Тогда Настя пережила много неприятных часов, пытаясь понять, чем вызвано предложение могущественного мафиози помочь в раскрытии преступлений. Не хочет ли он использовать ее в преступных целях? Не обманывает ли он? В конце концов она согласилась, хотя решение далось ей очень нелегко. После того, как банда убийц была обезврежена, Денисов сказал ей: «Анастасия, я ваш должник. Вы можете обращаться ко мне с любыми просьбами, и помните, нет такой вещи, которую я не сделал бы для вас».
Спустя год ей принялось по просьбе брата взяться за частное расследование, ей понадобились помощники, и она обратилась к Денисову. Эдуард Петрович с готовностью откликнулся, но закончилось все трагически. Тогда-то и сказал ей начальник, что она попала в пожизненную кабалу к мафии Денисова. И оказался, по-видимому, прав. Прошел еще год, и вот Эдуард Петрович хочет, чтобы она помогла его человеку. И один Бог знает, что на самом деле за этим стоит и чем это кончится. Да отказать нельзя. Слишком хорошо Настя помнила, как плакала, держа за руку умирающего Сергея Денисова, как закрывала ему глаза и в последний раз целовала. До сих пор при воспоминании об этом у нее в горле вставал ком. Как тут откажешь?
Мысль о том, не попала ли она в ловушку, не давала ей уснуть и надолго отравила настроение. Придя на работу, она первым делом заварила кофе, обхватила горячую чашку ладонями и тупо уставилась в окно. С девяти до десяти должен позвонить человек Денисова, Владимир Антонович Тарадин. Пусть уж скорее позвонит, чтобы была хоть какая-то ясность. Она возьмет у него этот список и сама пройдется по нему, чтобы понять, не обманывает ли ее Эдуард Петрович душераздирающей историей о возлюбленной, убитой в далекой Австрии. Если список состоит сплошь из людей, причастных к криминалу или к властным структурам, это будет означать, что началась какая-то грандиозная разборка и передел сфер влияния. Тогда нужно будет придумать что-нибудь, какую-нибудь вескую причину, по которой она не сможет помогать Денисову. Если же список состоит из людей нейтральных, то…
Ее размышления прервал стук в дверь, вошел ее друг и коллега Юра Коротков.
— Аська, оперативки сегодня не будет, можно расслабиться и покурить.
— А что случилось? Колобок заболел?
Колобком в отделе борьбы с тяжкими насильственными преступлениями называли начальника — Виктора Алексеевича Гордеева.
— Ну да, он заболеет, — хмыкнул Коротков. — Скорее мы с тобой уйдем на пенсию.
И в самом деле, за все годы работы в отделе Настя не припомнила случая, когда Гордеев из-за болезни остался бы дома, хотя болел, как и все, и ангинами, и гриппом.
— Сегодня же девять дней, как умер этот певец Гирько. Прошла оперативная информация, что на кладбище соберется вся братия, а кое-кто кое с кем будет сводить кое-какие счеты. В общем, обычная история, всех ребят бросили на усиление.
— А ты? — удивилась Настя. — Тебя не послали?
— Должен же кто-то в лавке остаться, — усмехнулся Коротков.
Олег Гирько был популярным композитором и певцом, руководителем известной рок-группы «Железная пята». Давно было известно, что он как-то связан с наркобизнесом, но доказать ничего пока не удавалось, да и не то что доказать, а хотя бы выяснить достоверно. Точно так же было известно, что похороны и поминки почему-то очень любят использовать для передела и сведения счетов. Может, оттого, что свято место пусто не бывает и каждый связанный с мафией покойник означал немедленную перегруппировку и перестановку сил.
— Слушай, а отчего он умер? — спросила Настя, поддерживая разговор, чтобы отвлечься от неприятных мыслей о Денисове и тягостного ожидания телефонного звонка. — Он же молодой был.
— Верно, чуть за тридцать. Наркотики, наверное. Ты же знаешь, у них это модно, все подряд колются, нюхают, глотают.
— Но не убийство?
— Нет, в больнице умер. Угостила бы кофейком-то, жмотина. Сама пьешь, а я слюни глотаю.
— Ох, прости! — спохватилась она. — Сейчас сделаю.
Она как-то бестолково засуетилась, наливая из графина воду в большую керамическую кружку, долго искала кипятильник, который лежал прямо у нее под носом, неловко повернулась и смахнула на пол коробку с сахаром.
— Черт, да что это со мной, — с досадой пробормотала она, опускаясь на корточки и собирая рассыпавшиеся по полу кусочки.
— И в самом деле, мать, что это с тобой сегодня! — подхватил Коротков, не сводя с нее внимательного взгляда. — Ты прямо не в себе. Случилось что-нибудь?
— Нет, все в порядке. Просто настроение не то.
— Врешь ты, Аська, и не краснеешь. На тебе ж лица нет. Говори быстро, что стряслось.
— Скажу, если пообещаешь молчать.
— В смысле никому не говорить? Обижаешь, я — могила.
— Нет, в смысле не комментировать и не давать советы. Ты спросил — я сказала, и все.
— Ну, говори.
— Понимаешь, ко мне обратился Эдуард Петрович Денисов…
— Какой Денисов? — встрепенулся Юра. — Тот самый?
— Тот самый. Он посылает в Москву какого-то частного детектива и просит, чтобы я ему помогала. А я, естественно, боюсь, что он меня втемную хочет использовать в каких-то грязных делах.
— А отказать нельзя? Ты разве ему чем-то обязана?
— В том-то и дело. Помнишь прошлогоднюю историю с убийством милиционера Кости Малушкина?
— Помню. И что?
— У меня был единственный свидетель, который видел Костю вместе с убийцей. Но этот свидетель не хотел давать показания, он хотел сам убить этого парня, Ерохина, который застрелил Костю. У него к Ерохину был свой счет, очень давний. Короче, я боялась, что он действительно убьет Ерохина вместо того, чтобы дать на него показания и позволить арестовать. И попросила одного человека ходить за этим свидетелем по пятам и не дать ему совершить убийство. Ерохин, правда, оказался, проворнее и убил обоих — и свидетеля, и моего человека, который его оберегал. Так вот, этот человек был внебрачным сыном Денисова.
— Ох ты! Почему ты мне ничего не рассказывала? Аська, ты что, не понимаешь, что влипла на веки вечные?
— Да понимаю я!
От напряжения она даже повысила голос, сама того не замечая.
— Все я понимаю прекрасно. И что мне теперь прикажешь делать? Волосы на голове рвать? Что сделано — то сделано, Колобок меня заранее предупреждал, когда я только собиралась обратиться к Денисову за помощью, а я, дура, не послушалась. Теперь поздно. Потому я и сказала — без советов и комментариев. Если бы из этой ситуации был выход, Колобок бы мне еще год назад сказал, как и что нужно сделать, чтобы меня не смогли использовать. А теперь что? Прямо хоть увольняйся к чертовой матери из органов.
— Это тоже не выход, старушка, — резонно заметил Коротков. — Если ты будешь нужна, тебя все равно достанут. Заставят, уговорят. Есть железное правило: не подставляйся. А подставилась — все, жди неприятностей в любую минуту, хоть ты офицер милиции, хоть дворник.
— Вот я и дождалась, — удрученно констатировала Настя. — На свою голову.
Коротков ушел к себе, а она снова погрузилась в тупое оцепенение. Тарадин позвонил ровно в десять, и разговаривала Настя с ним сухо и сдержанно.
— Откуда вы звоните?
— Из гостиницы.
— Спуститесь к портье и попросите разрешения воспользоваться факсом. Я хочу сначала увидеть список, а потом решу, как мы с вами будем работать.
— Зачем? — В голосе Тарадина зазвучало насмешливое недоумение. — Вас просили помочь мне, если понадобится, а не возглавлять мое расследование и не руководить мной. Или вы чего-то не поняли?
— Судя по всему, я вообще ничего не поняла, — холодно ответила Настя. — Ваша фамилия Денисов?
— Нет, моя фамилия Тар ад ид. Владимир Антонович. Разве вам не сказали?
— Сказали. И поскольку ваша фамилия не Денисов, то диктовать свои условия вы мне не будете. На это есть право только у Эдуарда Петровича, но никак не у вас. Это понятно?
— Более или менее. Так что вы хотите, чтобы я сделал?
— Я хочу, чтобы вы передали мне по факсу ваш список и заодно вашу лицензию на частную сыскную деятельность. Хорошо бы еще у разрешение на оружие, если у вас есть. Запишите номер.
Она продиктовала ему номер факса, который стоял в секретариате. Не нравился ей этот Тарадин, впрочем, она отдавала себе отчет, что эта неприязнь мало связана с личностными качествами Владимира Антоновича. Ей не нравилась ситуация, в которой она оказалась, поэтому присланный Денисовым частный детектив раздражал ее уже заочно. А голос! Слушая низкий, глубокий, хорошо поставленный голос, Настя представляла Себе рослого, крупного, вальяжного мужика, взирающего на окружающих с презрительным пренебрежением. О Господи, век бы его не видеть, Тарадина этого!
Она позвонила в секретариат.
— Любаша? Это Каменская. Рыбочка, прими для меня факс потихонечку, ладно? Там должен быть какой-то список и лицензия частного сыщика. Может быть, будет и третий листочек — разрешение на оружие. Сделаешь? Только тихонько.
