богомольцы (аналогично русским «бабушкам»…
Сравнительное изображение разных система по Джону Ордену: живое тело, держава, наркокартель и электросеть. Все неприятели, рассматриваемые как система, в принципе имеют подобные структуры на подобных функциях
Поскольку любая система (живое тело, страна, наркокартель и электросеть) может быть функционально поделена таким образом, логично, что национальная Православная церковь точно так же, в соответствии с методом Джона Уордена, может быть поделена в случае сетецентрической атаки.
Сербская Православная Церковь, как система:
Руководство: Патриарх, Святой Архиерейский собор;
Ядро системы: Богословие, Патриархия, Епархии, монастыри, экспертное сообщество: богословские факультеты и семинарии, теологи, периодика…
Инфраструктура: наместничества, приходы.
Популяция: народ (все, кто считает себя православными христианами, невзирая на воцерковлённость)
Защитные механизмы: монашество, воцер-ковленные верующие (до 2 %), богомольцы (сербский аналог русских «бабушек»)…
В графическом изображении гражданской сетевой войны В. Коровина, это выглядело бы немного иначе, но отличия минимальны:
Сербская Православная Церковь, как система:
Защитные механизмы: монашество, монастыри, воцерковленные верующие, в Сербии — «богомольцы», в России — «бабушки»…
Популяция: народ (все, кто считает себя православными христианами, невзирая на воцерковленность)
Инфраструктура: наместничества, приходы, религиозные журналы.
Сердцевина системы, экспертное сообщество: Богословие, Патрирахия, епархии, монастыри, богословские факультеты и семиарии, теологи…
Элиты: Архиерейский Собор
Глава Церкви: Патриарх
Модель сетевой войны против гражданского общества по В. Коровину и версия частей системы применительно к СПЦ
Если посмотреть на Сербскую Православную Церковь взглядом гибридно-сетевого агрессора, т. е. как на систему, на которую нужно напасть — то всё, что происходит с СПЦ, что мы с недоумением читаем в СМИ в последние годы на эту тему, становится куда яснее!
Не связанные между собой на первый взгляд аферы, скандалы, сенсации, конфликты, нелогичные поступки и ещё более нелогичные объяснения и реакции на эти поступки… вдруг предстают в совсем новом свете!
Никогда раньше, за всё время своего существования, СПЦ не подвергалась подобным атакам.
Это точечные нападения внутри неё самой: отдельные, кажущиеся глупыми и несвязанными между собой, скаредные, бессмысленные или выглядящие непродуманными поступки. Но, если мы посмотрим графическое изображение системы точечных ударов, предложенную Уорденом[237]не для прямых фронтальных атак с целью уничтожения системы, а для точечных ударов в её стыки, с целью нарушить функционирование и вызвать стратегический паралич — всё становится понятнее.
Если бы на СПЦ нападали по старинке, как это веками делали враги и завоеватели (турки, австро-венгры, коммунисты…): фронтальными атаками, убийствами, административным давлением, гонениями, грабежом (т. е. только в физической сфере) — система реагировала бы мобилизацией и смыканием рядов, как и всегда до сих пор. Этот вид нападения хорошо известен Церкви, и она отлично умеет защищаться от него.
Но если нападения асимметричны, нелинейны, с одновременным координированным использованием СМИ, государственных органов, с привлечением бюджетных средств, при поддержке неправительственного сектора или исходящие непосредственно от него, с выдачей дотаций одним пользователям и абсолютным игнорированием других… если нападения идут по системе «из огня в полымя», т. е. определённые части Церкви атакуются, а другие, напротив, получают поддержку и популяризацию… если нападения не ограничиваются физической сферой, переходя в социальнокультурную, информационную и когнитивную — в этом случае система не определяет происходящее как внешнюю агрессию, но воспринимает его как разумную и конструктивную критику с одной стороны, и как заботу государства о Церкви, как части общества, с другой. Эффект такой агрессии разрушителен.
Церковь начинает делиться на прогрессивных и ретроградов, часть Церкви становится «более» мирской, «модернизируется» и «адаптируется к обществу», а другая отчуждается от общества и современности, часть Церкви пытается переосмыслить свою роль и миссию в соответствии с «новой реальностью», становясь частью осетевлённого общества, а другая дистанцируется не только от экуменистов, но и от общества в целом, а зачастую и от реальности, как таковой.
Как видно на иллюстрации, точечные нападения вызывают заранее спланированные опосредованные эффекты, то есть скоординированы во времени, пространстве и освещении в СМИ скандалы вызывают эффекты также в других сферах, или же могут изменить эффекты последующих ударов или поддержки в других сферах.
Как уже упоминалось выше, ОБЭ происходит в области наложения четырёх сфер человеческой деятельности: социально-культурной, информационной, физической и когнитивной. В дальнейшем тексте мы рассмотрим на конкретных примерах сетевые атаки, целевые гранты, скандалы, долговременное влияние путём изменения лейтмотивов, координированно происходящие в разных сферах, имеющие целью достичь перемен в когнитивной сфере и осуществить ОБЭ путём комплексной (взаимозависимой) деятельности.
Нужно обратить внимание на то, что сайбер-сфера (или киберсфера) — только часть инфосферы. Все действия членов церковного клира в Интернете, всё наблюдение за перепиской, СМС сообщениями, телефонными разговорами, действия в интернетовских[238] социальных[239] сетях[240], финансовые трансакции[241], пользование платными и кредитными картами… всё, к чему мы привыкли и что проходит алгоритмически/автоматически, при поддержке компьютера с элементами Искусственного Разума (англ. AI) — поставляет данные Разведывательному сообществу США, а особенно Агентству национальной безопасности (англ. NSA)[242], что даёт возможность для составления в случае надобности персональных личностных или групповых профилей, сегментирования церковного клира[243] на разные фокусные группы или целевые подгруппы. Сегодня уже ни для кого не секрет[244] и, уж тем более, не часть мифической теории заговора[245], что американское[246] Разведывательное[247] сообщество[248] собирает[249] все[250] данные в сайбер области и составляет личные профили примерно миллиарда человек по всему миру (ок. 1/7 населения планеты).
Так что простой расчёт говорит, что в соответствии с своим общественным и государственным значением в Сербии, Черногории, Македонии, Боснии и Герцеговине, Хорватии… (и, частично, в диаспоре) — во всём регионе западной части юго-восточной Европы, который с стратегической и геополитической точек зрения является одним из интереснейших в мире, клир и церковная иерархия имеют как минимум около 1 или 2 тысячи профилей.[251]
Речь не идёт о «рыцаре плаща и кинжала», который[252] где-то в Америке[253] сидит в наушниках и внимательно слушает разговор священника и епископа, посвящённый служению парастасов на Родительскую субботу. Речь идёт о предиктивной аналитике[254], группировании[255], сбору[256] огромного[257] объёма данных[258] об определённой персоне[259] с целью создать её психологический профиль[260]и найти способ собрать эти профили (т. е. их хозяев) в малые таргет-группы, которыми легко манипулировать[261].
Всё это уже давно не секрет[262].
И, что ещё важнее, это не какая-то далёкая[263]сказка об американских выборах[264].
По большей части речь идёт о мета-данных, которые вообще не защищены законом. Нет никакого сомнения, что если эти технологии уже используются для изучения и профилирования
