Течение необычно, Рубин Колюч понял сразу. Клокотала студеная водица, и крупная пена хлопьями разлеталась по ближним окрестностям. То была узенькая щель между высоченных гор, точнее даже сказать, колодец, и попрыгун в него случайно свалился. Посмотрел фонарь по сторонам – и обмер. Уж очень понравилось ему, как засверкали пузырьки в лучах взгляда.
Взял Рубин Колюч пару крупных тонких шаров и долго рассматривал их так и сяк. Завораживало зрелище переливов радуги по тончайшим сферам. Фонарик прыгнул на вершину скалы и сидел до заката, созерцая взятые с собой мыльные пузыри. Они, оказалось, и летали плюс ко всему, что тем паче очаровывало и без того очарованного.
Наша звезда закатилась, и густо-красный светильник любовался дивом уже при своем собственном свете. А потом опомнился и пугливо осмотрелся по сторонам – не заметил ли кто? Уж очень не хотелось ему делиться сокровищем, хотя не было такого в нашем народе в ту пору. Всё у нас было общим: и радость, и уныние.
Рубин Колюч вздохнул с облегчением: другие фонари прыскали лучиками далеко от неожиданного укрытия. Здесь, в тени, красный луч скользил по тонким пузырям, причудливо преломляясь и меняя оттенки. Великолепное зрелище!
Тирлим! – неподалеку нарисовался Фиолет Фиолетов. Глянул глубоким мистическим оком: «Что он тут чудит?» – и, не найдя, на чем задержать взгляд, выскочил вон – в ночь, где забавлялось развеселое братство фонарей.
А надо сказать, Рубин Колюч был склонен держаться вдали от буйства красок, хотя оттенок лампы вроде бы предполагал бо́льшую общительность. Но как-то не сложилось у светоча общей широты взглядов, любил предаваться созерцанию в одиночестве.
Вот и сейчас он испугался, что достопочтенный Фиолет Фиолетов нарушит умиротворение. И страх потерять идиллический настрой был более обыкновенного, это отшельник заметил даже сам. Но чем так очаровали мыльные пузыри? Какая-то мысль блуждала, не находя выхода наружу, мучительно пробираясь стеклянными закоулками сияющего существа.
Рубин Колюч облюбовал утес до утренней зари, глядя на кружево радуги в невесомых пленках, и думал, думал, думал… И ведь придумал-таки, негодник!
– Братья! Я изобрел состязание, которое улучшит нашу и без того замечательнейшую жизнь! – завел он речь, вернувшись с восходом светила в добрый круг фонарей.
– Разве можно поднять уровень идеального? – Фиолет Фиолетов недоверчиво тянул ажур лучей вокруг довольно сверкавшего Рубина.
Все остальные смотрели на преображенного любителя одиночества с легким недоумением.
– Нет пределов совершенству! – вспыхнул ало виновник собрания.
– Ты это сам придумал?
– Да. Так же, как и то, что собираюсь предложить.
– Замечательно. И что же?
Слетевшиеся фонари затопили всё плесканием света:
– Что? Какое соревнование? Говори скорей!
– Вот! – Рубин Колюч предъявил мыльные пузыри.
Всеобщая иллюминация стихла. Светильники сошлись озадаченно и разглядывали переливчатые сферы – от этого радуги в шарах сверкали пуще прежнего.
– Изумительно! – всплеснула лучами красотка Нежно Розовая.
– Ну да. Чарует, – поддакнула Карга Каряя.
Фонари засуетились, рассиялись и, теснясь, желали рассмотреть новое диво.
– И? – Фиолет Фиолетов был тем не менее невозмутим.
– Что «и»? – Рубин увлекся минутой славы.
– Что с того? Какой турнир за тем последует?
Световой сход вокруг замельтешил:
– Да! Что за соревнование?
Заалевший от неожиданного шквала внимания, любитель одиночества опомнился:
– Ах, да, конечно! Состязание состоит в том, чтобы иметь при себе как можно больше этих красивых штуковин. Я назвал их «мыльные пузыри», или проще – «шары».
– И что тут такого? Где они находятся? Пойдемте вместе насобираем и выиграем турнир! – развеселилась толпа.
– Нет-нет! Суть соревнования в том, что каждый за себя!
– Каждый только за себя? Один против всех? – Карга Каряя зыркнула потемневшим от удивления лучом.
– Такого никогда не было! – заволновались фонарики.
– Вот – я придумал то, чего никогда не было! – насупился, побагровев, Рубин Колюч.
– Хм… Если мы чего-то не пробовали в нашей идеальной жизни, значит, стоит то испытать. Дабы обрести шанс превозмочь и без того совершенное! – сказал мудрый Фиолет.
И в том была его главная ошибка.
Народ умолк и задумался.
– Каждому вручается по два шара. Задача – любыми способами увеличить количество имеющихся в руках мыльных пузырей. Подчеркиваю: способы – любые! И каждый думает только о себе! Это сложно понять, но давайте сыграем, – перехватил инициативу горе-изобретатель.
Кто ж знал, к чему всё это приведет?
Игра пошла. Колесо истории завертелось.
Не прошло и половины дня с начала затеи, как тренькнул первый тревожный звонок. Неприятность не заставила себя долго ждать: на потускневшем кристалле громко плакала Нежно Розовая. На сочувственные расспросы она отвечала с досадой, что отдала свои шары Карге Карей.
– Зачем?
– Ну, она же попросила!
Фонарики жалели молодую красавицу и не знали, как теперь относиться к старухе, излучавшей землистый свет. Абсолютно нестандартная ситуация получалась. Тут бы насторожиться, остановиться, заподозрив неладное, но всех обуял интерес к новым чувствам, понимаешь! Ох, какую ж западню приготовило невинное любопытство, подогретое злым гением отшельника!
А он почуял «струю» и, усмехнувшись бесстрашно, отмахнулся:
– Это всего лишь игра. Какой океан эмоций предстоит, вы только представьте!
И народ бухнулся в увлечение, как комар в смолу.
После некрасивой истории с Нежно фонарики ощутили некую растерянность в связи с тем, что отдающий, оказывается, проигрывает. Но с другой стороны, изобретательный ум находил тому всяческие оправдания и выдумывал новые возможности выпросить заветные шары у товарища по свечению.
Ближе к закату свершилось гениальное открытие: оказывается, некоторые фонари соглашались отдать мыльные пузыри в обмен на алмазы. Сверкающие камни, конечно, не столь эффектны, но можно отдать три бриллианта и получить за это один нужный шар. Отличная сделка, учитывая то, что прозрачного граненого добра на планете была уйма!
И завертелось лихо! Всё население ринулось искать варианты взаимовыгодного обмена. Некоторые особенно ушлые камрады меняли пузыри на алмазы в соотношении один к семи, чтобы потом ловко всучить камушки в обратной пропорции четыре к одному, выиграв в итоге в количестве вожделенных предметов почти вдвое.
Теперь-то мы понимаем, что обменов, приятных обеим сторонам, не бывает. Но кто бы внушил это ранее? Будто помешался весь род светильников!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
