Голос у нее был прекрасный, но фигура так себе — дама оказалась довольно дородной. Но что было гораздо хуже: обладательница великолепного голоса явилась и обладательницей отвратительного характера; конечно, как вы понимаете, это не облегчило нашу ситуацию. Бедный Сканделла не представлял себе, как он сможет на скорую руку переделать все костюмы, но деваться было некуда. А дама каждый раз оставалась недовольна теми нарядами, которые ей предлагали.
Разумеется, на премьере все выложились полностью, и нас ждал настоящий триумф. Во второй вечер мы облегченно вздохнули и расслабились. В тот день спектакль снимали для телевидения. Но, увы, очень скоро нам пришлось снова максимально собраться. Эльвира была занята ссорой с мужем и не услышала звонок, по которому ей следовало выйти на сцену. В результате император пел свои страстные признания, обращаясь к пустому пространству.
В конце концов он потерял терпение и завопил: «Это же нелепо!» Спектакль пришлось остановить. В этот момент Эльвира все же вернулась к жизни на сцене, но лицо ее было таким же красным, как платье, поскольку она впопыхах появилась на подмостках не в театральном костюме, а в обычном домашнем одеянии. Тут у всех сделалась настоящая истерика. Дальше спектакль шел нормально, и в конце концов нам все же удалось в эту ночь добраться до своих постелей — правда, почти на заре, после всех обсуждений, ссор, утешений, выпив по бокалу вина, что было так необходимо.
Постановка «Эрнани» от начала до конца представляла собой сплошной эксперимент. Мне кажется, лучше всего подвести итог, припомнив выразительное изречение: «Скучать было некогда».
ГЛАВА 8. «РИГОЛЕТТО»
Партия Риголетто — одна из самых трудных в вокальном репертуаре. Она требует колоссального драматического напряжения и вместе с тем мягких красок, рисующих священную любовь отца. Музыка то неистова, то блестяща, то трогательна, она тонко передает контрастирующие чувства человеческой души. Певцу надо использовать все резервы физической и вокальной силы. Никогда не забуду, как, полностью выложившись в очень важной сцене «Куртизаны, исчадье порока», буквально задыхаясь от душевной муки, я должен был переходить к небесным, чистым тонам дуэта «Плачь же, плачь, дорогая», а затем снова «разогревать» себя и доводить почти до безумия в конце дуэта «Да, настал час ужасного мщенья!».
Певцу необходимо досконально знать текст оперы, смысл, значение каждого слова, причины всех поступков любого из персонажей. Рассуждая о единстве слова и действия — а, на мой взгляд, это один из самых важных вопросов, — я хотел бы подчеркнуть следующее: певцу надо постоянно помнить (и не только в «Риголетто»), что legato в пении выразится лучше, если его сопровождает legato в действии. Конечно, иногда трудно добиться синхронности этих двух legato; тогда необходимо растянуть одно, чтобы подладиться к другому.
Если, например, короткая музыкальная фраза требует улыбки и такого жеста, который добавил бы значительности ее внутреннему смыслу, можно посоветовать следующее: пусть улыбка угаснет, а рука начнет постепенно подниматься до вступления звука. Соответственно, если музыкальная фраза длинна, лучше начать сопровождающий жест позднее, чтобы придать фразе законченность и подчеркнуть ее значение в самом конце. Правда, научиться всему этому так, чтобы жесты певца стали чисто инстинктивными, достаточно трудно, но, если вы в конце концов справитесь с задачей, роль очень выиграет, вы добьетесь мягкого, плавного рисунка.
Должен, однако, предостеречь тех, кто захочет воспользоваться моими советами и попытается максимально сосредоточиться на своем сценическом поведении: если вы в какой-то момент о чем-то забыли или сделали что-то неверно, никогда мысленно не возвращайтесь к своим ошибкам, пока спектакль не кончится. Этот момент остался в прошлом, его нельзя вернуть. Если вы будете все время думать о своем «проколе», это может усилить ваше замешательство и в конце концов привести к плачевным результатам. Позволить даже какой-то части своего сознания вспоминать о том, что произошло, — значит бросить камень, способный вызвать лавину.
Когда я впервые столкнулся с ролью Риголетто, я имел о ней весьма смутное представление. Правда, мой молодой голос звучал в некоторых эпизодах фильма «Риголетто», где в главной роли выступил Мишель Симон. Но меня обуревало страстное желание выучить партию шута. В это время, в 1936 году, я был скромным стипендиатом «Ла Скала», что давало мне право присутствовать на всех сценических репетициях, и вот я пришел на репетицию «Риголетто». Однако — со стыдом признаюсь в этом — меня вдруг что-то так рассмешило, что я был тут же выдворен из театра.
После этого мне довелось присутствовать на чудовищной дискуссии между так называемыми специалистами, которые препарируют характеры действующих лиц таким образом, что мне делается просто плохо. Когда я почти отчаялся приблизиться к шедевру Верди, маэстро Луиджи Риччи (а он был вдохновенным педагогом) взял меня за руку и провел по нескольким ступеням вверх, показав, как приблизиться к монументальной задаче.
Сначала он попросил меня тщательно изучить либретто и характеры всех действующих лиц, потом велел так же внимательно ознакомиться с местом и временем действия. Затем я собрал все критические статьи, которые удалось разыскать, — тут мне очень помогла моя жена Тильда. Она перерыла всю богатейшую библиотеку отца, Раффаэло Де Ренсиса, известного музыковеда и критика. И только потом мы с Риччи приступили к пению. Но к этому моменту мой интерес к опере дошел до какого-то лихорадочного исступления, и, не обращая внимания на предупреждения Риччи, я погрузился в работу с таким энтузиазмом, что после четырех уроков мне пришлось замолчать на две недели. Голосовые связки воспалились, горло распухло, уши болели. Мне велели делать ингаляции, орошения горла и т. п. Наконец блюдо горячих спагетти с красным перцем завершило лечение, и я снова ринулся на поле боя. Но теперь я работал очень осторожно, хотя по-прежнему со страстным увлечением.
Я начал отрабатывать выходы шута, его походку — левое колено согнуто, чтобы подчеркнуть, что правое плечо выше левого из-за горба. (Этот проклятый горб! О нем нельзя забывать ни на одно мгновение!) Я научился ходить с постоянно вытянутой шеей, пристально глядя на всех как бы слегка сбоку, с насмешливой, ехидной улыбкой. Руки у Риголетто цепкие, они будто состоят из одних суставов.
В конце концов я понял, что пора посмотреть спектакль, чтобы проверить собственные ощущения. И я отправился в «Театро Адриано», где шла постановка, которую все очень хвалили. Там мою юную душу ожидал шок. В конце каждого действия публика устраивала овацию, но никакого сходства с моим пониманием оперы в спектакле не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
