он на них пальцем где-нибудь показал. Погоди, ведь я тебе этого, кажется, ещё не рассказывала?
— Кажется, нет, потому что я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
— Тогда я тебе сейчас расскажу… Грабёж, описанный вчера Метей, окончательно прояснил вопрос. В моих выводах был смысл. Мафия действовала беспринципно и нагло, рассчитывая, вероятно, на то, что в случае, если их раскроют, они просто пересекут границу и избегнут тюрьмы. Если оставить этих типов в покое, может начаться массовое истребление людей.
— А можно там как-нибудь создать видимость крупного выигрыша? — спросил Януш, глубоко задумавшись.
Я легко отгадала, в чем дело.
— Надо понимать, ты намереваешься выставить ментов в качестве приманки для этой мафии? Действительно, по заказу трудно выиграть, разве что ставить на всех лошадей подряд во всех возможных комбинациях. Но во-первых, это дорого, а во-вторых — по закону подлости первыми придут фавориты и выигрыш окажется смехотворно низким. Думаю, что создать видимость можно, и даже могу тебе сказать, как именно. Надо взять любой выигравший билет…
— Зачем?
— Да чтобы пропустить его через компьютер. Чтобы стоящие рядом видели, что это настоящая выплата выигрыша, а не липа какая-нибудь. Посвящённая во все кассирша положит где-нибудь под рукой или сунет в конверт крупную сумму, приготовленную заранее.
— А выигрышный билет откуда взять?
— Не смеши меня. В скачке, где участвует пять лошадей, поставить на каждую лошадь по разу. Одна лошадь обязательно должна выиграть, вот тебе и выигрышный билет, и пища для машины. Билет подать в кассу только тогда, когда будет какой-нибудь большой выигрыш, например, квинта. Даже если сумма не такая большая, можно надуться от важности и вопить:
«Я десять раз поставил!» И готова приманка.
— С дирекцией договориться, с администрацией…
— Упаси Боже! Ни в коем случае никакого общения с руководством! Разве что с директором, у него голова неплохо работает. Он будет молчать. Но тут, понимаешь, появляются существенные организационные сложности, поскольку директор ни сам в кассу не может пойти, ни кассиршу к себе в кабинет вызвать, потому что это будет выглядеть довольно подозрительно. Хорошо бы это все сделать тишком, после скачек, и частным образом. Сперва уболтать кассиршу, потом сказать директору, а можно и наоборот, все равно в каком порядке, установить время операции, а потом поехать к ней с визитом. Или взять её с собой к директору домой, чтобы она там узнала все, что надо. Пусть знает, что этот номер она будет выкидывать законным образом. К тому же неизвестно, может быть, найдётся среди девушек кто-нибудь похрабрее и даст себя уговорить сделать это без поддержки руководства.
— А если мы нарвёмся на наводчицу мафии?!
— Так это же ещё лучше. Она сразу даст знак, что какой-то тип много выиграл, и раз в жизни сделает это с чистой совестью и моральным удовлетворением.
Януш с минуту молчал над бокалом вина.
— Думаю, что надо будет попробовать провернуть такой номер, — проговорил он, задумчиво глядя мимо меня. — Разумеется, на эту роль нужен кто-нибудь из новеньких, потому что тех наших работников, которые обычно дежурят на скачках, эти типы уже знают в лицо и не попадутся.
— Ну-ка, ну-ка, — подозрительно перебила я. — Уж не к себе ли ты эту героическую роль примеряешь?
— Мне кажется, что я очень неплохо бы подошёл…
— Но я совершенно не желаю, чтобы тебя убивали!! Ты с ума спятил, наверное?! Ты же на пенсии!
— Да им никого не надо убивать, ты что! Цель операции не в том, чтобы убирать с этого света бывших работников полиции, а в том, чтобы поймать на месте преступления бандитов! У нас и так мало людей. У меня будут вооружённые телохранители, все ведь знают, чего от этих сукиных детей ждать.
Я сразу же решила, что буду сама его караулить. И немедленно принялась обдумывать какие-нибудь другие, менее рискованные способы действий.
— Но с этим знакомым Мети вы все равно должны поговорить! Кроме того, дипломатично переговорить с кассиршами, уж не знаю как, полиция это умеет… Надо разговорить их, чтоб откровеннее были. И чтобы с другими рот на замке держали! Может быть, от них что-нибудь узнаете. И разумеется, надо караулить того выродка в больнице, может, к нему дружки с визитом придут!
— Успокойся, это и так делается. Пока что у него с визитом была одна-единственная девушка, полька. Может, эта девица и знает его дружков, но она нас уверяла, что нет, при этом её заверения выглядели вполне правдоподобно. Очень красивая и смертельно глупая. На коварство и изощрённое враньё, вероятнее всего, просто не способна. Кажется, этот тип в основном жил у неё…
Я немного пришла в себя и стала размышлять менее истерично. Меня изрядно огорчило известие, что убийцы, должно быть, сумели совершить идеальное преступление. Они не оставили никаких следов, даже не вошли в квартиру кассира, а отпечатки пальцев на внешней ручке двери оказались совершенно смазанными и затёртыми. Даже если бы убийц узнали свидетели, та панн с пёсиком и знакомый Мети, это ни о чем не свидетельствовало бы. Так, весьма косвенная улика. Бандиты без ущерба для себя могли даже признаться, что получили деньги от того выигравшего типа, заявив при этом, что вовсе они не нападали, просто попросили, чтобы он одолжил им небольшую сумму, и он вполне охотно согласился. А уж от убийства они бы и вовсе открестились. Пришли, дескать, в этот дом, потому как думали, что именно тут живёт один такой, который хотел купить подержанный телевизор, но оказалось, что это не здесь, а где-то ещё. Можно пытаться доказывать их вину до посинения, все равно толку не будет. Ужас просто…
Размышляла я вслух. Януш согласно кивал головой, признавая мою правоту. Я ещё больше огорчилась.
— Вот почему нам так важно поймать их на месте преступления, — проговорил он успокаивающим голосом. — Шантаж и грабёж — это все очень хорошо, но попытка убийства была бы лучше. Внутренним взором я увидела амбала с обрезом — поговаривали, что они маниакально обрезают любое оружие, только я не представляла, с какой стороны, — который выпускает в спину одного мужика, который мне исключительно дорог, пулю, которая вылетает из ствола, который как-то там обрезан, и почувствовала прилив воистину сказочного спокойствия…
* * *
Пришли они вдвоём. Входные билеты я им сама лично устроила через пани Зосю, ничего не заподозрившую, поскольку я много раз брала у неё билеты для своих совершенно невинных друзей и знакомых. Они вовсе не скрывали своего знакомства с нами, и Метя был немало удивлён, когда обнаружил, что он оказался на ты с двумя типами, которых до этого в глаза не видел.
— Я так понимаю, что один из них твой? — спросил он меня на ухо шёпотом, сгорая от любопытства. — А который?
— Тот, что постарше и покрасивее, — шепнула я в ответ. — У меня всегда было высоко развито эстетическое чувство. Но молчи!
— Это и ежу ясно, сам понимаю. Ну да, мужик ничего, покрасивей черта. А почему ты за него замуж не идёшь?
— Ты чего, с ума сошёл? Зачем?! Чтобы все документы менять? И сколько у меня по жизни будет тогда фамилий?!
— Ну да, это неплохой аргумент… Оба наших гостя явно развлекались на все сто. О скачках они знали только то, что сказала им я. Может быть, инструкции я давала им слишком небрежно, поэтому они корректировали свои знания на месте.
— Слушай, объясни мне все своими словами, потому что они все тут разговаривают так, что совсем мне заморочили голову, — потребовал капитан Ройский, который выступал в качестве двоюродного кузнеца неведомого слесаря.
— Смотри, — начал Януш, показывая ему программку, — вот тут — две лошади одного и того же тренера. Тут Липецкий и там Липецкий, видишь? Если в последовательности ставят на двух таких лошадей, это означает, что ставят на одно тренотделение. Просек?
— Это я, кажется, просек… Давай дальше.
— И если у кого-то есть купон с такой ставкой, а кто-то ещё хочет сыграть с ним по этому купону, то вежливо просит, чтобы первый его впустил в конюшню…
