Когда дым развеялся, тип, что рылся в каноэ, собрал все, что у нас было, в одну из лодок и потащил ее вверх по течению. Пройдя сотню метров, он вытянул каноэ на берег и уволок за деревья. Я слышал, как он пробирается через лес. Пламя гудело, освещая пляж. Двое оставшихся, казалось, разъярились еще сильнее. Их лица окрасились золотом. Я видел достаточно, чтобы понять: они мне не нравятся, но слишком мало для того, чтобы опознать их при случае.
Мы попятились глубже в укрытие. Я снова коснулся пальцем губ Эбби и лег рядом с ней, разглядывая наш лагерь сквозь стебли травы. Пришельцы собрали все, что им было не нужно, и швырнули в костер. Теперь пламя лизало ветви деревьев. Потом грабители взвалили оставшийся скарб на плечи и пошли вслед за тем, кто утащил каноэ. У нас осталась одна лодка и немного вещей.
Я взялся за пистолет. Эбби положила руку мне на плечо:
— Все это восстановимо. В отличие от тебя.
Глава 11
Вечеринка шла полным ходом. Эбби спрыгнула с ограждения и взяла меня под руку:
— Что ты знаешь о Чарлстоне?
— Как добраться до работы, до колледжа и до тех мест, где хороший клев.
Она покачала головой:
— Это никуда не годится.
Улицы в Чарлстоне широкие — их спроектировали в 1680 году, чтобы избежать столпотворения, характерного для узких лондонских улочек. Мы прошли по Ист-Бэй, свернули налево, к церкви, и спустились по Кэббидж-роу.
— Ты когда-нибудь видел «Порги и Бесс»?
Я покачал головой.
— Если когда-нибудь увидишь, учти, что это та самая Кэт-фиш-роу.
Мы подошли к театру на Док-стрит.
— Здесь я научилась стоять перед толпой незнакомых людей. — Эбби улыбнулась. — И мне нравилось.
Она подвела меня к Дому пиратов, выстроенному из синего гранита с Бермудских островов.
— Говорят, — Эбби показала себе под ноги, — отсюда начинаются потайные ходы, которые ведут к гавани.
— Ты в это веришь?
Она кивнула.
— Откуда тебе знать?
Эбби посмотрела по сторонам и придвинулась ближе.
— Потому что я их видела.
Мы повернули на Чалмерс — самую длинную из сохранившихся в Чарлстоне булыжных мостовых. Корабли Вест-Индской торговой компании привозили с собой английскую гальку в качестве балласта. Наполнив трюмы хлопком, рисом или строевым лесом, они выгружали камни. Практичные колонисты мостили ими улицы, заполняя промежутки битыми устричными раковинами, которые благодаря высокому содержанию извести естественным образом фильтровали сточные воды. Свернув налево, мы миновали «Четыре столпа правосудия»; названные так в честь четырех зданий, стоящих по углам площади. Федеральный суд, окружной суд, городской совет и епископальная церковь Святого Михаила. Еще один поворот, и наша прогулка по иллюстрированной энциклопедии архитектуры под названием «Чарлстон» закончилась.
Эбби объяснила:
— В Чарлстоне сохранилось самое большое количество домов восемнадцатого и девятнадцатого веков. В годы возрождения, которые последовали за ураганом «Хьюго», началась настоящая лихорадка. Все хотели кусочек старины, так что цены на недвижимость взлетели до небес. Не нужно было даже выставлять во дворе табличку «Продается». Владелец обычно намекал друзьям, что собирается продать дом, и к вечеру получал десяток звонков. Конкуренция была страшная. Большинство домов здесь — так называемые чарлстонские одиночные. Шириной в одну комнату, торцом на улицу. Вдоль стены обычно идет веранда, обращенная на юг или юго-восток, чтобы можно было наслаждаться бризом. Колонисты давным-давно поняли, что планировать дом надо с расчетом на долгое мучительное жаркое лето.
Эбби могла за пять минут рассказать о Чарлстоне больше, чем я — за всю жизнь. Она свернула в одну из аллей, чтобы продемонстрировать мне какой-то вымощенный кирпичом проулок. Потом привлекла мое внимание к кованой решетке работы Филиппа Симмонза, а затем показала сад, где росло нечто уникальное: «Говорят, этой глицинии целых сто пятьдесят лет». Я изучал искусство большую часть жизни, но глаз у Эбби был натренирован не хуже, чем у меня, если не лучше. Она замечала красоту в мельчайших деталях. У каких-то ворот она остановилась и указала вверх:
— Это место называется «Поцелуй меня в воротах». Или «Дыхание весны». У этих цветов потрясающий аромат.
Я был изумлен.
— Откуда ты столько знаешь?
— Я коренная чарлстонка. — Эбби улыбнулась. — Мы обязаны это знать.
Было уже за полночь, и мы описали полный круг, оказавшись в паре кварталов от ее дома. Эбби взглянула на меня:
— Ты устал?
Я покачал головой:
— Нет, прогулка пошла мне на пользу. Не знаю, что вы подмешиваете в свой лимонад, но угощать им гостей без предупреждения не стоит.
Эбби засмеялась, схватила меня за руку, и мы почти бегом миновали несколько кварталов.
— Он закрывается в час, так что мы придем как раз вовремя, — заметила она.
— Кто закрывается?
На улицах было тихо, их освещали только газовые фонари и свет фар проезжающих мимо машин. На мусорном контейнере дрались коты, а где-то вдалеке лаяла собака. Мы вернулись на Рэйнбоу-роу и подошли к винному магазинчику на углу. Эбби открыла дверь, и я увидел пожилого афроамериканца в малиновом свитере. Он сидел за прилавком, вытянув ногу и постукивая ею в такт джазу — мелодия лилась из висящего на стене радио. Один его глаз был закрыт бельмом, но борода и усы аккуратно подстрижены, а розовая рубашка выглажена и накрахмалена. Эбби приблизилась к нему, и он с улыбкой встал.
— У ваших родителей, должно быть, вечеринка, если вас прислали за покупками в такой час.
— Мистер Джейк, это мой друг Досс Майклз, — сказала она.
Он посмотрел на меня здоровым глазом. Эбби обернулась ко мне:
— Мистер Джейк работал в театре. Он научил меня танцевать.
Мистер Джейк добродушно рассмеялся. Он помолчал, а потом протянул руку.
— Ты тот парень, который выручил мисс Эбби?
Я кивнул. Он широким жестом обвел свой магазин:
— Тогда бери все, что хочешь.
Эбби шагнула вперед и обняла его за талию.
— Мистер Джейк, я хочу показать Доссу подвал.
Он направился в угол, потянул утопленную в полу ручку и откинул крышку люка. Эбби включила фонарик, и мы втроем спустились по старой деревянной лестнице. В подвале, сложенном из огромных вырубленных вручную каменных блоков, было прохладно, и где-то капала вода.
Мистер Джейк объяснил:
— Это кусок одного из туннелей, которые ведут из города. Они тянутся подо всем Чарлстоном. Во время урагана «Хьюго» их заполнило водой… и всех крыс смыло. — Он снова засмеялся. — Некоторые ходы обрушились. Другие остались. Мало кто про них знает.
