Он ехал навстречу солнцу, купаясь в ярких лучах. Ночью смотрел на звездное небо, тщетно пытаясь отыскать Северную звезду. Но не мог. Еще не пришло ее время.
Спать не хотелось, поэтому Ильгар просто сидел и думал, глядя в пляшущее пламя. В султанчиках дыма ему мерещилось прошлое. И, сколь бы много он ни думал, ни вспоминал, ничего хорошего не шло на ум. Перед глазами стояли картины боев, кровь, смерть и вечное чувство тревоги.
Дорогую цену платили воины за новый мир…
В ночи дзынькнуло. Ильгар вскинулся. Из оружия у него с собой был топорик и кинжал с клеймом стража города. Потребовался небольшой рывок, чтобы исчезнуть из пятна света вокруг костра.
Ильгар присел, заозирался…
В ответ вновь послышалось дребезжание. Щелчки, скрип, будто и вправду кто-то натягивал тетиву. Спустя мгновение над холмами разлилась мелодия. Страж затаил дыхание. Он уже слышал нечто подобное. Тогда его пожирали отчаяние и ненависть, и этот звук возвестил приход той, что изменила его жизнь.
— Покажись! — он нарочно остановился перед костром, подбросил сухих прутьев. Пламя взметнулось, очерчивая его фигуру. — Не бойся, я не причиню зла!
В ответ лилась мелодия. Она рождалась в воздухе и растекалась над холмами, звеня серебром и золотом. Вздохнув, Ильгар уселся на плащ и поджал ноги. Зажмурившись, погрузился в музыку. Растворился в ней. А она будто унесла стража в другой мир. Туда, где есть лишь блаженство, умиротворение, вечная нега. Где тебя окружают древние прекрасные дубы, где сверкает зеркальной гладью прозрачное озеро и где время застыло.
Утро заставило его усомниться во всем, что произошло ночью. Ильгар даже не сразу вспомнил, где находится и почему спит сидя. Но полоса темных туч и поднявшийся ветерок напомнили, в каком мире он живет, и что здесь все отнюдь не так радужно, как в царстве сна… Он закрепил седло на спине лошадки, навьючил дорожные сумы и забросал костер землей.
Оказавшись у подножия холма, Ильгар оглянулся. На вершине стояла невысокая женская фигурка. Почти эфемерная, она трепетала под порывами ветра и все же оставалась неподвижной.
Он протер глаза. Нет. Показалось. Игра света, ветра и работа воображения. Но музыка… музыку он слышал.
Постоялого двора в Бузине не было. Место, где мужчины собираются по вечерам и судачат за кружкой пива, заменял дом деревенского старосты. Во дворе стояли длинные лавки, над которыми высился навес из плетеной лозы. Опоры увивал дикий горошек, а чуть в стороне виднелась прогалина и обожженные камни костровища.
На лавках сидели мужчины самого разного возраста. Они оглядывались на Ильгара, за которым по пятам бежала стая деревенских собак. Псы заливисто лаяли, но ни один не посмел укусить чужака.
В воздухе звенело от туч комаров и мошкары. Пахло табаком, кислым пивом и чесноком.
Стоило появиться возле стола Ильгару — разговоры тут же смолкли. На него уставилось двенадцать пар глаз. Не с неприязнью — изучающе.
— Мир вашему дому, — Ильгар положил на столешницу дорожную грамоту. — Я из Сайнарии. Где староста?
Старостой оказался худощавый старик с длинными густыми волосами и окладистой бородой. Он придирчиво осмотрел бумаги, недовольно спросил:
— А почему один приехал? Просили же жреца и пару солдат.
— Второй страж перед самым выездом сломал ногу, так что приехал только я. Где жрец — знать не знаю. Сам рассчитывал на то, что он будет здесь.
— Хорошо. Иди за мной.
Староста отодвинул миску с обжаренным в муке луком и выбрался из-за стола.
Они двигались не по колее, а напрямки через заросли травы. Тропа была еле заметная, в носу свербело от пыли. Ильгар вскоре потерял направление и попросту шел попятам за старостой и двумя здоровенными парнями в грубошерстной одежде.
— Уже скоро, — бросил староста через плечо. — Пасеку нарочно устроили подальше от Бузины, чтобы детвора не шныряла.
— Он жил там один?
— Пасечник? Нет, с женой и тремя дочурками.
— А с ними что?
— Живы-здоровы. Разве что зареванные ходят. Ну да ничего, жизнь-то продолжается. Сыщем вдове нового мужика — у нас хватает холостых… В общем, без хозяина пасека не останется, а мы не останемся без меда.
— Кто обнаружил тело?
— Латта, старшая дочка пасечника. Мы его три дня всей деревней искали, да вот, видно, судьбой было уготовано кровинушке отыскать… И, знаешь, что самое жуткое? Тот клочок земли мужики предыдущим вечером исходили вдоль и поперек. Не было там трупа, смекаешь?
Ильгар кивнул.
Ульев было много. Они тройным кольцом окружали крытую дратвой избу.
— Откуда столько леса? Кругом один бурьян.
— Помогли, — староста почесал нос. — Ваши. Новые.
— Новые? Странно говоришь.
— Не серчай, воин, я ж из старых. Помню жизнь до того, как твой Сеятель сюда пожаловал. Так что для меня вы все равно чужаки. Но, чего уж греха таить, жить стало проще. Вот и говорю — помогли ваши лесом, татей разогнали. Теперь и трудиться всласть стало. Но все равно вы мне чужие. А молодняку — нет. Потому как другой жизни они не видели. Это даже к лучшему.
В доме пахло воском и полынью. Сквозь закрытые ставни и щели в двери почти не проникал солнечный свет, и внутри было довольно мрачно. Будто и не жил здесь никто никогда.
— В погреб, — староста указал на дверь. — Там попрохладнее.
Мертвец лежал на полу, накрытый белым полотном. Его окружали крынки с медом, сотами и бочонки для воска.
Один из парней аккуратно откинул полотно. Ильгар похолодел. Но внешне остался спокойным.
— Охо-хо, — староста покачал головой, — и за что нам такая напасть? Может, зверь какой, а? Все-таки нашли его в траве…
— Не зверь, — Ильгар сам набросил полотно на покойника. — Идите в деревню. Я останусь здесь. Утром соберите чего-нибудь из еды и принесите сюда. Соберите на двоих, а если в тягость — заплачу.
— У меня комната свободная найдется, — предложил старик, пригладив бороду. — Стоит ли здесь оставаться? А ну как убийца воротится?
— Тем хуже для него.
Когда провожатые убрались подальше, Ильгар прошелся по дому и зажег все каганцы и свечи, какие только нашел. Развязав мешок, достал немного солонины и сухарей. Конечно, можно было бы прихватить из дому чего-нибудь более изысканного, засахаренных фруктов или копченой свинины, но эта простая еда напоминала ему об армии. Перекусив, он снял сапоги и положил на столешницу кинжал. Укрывшись плащом, задремал…
Разбудил его торопливый стук. На улице стояла непроглядная темень, но сквозь щели в дверях проникал колеблющийся золотой свет.
Вооружившись тычковым ножом, Ильгар осторожно подошел к двери. Убийца вряд ли стал бы так явно обозначать себя, но в ночи добрые люди не ходят.
