— Сусанна! Можно с вами поговорить? — Я постучала в дверь ее комнаты, и та открылась. Я шагнула через порог.
Домработницы в комнате не было. Я попятилась к двери, но одна деталь привлекла мое внимание. Это была фотография, висевшая на стене. Я подошла ближе.
На фото какой-то пейзаж — горы, море, пальма, скорее всего, это Крым. Но не красоты юга заинтересовали меня. А то, что кусок выгоревших обоев вокруг снимка был гораздо больше, чем фото. Это значит, что на этом месте много лет висела другая фотография. И что совсем недавно Сусанна ее заменила.
Комната была обставлена очень приличным финским мебельным гарнитуром, плазменный экран на стене был внушительных размеров и явно стоил дорого. Какие тайны хранит хозяйка этой комнаты? Конечно, то, что я собираюсь сделать, будет вторжением в личную жизнь… Но ведь Сусанна явно что-то скрывает. И еще — мне не понравился взгляд, который домработница кинула на Машу, когда была уверена, что ее никто не видит. Это был взгляд полный ненависти. Так что мой долг — разобраться в том, что происходит в этом доме.
Я прикрыла дверь за своей спиной и подошла к резному трюмо. Дорогая антикварная вещь, для комнаты домработницы странновато как-то… Трюмо отличала одна особенность — с него было снято зеркало. И вообще ни единой зеркальной поверхности не было в комнате. Я заглянула в крохотную ванную — та была отделана черным матовым камнем. Ни единого зеркала я не обнаружила и тут. Интересно. Сусанна, конечно, не была красавицей, но и на Квазимодо тоже не тянула.
Я приоткрыла шкатулку, стоящую на трюмо. Коробочка оказалась полна драгоценностей — отличные камни, штучная работа… ничего себе!
Женщина, которая чистит унитазы и при этом хранит на трюмо камешков на несколько сотен тысяч, вызывает множество вопросов. Уже без всяких угрызений совести я принялась открывать один за другим ящики комода и шкафа.
Одежда Сусанны была подчеркнуто аскетичной — сплошь наглухо закрытые черные платья одинакового фасона. Ни нарядной одежды, ни самой завалящей легкомысленной блузки с кружевами. Точно монахиня… Зато белье домработницы было дорогущим и чрезвычайно изысканным, от лучших производителей. Такое можно купить только в хороших бутиках белья, которых в Тарасове два. В нашем городе народ — за исключением молоденьких девушек, жен и дочерей состоятельных людей — в основном покупает трусы из чистого хэбэ на рынке за пятьдесят рублей. Так что я знаю, о чем говорю.
Фотография, которую я искала, обнаружилась в запертом ящике комода. Каюсь, мне пришлось открыть его кончиком карманного ножа. Сначала я увидела целый ворох белоснежных перчаток, совершенно одинаковых. А под ними фото в рамке. На фотографии была изображена Сусанна Ивановна, только лет на двадцать моложе. Красивая девушка с гривой густых черных волос стояла на подиуме в купальнике и туфлях-лодочках на высоких каблуках и улыбалась улыбкой победительницы. На голове у Сусанны сверкала корона — довольно безвкусная, на мой взгляд. Судя по купальнику и туфлям, снимок относился к середине девяностых. Сама корона обнаружилась здесь же — бережно упакованная в вату и два слоя папиросной бумаги, она покоилась в коробочке в этом же ящике.
Я осторожно вынула корону из ваты и поднесла к свету. Стразы заиграли. И тут в тишине прозвучал ледяной голос:
— Кто дал вам право вторгаться в мою личную жизнь? — Я обернулась. Домработница стояла на пороге, скрестив руки в перчатках на плоской груди. Лицо Сусанны потемнело от гнева, ноздри раздувались. — Как вы посмели зайти сюда и копаться в моих вещах?
— Я искала вот это, — я протянула женщине корону.
Сусанна помедлила мгновение, потом приблизилась и взяла корону из моих рук. Подошла к ящику и принялась бережно упаковывать свою драгоценность в вату.
— Вы знали? — не оборачиваясь, спросила женщина.
— Ну, чего-то в таком духе я и ожидала. — Я пожала плечами. — Слишком большую власть вы имели в этом доме, чтобы быть случайным чужим человеком. Я подумала, что у Серебряка должны быть серьезные причины, чтобы держать вас здесь так долго.
Существует только один человек, у которого есть основания так сильно ненавидеть девочку, хотя та никому не сделала зла…
— Я должна была стать его женой, — Сусанна обернулась, и меня поразил остановившийся взгляд ее черных глаз. — А вместо этого стала домработницей. Он каждый год женился на новой дурочке и приводил ее сюда, в этот дом. А потом вышвыривал за порог, как нагадившую собачонку.
Сусанна злорадно рассмеялась:
— Каждая дуреха думала, что она станет для Иннокентия единственной, родит ему наследника… Но я строго следила за этим. Кеша своевременно узнавал обо всех промахах своих подстилок, о ненужных тратах, о деньгах, которые они посылали матерям в деревню… Одна дура даже забеременела от него… Но я позаботилась и об этом.
Я изучала ее лицо с отвращением, с каким смотрят на таракана. Неужели Серебряк ни о чем не подозревал?!
— О Кире тоже вы… позаботились? — спросила я.
— Нет! — Лицо Сусанны исказила судорога. Уголок рта опустился вниз еще сильнее, чем обычно, и лицо сделалось похожим на театральную маску, изображающую трагедию. — Клянусь вам, я не имею к этому никакого отношения! — Домработница заломила руки в перчатках. — Даже не знаю, кто способен на такое… С Кирой мне нечего делить — ведь Иннокентия уже нет на свете…
— Только не говорите, что вы полюбили Киру как родную дочь!
Сусанна вздрогнула, как будто я ее ударила:
— Нет, лгать я не стану. Я всячески вредила Кире, пока был жив Иннокентий… Наговаривала на нее… но девочка была так глупа, что мне даже было ее жаль. Невозможно было принимать ее всерьез! Я не видела в ней соперницы.
— Серебряк ведь навещал вас в этой комнате, да?
Сусанна вскинула подбородок:
— Да, все эти годы! Много-много ночей. Я никогда не зажигала света. Кеша с пониманием относился к этому. Он чувствовал себя виноватым и ни в чем мне не отказывал. А я хотела только одного — быть рядом с ним. Я закрывала глаза и представляла, что ничего этого не было — ни кислоты, ни больницы…
Меня мороз продрал по спине от постельных откровений бывшей королевы красоты.
— Я выиграла конкурс девяносто шестого года. — Голос Сусанны звенел от слез. — Я знала, что Кеша собирался сделать мне предложение. Я обыскала его карманы, как делала всегда, и нашла коробочку с кольцом. Бриллиант, желтоватый, но чистый. Коробочка из белого бархата и шелка.
— Я, пожалуй, пойду. — Я шагнула к двери, но голос Сусанны хлестнул, точно плеть:
— Нет, вы останетесь и дослушаете до конца! Вы же хотели узнать мою тайну? Свет софитов был ослепительным, и я плохо помню тот момент, когда на меня надели корону. Помню только, с какой завистью смотрели на меня остальные — те, которые проиграли. В основном это были обычные провинциальные девчонки. Они пришли на конкурс ради того, чтобы на них поглазели мужики с толстыми кошельками! Хотели подороже продать свои прелести!
Смех Сусанны походил на карканье вороны.
— Но корону получила я! И вот я зашла за кулисы. А там уже ждала Жанна…
Я молчала. Сусанна любовно разглаживала свои перчатки, а потом стянула их одну за другой, показывая свои руки.
Руки были ужасны — изъеденные кислотой, потемневшая кожа. Неудивительно, что Сусанна не снимает перчаток… но женщина на этом не остановилась — она принялась расстегивать пуговицы на груди своего монашеского платья с высоким воротом.
— Достаточно, Сусанна. Я все поняла, — мягко проговорила я. Но ее было уже не остановить.
— Нет, ты должна это увидеть. Ты же хотела знать мои тайны…
Платье сползло с плеч. Кислота оставила уродливые дорожки на груди.
— Слушайте, несколько пластических операций могли бы вернуть вам красоту! — в сердцах сказала я. — Мы же не в пятнадцатом веке живем! А у вашего жениха были деньги!
Сусанна медленно застегнулась.
— Когда я вышла из больницы, — хрипло проговорила женщина, — Серебряк уже нашел себе новую игрушку. В его доме — он тогда жил не здесь — поселилась молодая жена. На ее пальчике сверкало мое кольцо с желтым бриллиантом.
Сусанна натянула перчатки.
— С тех пор я жила с Иннокентием и его женами. Я — в отличие от его мокрощелок — ни разу ему не изменила. И всегда соблюдала его интересы.
— Слушайте, но Маша-то в чем перед вами виновата? Жанна — психопатка, я согласна. Но Маши тогда ведь еще на свете не было!
— Она — отродье убийцы! И пусть она не похожа на мать, я чую… просто чую ее змеиное нутро!
— Так, — подвела итог я. — Больше вы в этом доме не работаете. Можете собирать вещи. Мебель пришлем по указанному вами адресу.
Я поднялась наверх и объяснила Маше, что Сусанна покидает дом, и по какой причине. Маша меня удивила — она спустилась в комнату домработницы и принялась уговаривать ту остаться! Не знаю, кто был больше удивлен — я или Сусанна Ивановна.
