Ивэн.
«Я пришел с Алисой», — сказал Чарли, снимая с себя вымокший пиджак, когда мы вошли в фойе. «Надеюсь, это ничего».
«Конечно», — ответила Рут с улыбкой. «В любое время. Я накрою еще на одного».
«Я сам», — сказал он, проскользнув в кухню. «Не волнуйся об этом, Рут».
Рут кивнула, ласково посмотрев на меня. "Алиса, ванная комната около входной двери. Ты можешь вымать там руки и подсохнуть."
"Спасибо," — сказала я. Рут вернулась на кухню, а я нашла ванную комнату, которая была достаточно большая, чтобы соответствовать туалету, также там были маленькие раковины. Я была похожа на утопленную крысу. Мои волосы были мокрые и слиплись на голове. Моя одежда была липкая и неприятная. В ванной комнате было мыло из воска и фляга с соленными кристалами для мытья рук. Я использовала оба средства, с силой втирая кристаллы в кожу, словно могла произвести впечатление на свою бабушку самыми чистыми руками, которые она когда-либо видела. К тому времени, когда я вышла из ванной комнаты, мои руки были красные от напряжения. Все ждали меня в столовой.
В комнате размещались длинный овальный стол и массивный сервант, на вид которым, вероятно, более сотни лет. Стол ломился от еды, сервированный изысканными изделиями из голубого и белого фарфора. Невероятно ароматное жаркое, большие глубокие блюда с картофельным пюре, спаржа и жареная морковь. Подлив был настолько густым и дурманящим, что явно мог быть приготовлен только в домашних условиях, а также нежное печенье, уже смазанное маслом. Из увиденного мною до настоящего времени следует, что Кёртисы — очень хорошие повара.
Мы все сели. Мне было отведено место рядом с Сэмом. Чарли занял свое место рядом с Бриджид. Эвелин и Рут расположились на противоположных концах. Щелчком пальцев Эвелин зажгла две высокие конусообразные свечи в серебряных подсвечниках. У меня возникло чувство, что этот маленький трюк сделан, чтобы произвести на меня эффект.
«Когда ты возвращаешься домой, Алиса?» — спросила меня Эвелин в строгой манере, в то время как передавала Рут картофель. Класс. Я только что появилась здесь, а она уже хочет знать, когда я уезжаю.
«Через… несколько дней», — ответила я. «У меня весенние каникулы».
«Здорово», — сказал Сэм, — «Надеюсь, ты останешься на наш круг в среду. Это наш ежегодный праздник дня основания Ройсила. В ночь перед этим мы тоже соберемся в честь дня рождения Рут. Это важная неделя».
«Да», — согласилась Бриджид. «Ты должна придти».
«С удовольствием», — сказала я, не совсем уверенная, что это правда. Сэм, Чарли, Бриджид и Рут были замечательными, но Эвелин была настолько серьезно пугающей, что мне следовало подумать, как долго я хочу здесь оставаться. Что ж, по крайней мере, круг в среду прояснит мои дальнейшие планы.
Эвелин не говорила ничего, просто наблюдала за передвижением пищи по столу. Когда все наполнили свои тарелки, она кивнула, и я увидела, как остальные взялись за серебряные приборы. Я последовала за ними. Моя мама не упоминала, как официально проходят семейные ужины. Наверное, она этого не замечала. В отличие от меня, у нее не было Хилари, выбегающей блевать из-за стола каждые пятнадцать минут. Ей было не с чем сравнивать.
Эвелин снова начала разговаривать со всеми, кроме меня. Она поинтересовалась у Чарли о делах в школе, на работе, о его отце и планах на колледж. Она спросила у Бриджид, случилось ли что-нибудь интересное в магазине и как продвигается ее обучение.
«Бриджид обучается целительству», — объяснил мне Сэм, пытаясь вовлечь меня в беседу.
«Это здорово», — сказала я Бриджид, которая гордо улыбалась. «Тебе приходится много заниматься, да?»
«Отчасти», — ответила она. «Большинство занятий включают в себя упражнения в направлении энергии. Затем добавление трав и масел, но только после этого ты учишься устранять проблему или вред».
«Ты не поймешь, Алиса», — вмешалась Эвелин, повернувшись ко мне. «Это включает в себя магию».
Чарли многозначительно взглянул на меня. Я догадалась — он полагал, что одному из нас следует рассказать о моих силах. Я быстро покачала головой. Я действительно не хотела обсуждать это с ними. Он получил сообщение и попробовал направить разговор в другое русло.
«Итак», — сказал он, «Ты из Техаса, верно?». Я как раз рассказала ему об этом днем.
«Верно», — сказала я, ломая воздушное печенье. «Там я родилась. Мы жили там до недавних пор».
«Как тебе здешние зимы?» — дружелюбно спросил Сэм.
«Не очень», — ответила я с улыбкой, — «не считая снега. Мне нравится снег, но папа не умеет водить по нему автомобиль. Он никогда не знал, как это делать. Поэтому даже в сильный снегопад, моя будущая монст-мачеха вынуждена вести. Если ее нет дома, мы застряли».
Вежливый смешок раздался от каждого, кроме Эвелин, которая общалась со своей жареной морковью. Сэм, Рут, Чарли и Бриджид продолжали расспрашивать меня о моей жизни. Как правило, они просто поддерживали вежливую беседу, не слишком вдаваясь в подробности. Эвелин многозначительно не произносила ни слова. Я заметила, как все остальные косятся на нее, но, казалось, это не влияло на ее непоколебимый стальной внешний вид. Ей было неинтересно разговаривать со мной. Точка.
Я как раз заканчивала рассказывать им мелочи о папиной работе и моих бабушке и дедушке из Буэнос-Айреса, когда Эвелин внезапно подняла свою голову и сфокусировалась строго на мне.
«Как твой отец относится к этому ремеслу?» — произнесла она.
«Этому ремеслу?» — повторила я. «Вы имеете в виду Викка?»
«Имею в виду».
«Не думаю, что он радуется моей вовлеченности в нее», — честно ответила я. «Но на самом деле он ничего не знает о ней. Полагаю, он считает, что это временное сумасшествие нашей высшей школы».
«Временное сумасшествие вашей школы?»
«Большинство моих друзей состоят в моем ковене», — объяснила я, в ужасе хватаясь за свой серебряный прибор. «Папа лишь знает, что это то место, куда я хожу по субботам. Мы проводим круг друг у друга дома по очереди, несмотря на то, что я, вероятно, единственная, кто лишь приходит в гости. Зато я приношу закуски».
"Закуски — это хорошо," — сказа Сэм, кивая головой. "Ведьмы люьят закуски, особенно сладости".
«Значит, твой вклад в круги Викка — это закуски» — повторила она.
Вопиющее искажение моих слов с целью выставить меня дурой. Я не могла поверить в это. Настолько излишне это абсолютно жестокое поведение. Она была так невозмутима, передавая жаркое с подливом по кругу и жаля свою внучку до смерти. Я ощущала вокруг небольшие импульсы душевного волнения, которые остальные посылали мне. Это было мило с их стороны, но в действительности не влияло на болезненную реальность обстановки.
