Немецкие евреи говорили на своем языке. Этот язык, на котором говорили не только они, но затем евреи всей Восточной Европы, отличался от всех других языков, на которых общались евреи в изгнании. И не только тем, что его основой был средневековый немецкий. Он отличался тем, что был единственным, который евреи называли еврейским – идиш. Это удивительный язык, который трогает сердца даже тех, кто, нам подобно, знает на нем полтора-два слова. Как в свое время отметил Ломоносов, у каждого языка есть своя сфера приложения: на испанском с Богом хорошо говорить, на французском – с дамами любезничать, на немецком – ругаться, русский же ко всему пригоден. Поскольку про идиш, равно как про иврит, Ломоносов не написал, мы хотим дополнить наблюдения мэтра российской науки и словесности. Так вот, иврит, как всем совершенно очевидно, – официальный язык Господа Бога. На нем Он диктовал Моисею заповеди, на нем Он говорил с пророками, на нем поносил сынов Израилевых и порой жалел их. Все это Он делает на иврите. Но смеется и плачет Господь на идише…
Роман, бурно расцветший в XX веке, зарождается в первой половине века XIX. Его приметы изрядно схожи с развитием русского романа. Так, дружок Лессинга (и даже прототип главного героя его пьесы «Натан Мудрый»), знаменитый философ Моисей Мендельсон (дед Феликса Мендельсона, композитора), пеняет королю прусскому Фридриху II за «нелюбовь к немецкому языку».
В XIX веке Гейне из своего парижского далека пишет: «О, Германия, возлюбленная моя недостижимая, моя любовь…» И тяжеловесным эхом звучат в XX веке слова Зигмунда Фрейда: «Все мое либидо принадлежит Австро-Венгрии».
Да, именно в Германии (Австро-Венгрия – часть немецкоязычного мира) были написаны основные главы еврейской истории в диаспоре. Именно здесь евреи стали европейским народом. И здесь они (чего не было в других местах) участвовали в создании нации, верными сынами которой себя считали: «Мы немцы Моисеева закона».
XIX век – это обилие еврейских салонов, ставших заметным явлением немецкой культуры. Приведем в пример берлинский салон Рахель Левин. Именно здесь зародился культ Гете. Сюда за честь считали быть приглашенными принцы и дипломаты, поэты и ученые, музыканты и философы. «Великой акушеркой немецкого духа» называли эту женщину. И снова эхом в XX веке звучат слова Томаса Манна: «В еврействе я ощущаю тот же самый артистически романтический дух, который составляет суть немецкого духа…»
А что же думает о себе «великая акушерка», к которой с величайшим почтением относятся лучшие люди нации?
А вот что: «Никогда, ни на одну секунду я не забываю этот позор. Я пью его с водой, я пью его с вином, я пью его с воздухом. Еврейство внутри нас должно быть уничтожено. Это святая истина». Хороший стиль был у фройлен.
В своем старании не только казаться, но и быть немкой она была совсем не одинока. Как правило (евреи все-таки народ пассионарный, то бишь страстный, склонный к крайностям), подобное старание часто доводит еврея до антисемитизма.
«Деньги – ревнивый бог Израиля» – эти слова принадлежат Марксу.
Их там было много – евреев, без которых не только Германия не была бы Германией, но и мир был бы другим: упомянем лишь Фрейда и Эйнштейна.
К концу XIX века евреи Германии селились не только в центральных городах, но и по всей провинции. Как и в России, народ с изрядным недоверием относился к этим людям. Еврейская любовь, как и во всех романах, была односторонней и безответной. Результатом явились разнообразные проекты, поданные по инстанциям. Самый мягкий из них назывался «Проект о переселении этих паразитических растений в Африку».
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Саше. Большой удачи – со всей моей любовью. Зоара (франц.).
